Глава 56

Глава 56

1966 год – май 1967 года

Осенью 1966 года Линдона Джонсона беспокоили все усиливающиеся нападки на комиссию Уоррена, омрачавшие нынешний период его правления, более того: все это могло повредить его президентской кампании на выборах 1968 года. За версиями заговора с целью убийства Кеннеди ему виделись политические противники, особенно если эти версии указывали на него как на подозреваемого. Своим помощникам он говорил, что убежден: версии заговора всячески поддерживает Роберт Кеннеди со своими приближенными политологами. В октябре 1966 года Джонсона возмутили результаты опроса общественного мнения, проведенного после выхода книг Эпстайна и Лейна: два процента респондентов считали, что он в какой-то степени ответствен за смерть Кеннеди¹. И хотя два процента – совсем немного, Джонсон страшно удивился, что кто-то может его подозревать в таких страшных вещах. Этот опрос проводился компанией Луиса Харриса. «Просто Лу Харрис в руках у Бобби», – сказал Джонсон одному своему знакомому².

Джонсон хотел, чтобы Уоррен открыто встал на защиту комиссии. Он отправил сотрудника администрации Белого дома Джейка Джейкобсена в Верховный суд – уговорить Уоррена выступить с публичными разъяснениями, если нападки на комиссию станут более серьезными.

Президент обратился за помощью к новому коллеге Уоррена, члену Верховного суда Эйбрахаму (Эйбу) Фортасу, которого годом раньше Джонсон выдвинул кандидатом в Верховный суд. Фортас, бывший преподаватель Йельской школы права и основатель влиятельной вашингтонской юридической фирмы, долгие годы был другом и советником Джонсона. К большому неудовольствию некоторых своих коллег в Верховном суде, Фортас продолжал консультировать Джонсона по вопросам политики и даже помогал тому в 1966 году писать доклад о положении в стране.

Фортас видел, что нападки на комиссию Уоррена создают серьезную проблему. В октябре 1966 года он по телефону доложил Джонсону, что ходил к председателю Верховного суда и убеждал его написать книгу в защиту комиссии. «Я сказал, что кто-нибудь должен написать книгу, и как можно скорее, – сообщил Фортас. – Он считает, что лучшая кандидатура для этого – Ли Рэнкин». И добавил, что Уоррен «кипит от негодования» из-за критики комиссии.

Джонсон сказал Фортасу, что его тревожит и еще одно обстоятельство: скоро должна выйти в свет книга об убийстве Кеннеди, которую публика ждет с нетерпением, – The Death of a President («Смерть президента») Уильяма Манчестера. Автор писал ее по заказу семьи Кеннеди и собирался выпустить в 1967 году. Получив разрешение прочесть ее в рукописи, журнал Look предложил за право публикации фрагментов рекордные 665 тысяч долларов³, из чего Джонсон заключил, что в ней наверняка содержатся сенсационные разоблачения. Его помощники слышали – и это подтвердилось, – что Джонсон изображен там довольно неприглядно, особенно это касается его манеры общения с Жаклин и Робертом Кеннеди в день убийства.

Книга вышла следующей весной, но до того Жаклин и Роберт Кеннеди в Нью-Йорке возбудили иск, намереваясь помешать ее выходу. Они заявили, что Манчестер должен был представить им рукопись на одобрение, чего он не сделал. Хотя миссис Кеннеди, изображенная чуть ли не ангелом, так и не объяснила, что ее так обидело, оказалось, в книге слишком много болезненных, кровавых подробностей убийства ее мужа, а также слишком много личных сведений о ней (например, там было написано, что она курит, а Жаклин Кеннеди, будучи первой леди, это скрывала).

Джонсон напрасно опасался – книга Манчестера не нанесла большого ущерба его репутации⁴. А судебная тяжба, которая закончилась соглашением между Манчестером и семьей Кеннеди об удалении примерно семи страниц из 654-страничной рукописи, дала президенту определенные политические преимущества, поскольку судебное разбирательство по поводу книги было воспринято как грубая попытка семейства Кеннеди подвергнуть цензуре саму историю. Опрос общественного мнения показал, что в результате популярность и Жаклин, и Роберта Кеннеди пострадала. Джонсон в разговоре с другом выразил свою удовлетворенность итогами опроса не слишком удачно: «Ну и ну! Это доконает обоих, и Бобби, и Джеки. Это убийственно».

Председатель Верховного суда тоже остался доволен «Смертью президента», поскольку Манчестер поддерживал вывод комиссии о том, что Освальд был стрелком-одиночкой. Как и после выхода других книг об убийстве президента, Уоррен не пожелал сделать публичного заявления. «Я не буду отвечать авторам этих книг… – сказал Уоррен Пирсону. – И не собираюсь. Отчет или выстоит, или нет, но это не от меня зависит, а от его содержания»⁵.

В январе 1967 года Дрю Пирсон попросил о личной встрече с председателем Верховного суда6. Срочно. Уоррен охотно согласился повидаться со старым другом. Пирсон понимал, что у него в руках, возможно, величайшая сенсация в его карьере. К несчастью для Уоррена, эта сенсация угрожала перечеркнуть его свершения и подорвать доверие к выводам комиссии.

Речь шла об убийстве Кеннеди и о том, что за этим убийством мог стоять Фидель Кастро. Уоррен слушал, Пирсон рассказывал. Из надежного источника он узнал, что в 1961–1962 годах правительство Кеннеди велело ЦРУ убить Кастро, что этот приказ был отдан ЦРУ непосредственно Робертом Кеннеди и – самое поразительное – что ЦРУ наняло для этой цели мафию. Источник Пирсона считал, что Кастро узнал о заговоре против него, собрал потенциальных убийц на Кубе, обезвредил их и в отместку отправил свою команду убийц уничтожить Кеннеди.

Если хоть что-то из этого было правдой, значит, ЦРУ и Кеннеди утаивали от комиссии Уоррена, что у Кастро были причины желать смерти президенту Кеннеди: кубинский диктатор знал, что Кеннеди пытается его убить. И значит, член комиссии Аллен Даллес, который руководил ЦРУ, когда готовились эти операции, тоже, вероятно, участвовал в укрывательстве. Пирсон открыл Уоррену свой источник: это был влиятельный вашингтонский адвокат Эдвард Морган, в то время представлявший интересы главы профсоюза водителей грузовиков Джимми Хоффы. Морган узнал об операциях по устранению Кастро – и о том, что, вероятно, Кеннеди убили из мести – от другого своего клиента, Роберта Мау, бывшего агента ФБР, ставшего частным детективом и нанятого ЦРУ для организации убийства Кастро[30].

Морган признался, что сначала не решался рассказать об этом Пирсону и через него председателю Верховного суда⁷. «Я долго боролся с собой», – вспоминал он. Будучи судебным адвокатом, он привык не принимать близко к сердцу страшные тайны, которые ему порой приходилось выслушивать от подзащитных в ходе уголовных дел. «Если бы я всякий раз из-за этого ночами не спал, то долго бы не протянул. Но это ужасно меня беспокоило». В итоге он решил действовать, ибо хотел защитить Уоррена, который был его кумиром. «И в конце концов я спросил себя: как хотя бы передать председателю Верховного суда эту информацию?»

Морган вспоминал, как приехал к Пирсону в его роскошный таунхаус в нескольких кварталах от Белого дома. ««Дрю, – сказал я, – я хочу рассказать тебе такое, о чем никто не должен знать». <…> Мы прошли в самую дальнюю комнату, и я рассказал все, что знал» о покушениях, организованных ЦРУ. Журналист, по его словам, «не верил своим ушам. Такого он не ожидал». Морган не хотел, чтобы Пирсон писал об этих покушениях в своей колонке, по крайней мере сразу, но хотел, чтобы тот предостерег «беднягу» Уоррена насчет того, что возможны обидные для него разоблачения недоработок комиссии, ибо смерть Кеннеди явилась результатом заговора. «Я буду спать спокойно, если председатель Верховного суда… будет в курсе, – сказал Морган Пирсону. – Ведь это может подорвать доверие к отчету комиссии и даже повредить его репутации». Уоррена подставили.

Пирсон сделал, как он просил. Встретившись в четверг, 19 января, с председателем Верховного суда, он изложил запутанную историю о заговорах ЦРУ против Кастро и сказал, что убийство Кеннеди могло быть актом мести. Уоррен, по его словам, отнесся к его рассказу «весьма скептически»⁸ и сказал, что для Кастро не имело смысла отдавать приказ об убийстве Кеннеди, к тому же в Далласе был только один убийца, причем такой ненадежный, как Освальд. «Одному человеку это не доверили бы», – сказал председатель Верховного суда.

Уоррен отказался встретиться с Морганом, но был готов передать эту информацию правоохранительным органам и спросил Пирсона, какое ведомство лучше предупредить. По словам Пирсона, Морган, у которого были сложные отношения с Эдгаром Гувером, посоветовал передать информацию вместо ФБР в Секретную службу. Председатель Верховного суда связался с главой Секретной службы Джеймсом Роули и попросил о личной встрече в Верховном суде. Эта встреча состоялась во вторник, 31 января, в 11.15 утра, как явствует из записей Роули⁹. Это была их первая официальная встреча после неприятного выступления Роули перед комиссией в 1964 году. Спустя много лет Роули вспоминал, что эта встреча с Уорреном в суде в январе 1967 года длилась около получаса и председатель Верховного суда предложил серьезно отнестись к информации насчет Кастро, даже если она и кажется несколько надуманной. «Он сказал, что это достаточно серьезно, но он хочет снять с себя ответственность».

Пирсон поделился новостью о том, что ЦРУ готовило покушение, с другим своим старым другом, президентом Джонсоном. Согласно записям в дневнике Пирсона, 16 января, за три дня до встречи с Уорреном, Пирсон посетил президента в Белом доме и рассказал о заговорах ЦРУ против Кастро и о том, как это может быть связано с убийством Кеннеди. «Линдон слушал внимательно и ничего не говорил, – записал Пирсон в своем дневнике. – Сказать ему было нечего»10. Секретная запись его телефонных звонков из Овального кабинета позволяет предположить, что ко времени этой встречи с Пирсоном, на четвертый год своего президентства, Джонсон по-прежнему ничего не знал о том, что ЦРУ годами вынашивало планы убийства Кастро.

В понедельник, 20 февраля, Джонсон предупредил временно исполняющего обязанности министра юстиции Рэмзи Кларка о «слухах»¹¹. Их телефонный разговор начался с обсуждения внушающей тревогу статьи, опубликованной тремя днями ранее в одной новоорлеанской газете. Там говорилось, что окружной прокурор Нового Орлеана Джим Гаррисон начал местное расследование убийства Кеннеди; в Вашингтоне о причинах этого решения могли только гадать. Кларк предположил, что расследование связано с тем, что произошло, когда Освальд в 1963 году недолгое время жил в Новом Орлеане. О чудачествах этого прокурора из Луизианы было хорошо известно, поэтому не исключено, что Гаррисон «попросту спятил», предположил Кларк.

Затем Джонсон заговорил о том, что он слышал о покушениях на Кастро.

– Вы знаете эту историю о том, как ЦРУ хотело… как ЦРУ посылало людей разобраться с Кастро?

– Нет, – ответил Кларк.

Джонсон вкратце пересказал то, что слышал от Пирсона, добавив, что сам он не думает, что ЦРУ пыталось убить Кастро.

– Это невозможно, – сказал он, – я не верю в это и не думаю, что мы должны относиться к этому серьезно. Но мне кажется, вам следует об этом знать.

Через несколько дней имя Гаррисона попало в газетные заголовки во всем мире: он объявил, что раскрыл заговор, следствием которого стало убийство Кеннеди. 1 марта 1967 года Гаррисон предъявил почтенному местному предпринимателю и филантропу Клею Шоу официальное обвинение в организации этого заговора12.

В Вашингтоне эти новоорлеанские заголовки взволновали журналиста Джека Андерсона, младшего соведущего колонки Пирсона Washington Merry-Go-Round («Вашингтонская карусель»). 44-летний Андерсон еще больше, чем Пирсон, любил сенсации. Он испугался, что Гаррисон опередит их с Пирсоном со своими цэрэушно-мафиозными заговорами[31]. Андерсон не мог обсудить эту тему с Пирсоном, по крайней мере сразу, потому что Пирсон находился в то время за тысячи километров – путешествовал по Южной Америке вместе со своим другом Уорреном: председатель Верховного суда посещал с официальным визитом ряд латиноамериканских стран. Они как раз прибыли в столицу Перу – Лиму, когда до них дошла весть о том, что написал Андерсон в «Карусели» от 3 марта. Вот он, всегдашний задыхающийся стиль колонки:

ВАШИНГТОН. Президент Джонсон сидит на политической водородной бомбе – это неподтвержденные сведения о том, что сенатор от штата Нью-Йорк Роберт Кеннеди, вероятно, готовил покушение на убийство, которое рикошетом ударило по его покойному брату.

Высокопоставленные официальные лица, опрошенные авторами колонки, признали, что план убийства кубинского диктатора Фиделя Кастро «рассматривался» высшим руководством ЦРУ в тот период, когда Бобби курировал Управление. Однако они отрицают, что этот план был одобрен и осуществлен.

По одной версии, для выполнения этого плана были набраны фигуры из мира организованной преступности. По другой версии, в Гаване поймали трех наемных убийц, и один из них, вероятно, пока еще жив и томится за решеткой. Эта информация расследовалась ФБР, но не подтвердилась.

Однако слухи о том, что Кастро узнал об американском заговоре против него и решил отомстить президенту Кеннеди, не утихают.

Они-то, вероятно, и подвигли неуемного окружного прокурора Нового Орлеана Джима Гаррисона начать собственное расследование убийства Кеннеди¹³.

Пирсона не порадовала эта колонка Андерсона. «Во-первых, статья плохая, во-вторых, не вызывает доверия, – писал Пирсон в своем дневнике 20 марта, уже вернувшись домой. – Наконец, она бросает тень на Бобби Кеннеди, но не говорит ничего конкретного»¹⁴. Однако эта статья подтолкнула развитие событий, которые показали Пирсону – а с ним Уоррену и Джонсону, – что многие важные моменты этой истории являются правдой. ЦРУ годами планировало убить Кастро, не гнушаясь помощью мафии. Роберт Кеннеди явно был в курсе этих коварных планов, и, возможно, ответственность за некоторые из них лежит на нем. А комиссию Уоррена, по-видимому, оставили в полном неведении об этом.

Однако о заговорах против Кастро знал еще один человек – Эдгар Гувер. 6 марта, через три дня после публикации колонки, ФБР направило в Белый дом секретный доклад с броским названием: «О намерениях Центрального разведывательного управления послать на Кубу гангстеров для убийства Кастро»¹⁵. В этом докладе перечислялось все, что было известно ФБР – и давно – о заговорах ЦРУ. Особо отмечалось, что Гувер лично в 1961 году предупреждал Роберта Кеннеди о привлечении к этому мафии.

В апреле президент Джонсон позвонил Пирсону и поздравил его с журналистским успехом. «Мы считаем, что заговор ЦРУ и мафии имел место, – сказал Джонсон. – Действительно, были попытки устранить Кастро с помощью “Коза ностры”, и след ведет к вашим друзьям из Министерства юстиции»¹⁶.

Пирсон понял, на кого намекает Джонсон. «Вы имеете в виду одного друга из Министерства юстиции», – уточнил Пирсон. Президент имел в виду Роберта Кеннеди. Впоследствии будут приводить слова Джонсона о том, что он был в ужасе от открытия: оказывается, при администрации Кеннеди «мы действовали на Карибах как какая-то корпорация убийц»¹⁷.

Поначалу последствия этого сенсационного открытия Пирсона были не так велики, потому что другие вашингтонские журналисты не могли проверить столь строго засекреченную информацию, а статьи Пирсона часто грешили недостоверностью, так что другие СМИ решили просто не обращать на него внимания. Если Уоррен и рассердился, что от него и от комиссии, носящей его имя, скрыли информацию о заговорах против Кастро, то публично он об этом не обмолвился ни словом. В его личной корреспонденции и канцелярских книгах из Верховного суда нет даже намека на то, что он пытался расспросить Даллеса о том, что знал бывший начальник шпионской службы об этих заговорах и почему утаивал это от своих коллег в комиссии. Даллес умер в 1969 году.

Бывшие штатные сотрудники комиссии, однако, не разделяли показной невозмутимости Уоррена и начали публично заявлять, что их обманули и лишили ценной информации, которая указывала на наличие заговора с целью убийства Кеннеди. Ли Рэнкин, обычно несклонный раздражаться, годы спустя сказал следователям Конгресса, что он был в ярости, когда узнал, что тайну от него скрывали – и ЦРУ, которое готовило заговоры против Кастро, и ФБР, которое о них знало. Он сожалел, что, работая в комиссии, был «таким наивным» и считал: «если президент США велел всем сотрудничать с нами, то все и расценят это как приказ»¹⁸. Комиссия, говорил он, «ошиблась, думая, что ФБР не станет ничего скрывать. И еще раз ошиблась, думая, что ЦРУ не станет утаивать информацию».

Джон Уиттен, старейший сотрудник ЦРУ, который первоначально отвечал за связи с комиссией Уоррена, сказал, что ужасно возмутился, узнав о готовившихся покушениях на Кастро, поскольку в 1964 году, когда он обязан был предоставить комиссии все без исключения разведданные ЦРУ, имеющие отношение к убийству Кеннеди, ему тоже ничего не сказали о заговорах. «Знай я об этом, я вел бы расследование совершенно иначе, – говорил Уиттен несколько лет спустя. – Действительно, кубинцы могли совершить это убийство в ответ на наши операции по устранению Кастро»¹⁹.

Уиттен сердился, в частности, на Ричарда Хелмса, которого в 1966 году президент Джонсон повысил в должности до директора ЦРУ. В конце концов расследование, проведенное Конгрессом, установит, что Хелмс лично утверждал операции по уничтожению Кастро, в том числе и с привлечением мафиозных структур. Потом Уиттен скажет, что Хелмс утаил от него – и тем самым от комиссии Уоррена – эту информацию, «потому что понимал: это выставляет в очень невыгодном свете и ЦРУ, и его самого». Подобное «недопустимо с точки зрения морали, добавит он, и это нельзя оправдать даже радением за честь мундира».

Хелмс придерживался совершенно другой точки зрения, выступая в 1970-е годы перед Конгрессом: подтвердив существование тайных планов против Кастро, он объяснил, почему не рассказал о них комиссии Уоррена. Как профессиональный разведчик, Хелмс, кроме всего прочего, обязан был хранить тайны. Сам для себя он решил, что заговоры ЦРУ против Кастро не имеют отношения к убийству Кеннеди, а следовательно, не видел причин рассказывать о них комиссии или своему заместителю Уиттену. «Мне такое даже в голову не приходило, – объяснял он. – Мы никогда не рассказывали за стенами Управления ни о каких секретных операциях»²⁰. А кроме того, скажет впоследствии Хелмс, зачем ему было рассказывать комиссии о покушениях на Кастро, если он был уверен: один из членов комиссии – Даллес – знал о них все, и Роберт Кеннеди тоже о них знал. «Многим высокопоставленным лицам в правительстве было известно об этих операциях, – сердито говорил Хелмс. – Почему именно я должен был рассказывать о правительственной операции по избавлению от Кастро?»

Хью Эйнсворт, бывший репортер из The Dallas Morning News, «задвинулся на покушении», как говорили его далласские коллеги. Год за годом он вновь и вновь возвращался к истории убийства Кеннеди. К январю 1967 года он уехал из Далласа, устроился собственным корреспондентом в журнал Newsweek в Хьюстоне и готовился выполнять журналистские задания21. Но не успел он обосноваться на новом месте, как зазвонил телефон: срочный вызов из Орлеана. Это был окружной прокурор Джим Гаррисон. Он приглашал Эйнсворта в Новый Орлеан – побеседовать об имеющейся у него новой информации в связи с покушением на Кеннеди.

– Я читаю ваши статьи, и мне кажется, что вы обладаете информацией, которая может мне помочь, – сказал Гаррисон. – Я хочу с вами кое-чем поделиться. Приезжайте ко мне²².

Заинтригованный, Эйнсворт поехал в Новый Орлеан к Гаррисону, и, как он писал, это был «едва ли не самый странный день» в его жизни. Гаррисон, мужчина с громоподобным голосом и ростом за метр девяносто, казался убедительным и мог произвести впечатление здравомыслящего человека, правда, это впечатление быстро развеивалось. Эйнсворт довольно скоро решил, что Гаррисон помешался. Разговор был «безумный; внушал беспокойство тот факт, что официально избранный чиновник высшего звена может верить в такую чушь»[32].

Прошли годы, но Гаррисон так и не смог определиться, кто же именно должен ответить за убийство Кеннеди. Список подозреваемых в разное время включал: гомосексуалистов, садомазохистов, маньяков, наркодилеров, антикастровских и прокастровских кубинских эмигрантов, Министерство обороны, Министерство юстиции, техасских нефтепромышленников, поддерживавших политическую карьеру президента Джонсона, и самого действующего президента. А председателя Верховного суда Уоррена и других членов комиссии по расследованию убийства Гаррисон обвинял в укрывательстве. ЦРУ в ряде версий Гаррисона фигурировало как сообщник. Сообщниками были и «голубые»: он утверждал, что по меньшей мере шесть участников заговора – геи²³. Освальд, по его словам, ««двустволка», не мог удовлетворить свою жену… все это есть в отчете Уоррена». Убийство, заявлял он, совершила «группа партизан-снайперов», состоящая как минимум из семи стрелков, расставленных по всей Дили-Плаза.

В первую встречу Гаррисон предложил познакомить Эйнсворта с главным свидетелем обвинения.

– Вам повезло, вовремя вы приехали, – сказал он. – Мы как раз проверили этого типа, и поверьте, это настоящая бомба²⁴.

Помощник окружного прокурора привез свидетеля в дом Гаррисона – это был «невысокий худенький парень из Хьюстона, пианист, который долго рассказывал, как он узнал, что Руби и Освальд были любовниками». Он вспоминал, как Освальда и человека, который потом убьет его, вышвырнули из какого-то хьюстонского клуба, потому что они «весь вечер друг друга щупали».

Эйнсворт не стал говорить Гаррисону, что он уже видел этого пианиста – в Далласе в первые дни после убийства Кеннеди. «Он появился дня через три после убийства и рассказывал полиции Далласа ту же самую историю». Уже тогда Эйнсворту было понятно, что пианист – из тех алчущих внимания безумцев, которые мечтают сыграть хоть какую-то роль в истории убийства Кеннеди: «Я видел, как он плача вывалился из двери полицейского управления в Далласе».

В числе других свидетелей обвинения Гаррисона был мужчина, облаченный в красную тогу и сандалии и называвший себя Юлием Цезарем, – бывший пациент психбольницы²⁵. Цезарь утверждал, что видел Освальда и Руби в обществе человека, на котором сосредоточилось расследование Гаррисона, – Клея Шоу, который попал в поле зрения окружного прокурора в основном потому, что был гей. Мишенью Гаррисона стал и еще один гей из Луизианы – Дэвид Ферри, бывший пилот компании Eastern Airlines, который мог знать (а мог и не знать) Освальда в 1950-е годы. Преследуемый окружным прокурором, 22 февраля 1967 года Ферри будет найден мертвым в своей новоорлеанской квартире; коронер не смог установить, было ли причиной смерти убийство или самоубийство, хотя Ферри оставил посмертные записки, по которым можно было заключить, что он чувствовал себя таким загнанным и измученным, что хотел покончить с собой²⁶.

В номере Newsweek от 15 мая 1967 года за подписью Эйнсворта вышла статья – первое сокрушительное разоблачение не вполне законной тактики окружного прокурора Нового Орлеана. В статье приводились доказательства того, что Гаррисон предлагал свидетелю крупную взятку за лжесвидетельство, которое связало бы Ферри и Шоу. Эта статья под заголовком The JFK Conspiracy («Заговор против Дж. Ф. К.») начиналась так:

«Джим Гаррисон прав: в Новом Орлеане был заговор – но этот заговор создал сам Гаррисон. Это план состряпать фантастическое разрешение загадки смерти Джона Кеннеди и одним залпом выпустить целую серию снарядов. Окружной прокурор и его сотрудники косвенно поучаствовали в шумихе вокруг смерти одного человека, а также унизили, оскорбили и финансово выпотрошили нескольких других».

После публикации статьи разъяренный Гаррисон позвонил Эйнсворту, обвинил журналиста в попытке помешать «поискам истины» и добавил, что если тот осмелится приехать в Новый Орлеан, то рискует попасть под арест. «Надеюсь, у Newsweek хорошие адвокаты, а если вернетесь сюда, вас ждет сюрприз»²⁷.

1 марта 1969 года, через два года после ареста Клея Шоу по обвинению в заговоре против Кеннеди, суду присяжных Нового Орлеана понадобилось меньше часа, чтобы вынести оправдательный приговор²⁸.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.