Глава 29

Глава 29

Пентагон

март 1964 года

Вновь и вновь Стюарт Поллак, 26-летний адвокат из Министерства юстиции, просматривал кадры: гримаса испуга и боли на лице Ли Харви Освальда, Ли хватается за живот и начинается агония. В марте Поллак, откомандированный в комиссию по расследованию убийства, получил поручение просмотреть фильмы, запечатлевшие инцидент в штаб-квартире полиции в Далласе в воскресенье, 24 ноября, когда Джек Руби вынырнул из толпы фотографов и репортеров и убил Освальда. «Я просмотрел эту сцену тысячу раз, – говорил потом Поллак. – Я поехал в Пентагон, мне выделили помещение, проекторную, и там снова и снова прокручивали для меня этот фильм. Все кадры убийства, отснятые разными телекамерами. Снова и снова, с начала до конца»¹.

Поллака просили разобраться, не было ли, судя по этим записям, у Руби сообщников в толпе – может быть, полицейский постарался расчистить ему путь и помог подобраться к Освальду. Молодому юристу велели также присмотреться, не выдают ли Освальд и Руби взглядом или жестом свое знакомство, поскольку в Далласе ходили слухи, что эти двое знали друг друга раньше. «Я смотрел, не движется ли кто-то еще, искал приметы. Не выдаст ли кого взгляд? В одиночку ли действовал Руби или ему помогали копы?» – такими вопросами задавался Поллак.

Просмотрев фильм столько раз, он научился различать практически всех персонажей в каждом кадре – и репортеров, и толпившихся вокруг Освальда полицейских. Но ничто из увиденного не указывало на существование заговора, как не указывало и на знакомство Руби и Освальда. «Мы узнали, что узнавать-то было нечего».

Тщательность, с которой были изучены все эпизоды жизни Освальда, включая последние моменты, когда он умирал от руки Джека Руби, произвела на Поллака серьезное впечатление. Если бы Освальд остался жив и предстал перед судом, то, по мнению Поллака, общество убедилось бы в том, что все существенные аспекты личности и биографии убийцы установлены. Но теперь, поскольку Освальд погиб в прямом эфире и лишился возможности явиться в суд, пришлось анализировать даже мельчайшие детали его жизни и смерти, кадр за кадром, миллисекунда за миллисекундой. «Потрясающую работу мы проделали», – говорил впоследствии Поллак.

Кое-кому удавалось извлечь более ценную информацию из новостных роликов и других фильмов, снятых в Далласе. Альфред Голдберг, историк ВВС, отвечал за просмотр нескольких пленок, на которых Освальд был снят во время ночной пресс-конференции в штаб-квартире полиции в Далласе 22 ноября, через несколько часов после убийства президента. Полицейские решили предъявить Освальда журналистам и тем самым доказать, что он не подвергался дурному обращению. Многократно просматривая эти записи, Голдберг обнаружил в толпе репортеров и фотографов человека, которому не следовало там находиться, – Джека Руби, прикинувшегося одним из журналистов. «Он был там, – рассказывал Голдберг, – стоял прямо там, всего в паре метров от Освальда»². Это было ценное открытие: получалось, что Руби имел шанс убить Освальда вечером в пятницу, не дожидаясь воскресенья, и это был довод против того, что кто-то сговорился заткнуть Освальду рот, ведь заговорщики, наверное, предпочли бы умертвить Освальда как можно скорее, прежде чем он разболтает какие-либо секреты.

Голдберг взял на себя более широкий круг обязанностей – собрать все телезаписи из Далласа, на которые попали кадры убийства: фильм, снятый государственным телевидением, и фильм местного филиала гостелевидения в Техасе, а также съемки независимых каналов. Он отыскал пленки общим весом в 700 килограммов и благодаря своим связям в ВВС добился, чтобы их доставили в Вашингтон на военных самолетах.

Поллак был одним из нескольких молодых юристов, которых прикомандировывали к комиссии на время. В офисе комиссии он во второй раз в своей жизни работал в подчинении у председателя Верховного суда. Окончив Стэнфордский университет, а в 1962 году с отличием Гарвардскую школу права, Поллак сразу же получил должность секретаря при Уоррене. Он разделял мнение Сэма Стерна, также бывшего секретаря Уоррена. «Председатель Верховного суда не был высокоинтеллектуальным человеком, он обладал поразительным здравым смыслом и порядочностью», – так отзывался о нем Поллак3. Для Уоррена важнее всего было, чтобы решения Верховного суда отвечали интересам страны, а о юридических тонкостях и прецедентах он не слишком беспокоился. «Он говаривал: “Режьте поперек закона”».

В отдел по уголовным делам Министерства юстиции Поллак перешел в конце лета 1963 года. В день убийства, в тот момент, когда пришли первые вести из Далласа, он сидел в приемной перед кабинетом своего начальника, помощника главного прокурора Джека Миллера. Миллер, по воспоминаниям Поллака, вышел из своего кабинета потрясенный. «Он вышел и сообщил мне ужасную новость: “В президента стреляли – вспоминал Поллак. – Непонятно было, жив он или мертв».

Миллер попросил Поллака сбегать в библиотеку министерства и «выяснить, какой федеральной юрисдикцией мы обладаем» для ведения дела против убийцы президента. Поллак ушел часа на два – пока он сидел в библиотеке, стало известно, что Кеннеди умер, – и вернулся с поразительным, на его взгляд, открытием. «У нас не было юрисдикции, – рассказывал Поллак. – Убийство президента не относилось к числу федеральных преступлений».

Непосредственным начальником Поллака был заместитель помощника генерального прокурора Говард Уилленс. Когда Уилленс вошел в состав комиссии, он звал с собой Поллака, но тот отказался. В начале 1964 года Уилленс предпринял новую попытку, на этот раз предоставив Поллаку шанс помочь в составлении заключительного отчета комиссии. Поллак согласился и оказался в одной упряжке с Голдбергом. Следующие несколько месяцев, по словам Поллака, стали самыми напряженными в его жизни. «За всю свою карьеру я никогда больше не работал столько сверхурочно – каждую ночь, все выходные».

В иные дни казалось, будто офис комиссии заполонен калифорнийцами, начиная с самого председателя Верховного суда, Поллака и Джозефа Болла. А еще Ричард Моск, уроженец Лос-Анджелеса, учившийся курсом младше Поллака в Стэнфорде, а затем в Гарвардской школе права. Моску было 24 года, с Уорреном был знаком его отец, Стэнли Моск, занимавший в ту пору должность генерального прокурора Калифорнии. Моск-младший написал председателю Верховного суда и просил предоставить ему работу в комиссии. В январе он был нанят на должность «помощника».

Первое поручение Моска было не таким уж захватывающим: ему велели изучить историю повесток о явке на слушания в Конгресс и подготовить по их образцу форму повестки, которую могла бы использовать комиссия⁴. Но вскоре работа сделалась интереснее и даже причудливее. В марте Моску поручили разобраться, кто стоит за рядом таинственных объявлений, напечатанных в двух главных газетах Далласа в последние недели перед убийством. Первое появилось в разделе частных объявлений газеты The Dallas Morning News 15 ноября: «Бегущий человек – пожалуйста, позвони мне. Пожалуйста! Пожалуйста! Ли». Быть может, Ли Освальд публиковал объявления в надежде установить контакт с другим заговорщиком, носившим кличку «Бегущий человек»? Сделав несколько звонков, Моск, к своему разочарованию, убедился, что объявления были всего лишь частью рекламной кампании нового фильма, «Бегущий человек» с Ли Ремик в главной роли. (В этом фильме снимался также британский актер Лоренс Харви. Голливудская легенда гласит, что фильм не имел коммерческого успеха именно потому, что выход на экран совпал с убийством, а в фильме участвовали Харви и Ли.)

Моску также пришлось пролистать все книги, которые Освальд брал в публичных библиотеках Техаса и Нового Орлеана, и попытаться отыскать в них какой-либо намек на возможные мотивы убийства. «Для необразованного парня он был здорово начитан, – говорил Моск. – Вряд ли у него был высокий IQ, но по крайней мере он пытался все это осилить». Список включал несколько биографий крупных политических деятелей, в том числе Мао и Хрущева, а также Кеннеди. А еще Освальд любил шпионские романы, например описанные Яном Флемингом похождения Джеймса Бонда.

Одна книга из списка заслуживала особого внимания: «Акула и сардины» бывшего президента Гватемалы Хуана Хосе Аревало, аллегорическая притча о том, как Соединенные Штаты («акула») господствуют над латиноамериканскими народами («сардинами»). В конце апреля Моск направил Дэвиду Слосону служебную записку, в которой выделил тот отрывок из книги, где Аревало заявляет: иностранные «государственные деятели», виновные в подавлении Латинской Америки, должны быть «сметены, скорее всего, вооруженным восстанием»⁵. Моск обратил внимание на связь между издателем этой книги и Комитетом за справедливое отношение к Кубе, группировкой сторонников Кастро, приверженцем которой заявлял себя Освальд. Автор книги и переводчица «также тесно связаны с правительством Кастро». Переводчица, Джун Кобб, проживавшая в Мехико гражданка США, как выяснилось позднее, была платным информатором ЦРУ. Впоследствии она сыграет заметную роль при расследовании таинственной поездки Освальда в Мексику.

Моск работал вместе с другим молодым юристом, временно прикомандированным к комиссии. Джон Харт Или, 25 лет, годом ранее окончил Йельскую школу права и только что получил назначение секретарем к Уоррену в Верховный суд. Приступить к работе в Верховном суде ему следовало не сразу, и пока что Или согласился потрудиться в комиссии. Двумя годами ранее Или проходил летнюю практику в элитарной юридической компании Вашингтона Arnold, Fortas and Porter⁶. В компании ему поручили подготовить черновой вариант юридического обоснования для Верховного суда по делу бесплатного клиента Кларенса Гидеона, заключенного флоридской тюрьмы, чье имя будет увековечено в решении по делу «Гидеон против Уэйнрайта»: под руководством Уоррена Верховный суд постановил, что неимущий ответчик по уголовному делу имеет право на бесплатного адвоката. Или по праву гордился своим участием в деле и той весной показал Моску выпуск журнала Time, где отмечалась его роль в подготовке юридического обоснования. «Он перекинул мне журнал, и я задрал ноги на стол», чтобы спокойно почитать, вспоминал Моск. Для него это обернулось неприятностью: в этот момент в их кабинет зашел Ли Рэнкин. «Впервые Рэнкин зашел к нам в кабинет, а я сижу, задрав ноги на стол, и читаю Time». Но в следующие недели совместной работы Моску удалось произвести на Рэнкина гораздо более благоприятное впечатление.

У Или тоже возникла неловкость в отношениях с Рэнкином, когда он обнаружил неаппетитный факт о болезни Освальда. Или было поручено тщательно перепроверить карьеру Освальда в морской пехоте, и свои открытия он суммировал в служебной записке от 26 апреля⁷. Он получил доступ к личным данным Освальда, включая медицинские записи, и наткнулся на информацию, которой счел нужным поделиться с другими юристами – в том числе сведениями о любовнице-японке, с которой Освальд имел связь во время пребывания в Японии в 1958 году. Эта женщина была «скорее всего, проституткой», и в том же году Освальд заболел гонореей.

Судя по протоколам комиссии, Рэнкина возмутило письменное изложение столь вульгарных подробностей частной жизни Освальда, пусть даже все это и было правдой. По-видимому, Рэнкин был ханжа, и 5 мая он в беседе с Или ясно выразил свое неудовольствие. В тот же день Или составил записку с униженными извинениями, заверяя, что его неправильно поняли: он ни в коем случае не настаивал на дальнейшем расследовании этого аспекта. «Я упомянул о венерическом заболевании Освальда наряду со всеми другими обнаруженными мною фактами, – писал Или. – Я отнесся к нему, как к любому другому событию его жизни и вовсе не видел в этом доказательства того, что Освальд убил или не убивал президента Кеннеди, не собирался я и “марать” Освальда»⁸. По настоянию Рэнкина из окончательной версии отчета комиссии было исключено упоминание о передающейся половым путем болезни и вообще о связи Освальда с проституткой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.