Глава 9

Глава 9

Кабинет председателя Верховного суда

Верховный суд

Вашингтон, округ Колумбия

Запечатанный конверт с фотографиями вскрытия тела президента Кеннеди был прислан из Медицинского центра ВМФ в Бетесде лично председателю Верховного суда¹. Согласно описи ФБР, подготовленной в ночь вскрытия, все снимки были размером 10x12,7 см, 22 из них были цветными и 18 – черно-белыми².

Много ли фотографий вскрытия довелось повидать председателю Уоррену за 14 лет работы в должности прокурора округа в Оукленде, штат Калифорния? Сотни, тысячи? В офисе окружного прокурора Аламиды анализ фотографий вскрытия и места преступления, а также последующий отбор снимков для присяжных, для того чтобы никто из них не выскочил из зала суда от отвращения, был процедурой обыденной, причем лучше всего делать это было на пустой желудок.

Теперь, много лет спустя, Уоррен думал, что у него по-прежнему крепкий желудок. Но фотографии вскрытия президента, как вспоминал Уоррен, были ужаснее, чем он мог себе представить. «Эти снимки я увидел, когда их прислали из Медицинского центра ВМФ в Бетесде, и они были настолько страшными, что несколько ночей подряд я не мог спать», – писал Уоррен позднее. Хуже всего, рассказывал он одному из друзей, была голова президента, она «раскололась почти пополам». Череп «распался на части»³.

Уоррена ужаснули сообщения новостных агентств о создании мемориальных «музеев» гибели президента Кеннеди в Далласе и в других местах, появившиеся всего лишь через несколько недель после трагедии. «Президента едва успели похоронить, а любители кровавых подробностей уже начали собирать артефакты, связанные с убийством», – писал председатель Верховного суда. Некоторые любители музейного дела, «оголтелые шоумены» – как он сам назвал их, – объявили о намерении выкупить оружие Освальда у правительства, чтобы выставить его на всеобщее обозрение. Уоррен вспоминал, как прочел о людях, «предлагавших десять тысяч долларов за одну только винтовку… Они также хотели купить у семьи Освальда его одежду, револьвер, из которого он убил полицейского Типпита, различные предметы из Техасского склада учебников. Они даже наводили справки об одежде президента Кеннеди. Естественно, им хотелось заполучить и фотографии его головы».

Теперь, после того как он сам увидел эти снимки, у него не оставалось никаких сомнений относительно того, что с ними следует делать[4]. Решение пришло само: доступ к фотографиям должен быть закрыт навсегда, если только не будет специального решения членов семьи Кеннеди. Кроме них, никто, даже члены комиссии и ее штатные сотрудники, не имели права их увидеть – таковым было решение Уоррена. Он приказал переслать все фотографии вскрытия и рентгеновские снимки в Министерство юстиции, где они поступили в распоряжение Роберта Кеннеди.

Уоррен убедил себя в том, что комиссии не нужны ни эти фотографии, ни рентгеновские снимки, поскольку врачей ВМФ, производивших вскрытие, можно было легко допросить и у комиссии был полный доступ к их отчетам, в которых от руки были зарисованы раны на теле президента. Фотографии и рентгеновские снимки не имели особой ценности, заявлял Уоррен. Комиссия, говорил он, сможет получить «свидетельские показания от врачей ВМФ, производивших вскрытие, чтобы установить причину смерти, определить входные и выходные отверстия пуль и их траектории».

Контролировать то, куда попадут остальные фотографии момента убийства, Уоррен не мог. Общественность уже познакомилась с отдельными кадрами из потрясающего любительского фильма далласского фабриканта женской одежды Эйбрахама Запрудера, которому удалось заснять момент убийства на любительскую камеру Zoomatic, фирмы Bell & Howell. 58-летний фабрикант Запрудер стоял на поросшем травой холме на Дили-Плаза в нескольких метрах от Техасского склада школьных учебников – это место репортеры, описывавшие место трагедии, вскоре стали называть Травяным склоном.

9 декабря, в понедельник, Берту Уиттингтону, пресс-секретарю Уоррена в Верховном суде, позвонил представитель журнала Life, купивший фильм Запрудера. В номере, посвященном гибели президента, редакция журнала Life поместила 30 кадров из этого фильма, начиная с тех, где лимузин президента выезжает на Элм-стрит перед зданием Техасского склада школьных учебников. На этих черно-белых кадрах запечатлен момент, когда пуля попадает в президента – явно в область шеи – и президент склоняется к жене на колени. На другой серии кадров первая леди кидается на багажник автомобиля в «отчаянной попытке найти помощь», как гласила подпись.

Редакция Life не объяснила читателям, что есть еще 20 куда более страшных секунд съемки, и не сообщила, что фильм был цветным. Кадры, где пуля попадает в голову президента и взмывает мутное облачко алых брызг, в журнале решили не печатать. «Мы решили, что публикация этих жутких снимков будет оскорбительной для семьи Кеннеди и памяти президента», – вспоминал Ричард Столли, корреспондент Life, который, действуя от имени журнала, приобрел фильм у Запрудера.

В служебной записке Уоррену Уиттингтон писал, что журнал предлагал комиссии копию фильма в цвете. В ответ Уоррен написал Уиттингтону на той же записке, чтобы он немедленно связался с журналом и поблагодарил за сотрудничество. «Мы непременно хотим увидеть его и дадим свои рекомендации», – говорилось в ответе судьи.

Через несколько дней копия фильма Запрудера прибыла в Вашингтон, и Уоррен увидел кадры, которые журнал решил не предавать огласке.

Офис комиссии

Вашингтон, округ Колумбия

декабрь 1963 года

К концу декабря Рэнкин и Уилленс (молодой адвокат к тому времени упрочил свою репутацию) подвели итог по структуре штатного расписания, изначально включавшего 16 юристов. Большинство из них были разбиты на команды по два человека: «старший юрисконсульт» и его помощник – молодой и менее опытный юрист, который назывался «младший юрисконсульт».

С одобрения Уоррена Рэнкин и Уилленс определили шесть участков расследования. На первом участке реконструировалась хронология всех событий с момента, когда президент Кеннеди отбыл из Белого дома во вторник, 21 ноября, чтобы отправиться в тур по Техасу, до момента, когда гроб с телом был доставлен для торжественного прощания в Белый дом в предрассветные часы в субботу, 23 ноября. В рамках второго участка расследования необходимо было собрать данные, которые помогли бы установить – по возможности с высочайшей степенью точности – личность Освальда, предполагаемого убийцы президента. Третий участок расследования был посвящен реконструкции жизни Освальда. Четвертый – изучению гипотезы об иностранном заговоре, как предполагалось, с упором на Советский Союз и Кубу. На пятом участке расследования реконструировалась биография Джека Руби и исследовались все возможные точки пересечения между ним и Освальдом. И, наконец, на шестом участке расследования необходимо было оценить качество защиты президента Кеннеди со стороны Секретной службы, а также изучить историю мероприятий правоохранительных органов по защите президентов.

Уоррен без труда назвал имена выдающихся юристов с солидной репутацией, которые должны были стать «старшими юрисконсультами». Все это были люди, с которыми председатель Верховного суда и Рэнкин имели дело каждый день на протяжении десятилетий. Коулмену, юристу из Филадельфии, предложили возглавить работу по четвертому участку расследования – команду «версии заговора», поскольку у него был опыт в вопросах внешней политики. В тот год Коулмен стал советником правительства в только что созданном Управлении по контролю над вооружением и разоружением, и у него уже был допуск к секретным материалам.

Рэнкин порекомендовал Фрэнсиса Адамса, 50-летнего манхэттенского адвоката, работавшего в полицейском трибунале Нью-Йорка в середине 1950-х годов. Уоррен предложил Альберта Дженнера, 56-летнего партнера влиятельной юридической конторы Raymond, Mayer, Jenner & Block, позднее переименованной в Jenner & Block. Оба юриста согласились принять участие в работе комиссии. Адамс, у которого был опыт исследования мест преступлений, получил под свое руководство первый участок, где заданием было реконструировать события, произошедшие в день убийства, а Дженнер – третий, анализ прошлого Освальда.

Уоррену очень хотелось привлечь к работе своего старого друга из Калифорнии, 61-летнего Джозефа Болла из города Лонг-Бич, одного из самых успешных защитников, который также преподавал в школе права Университета Южной Каролины. Для Уоррена Болл был живым упреком многим юристам Востока, которые по-прежнему считали своих коллег с Тихоокеанского побережья менее талантливыми и искушенными в своем деле. Болл возглавил команду по второму участку расследования, занимавшуюся поиском ответа на вопрос, действительно ли убийцей был Освальд.

Наняв адвокатов с Востока, Запада и Среднего Запада страны, Уоррен также хотел подключить и представителя Юга. Конгрессмен Боггс предложил своего земляка из Луизианы, 52-летнего Леона Хьюберта, бывшего окружного прокурора Нового Орлеана, профессора Университета Тьюлейна, занимавшегося частной практикой. Ему был предложен пятый участок расследования – реконструкция биографии Джека Руби.

Контора окружного прокурора

Филадельфия, штат Пенсильвания

31 декабря 1963 года, вторник

У Арлена Спектера, молодого жителя Филадельфии, куда он некогда переехал из родного города, дела шли в гору. В марте 1963 года ему исполнилось 33 года, он занимал пост помощника окружного прокурора и в тот же месяц стал местным героем, во всяком случае, героем в конторе окружного прокурора. Ему удалось добиться обвинительного вердикта для нескольких наиболее влиятельных деятелей из профсоюза водителей грузовиков, обвиняемых в рэкете. Во время процесса он держался настолько блистательно, что генеральный прокурор страны Роберт Кеннеди пригласил его в Вашингтон, предложив место в Министерстве юстиции для работы в рамках обвинения по делу Джимми Хоффы, лидера профсоюза водителей грузовиков. Спектер отклонил предложение, отчасти – по его словам – потому, что надеялся быть избранным на место прокурора Филадельфии⁴.

Коллеги в конторе окружного прокурора, а также его соперники в суде видели в нем необычайно уверенного в себе, а часто излишне самоуверенного и даже высокомерного адвоката. Разуверять их Спектер не стремился.

Ему позвонили в канун Нового года, около 5.30 вечера, когда он все еще был в конторе окружного прокурора, «пытаясь что-нибудь придумать, чтобы оправдать слишком позднее возвращение домой», как вспоминал он позднее⁵. Его жена Джоан занималась подготовкой новогодней вечеринки с друзьями. Звонившим был однокурсник Спектера по Йельской школе права, Говард Уилленс, который вот уже вторую неделю работал на комиссию Уоррена. Уилленс убеждал Спектера приехать в Вашингтон и принять участие в расследовании.

Спектер отклонил предложение, ссылаясь на поднявшуюся волну апелляций после его победы в деле лидеров профсоюза водителей грузовиков. Но дома, во время вечеринки, он изменил свое решение. Он заговорил о звонке Уилленса с женой и гостями, и – к его досаде, как он потом неустанно повторял, – их реакция была единодушной: принять предложение – это его долг. «Они все очень воодушевились, ведь я отправлялся на битву – сражаться до последней капли крови Арлена Спектера», – вспоминал он. Он перезвонил Уилленсу и принял предложение⁶.

Две недели спустя Спектер прибыл в Вашингтон. На город обрушился снегопад, и он долго добирался до здания Организации ветеранов зарубежных войн на Капитолийском холме, где его приветствовал Уилленс и где он был представлен Ли Рэнкину. Рэнкин, как ему запомнилось, держал себя «по-отечески, говорил вполголоса, шутил». Рэнкин объяснил ему структуру штата комиссии, сообщив, что ввиду его, Спектера, относительной молодости он получит позицию младшего сотрудника одной из команд. Поскольку Спектер был из числа первых приглашенных, у него был широкий выбор, и он выбрал первый участок, работа по которому должна была быть сконцентрирована на последних часах жизни президента Кеннеди, а также на самом убийстве. «Этот участок показался мне наиболее интересным, – рассказывал Спектер, – ведь фигура Кеннеди была средоточием происшедшего».

Спектер не хотел оставаться в Вашингтоне, стремился домой, в Филадельфию, поэтому он набил портфель отчетами об убийстве и сел на поезд. «Работа с документами займет у меня с неделю», – прикидывал он. Рэнкину он сообщил, что вернется в Вашингтон через несколько дней.

В поезде он сел рядом с пустующим сиденьем, «так, чтобы можно было читать некоторые материалы, не демонстрируя их остальным пассажирам». Он вспомнил, как быстро отыскал страницы с отчетом о вскрытии из Медицинского центра ВМФ в Бетесде, но нашел, что они вызывают у него отвращение, в особенности описание пулевого ранения в голову президента. «Я вчитывался в мрачные подробности ранений президента, и меня подташнивало».

Между тем отчет о вскрытии, помимо нескольких грубоватых анатомических набросков, был всего лишь словами на бумаге. Спектер мог только гадать, какой будет его реакция, если у него будет шанс взглянуть – бегло, как ему представлялось, – на фотографии вскрытия и рентгеновские снимки тела президента. Будучи профессиональным юристом, он представлял, насколько ценными могут быть такие материалы. При расследовании убийств фотографии и рентгеновские снимки были необходимы, для обвинителя они часто бывали лучшим и наиболее конкретным доказательством того, как произошло убийство и кто несет за него ответственность.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.