Питание по крови
Питание по крови
Не хочется попусту кровь портить и проливать из-за того, что на Земле все с ума посходили
Летом, когда солнце разгоняет усталую кровь, хочется резкого оздоровления. Не заняться ли своей бедной плотью – думаешь на досуге. Вдруг пригодится. Душа – она, конечно, бессмертна. Но тельце-то совсем наоборот. Будет оно трудиться, болеть, стареть и потом истлеет. Жалко. Хочется что-то сделать хорошее для бедолаги. Где же найти путь к здоровью? Может быть, в книгах? Но книги говорят что-то тревожное, порою даже зловещее.
В новой химере, обрушившейся на массовое сознание, так называемом «питании по группе крови», я обнаружила некую разновидность марксизма-ленинизма. То есть, это когда ничего не объясняют, а сразу выдают список запретов и догм. Оказывается, мне нельзя употреблять помидоры и гречку. «Не для вас растет и кукуруза», – написал автор книги о питании по крови, и эта фраза поразила меня своей тонкой печалью.
«Боже, что же в твоем мире растет для меня?» – подумала я, дочитывая фолиант А. И. Солженицына «Двести лет вместе». Он ведь тоже о крови. О том, что древняя кровь иудеев важнее и сильнее всего – отчизны, веры, воспитания, культуры, судьбы, свободного человеческого духа. Один момент в книге меня совсем изумил. Речь идет о том, что после революции 1917 года в культуру пришла еврейская молодежь и стала там успешно творить свои разрушительные произведения.
В качестве примера Солженицын приводит судьбу знаменитого театрального режиссера Всеволода Мейерхольда. Мейерхольда звали Карл Казимир Теодор. Он был родом из обрусевшей семьи онемеченных евреев-лютеран. В сознательном возрасте Мейерхольд принял православие и имя Всеволод, в честь обожаемого писателя Всеволода Гаршина. Мейерхольд был в числе основоположников МХАТа и в спектакле «Чайка» 1898 года играл главную роль, Константина Треплева. За актерское мастерство, учась у Немировича-Данченко, он получил пять с плюсом.
Далее Мейерхольд начал самостоятельную режиссерскую жизнь, общаясь с лучшими людьми свого времени – с Чеховым, Блоком, Комиссаржевской. Наконец, дирекция Императорских театров, заинтересованная громкой славой искателя, пригласила его на работу. Для режиссера это был предел возможного. Мейерхольд ставил роскошные спектакли в Мариинском и Александрийском театрах, тратя невозбранно колоссальные суммы. Я уж о художественной стороне не говорю – десятки томов про это написано еще при жизни режиссера.
Мне совершенно безразлично, кем был Мейерхольд по крови – хоть еврей, хоть эфиоп – он был гений театра. Но позвольте заметить, что ни прямого, ни даже косвенного отношения к еврейской культуре он не имел. И что такого Мейерхольду дала советская власть – ему, режиссеру заката империи! – ободранный театрик, пытки в подвале НКВД и пулю в конце поруганной жизни? В любой вменяемой стране он получил бы долю послаще.
Но величественному лауреату Нобелевской премии совершенно ясно – главное для человека его кровь, в которую намертво впечатаны все ошибки и преступления твоей нации. Пока что такого рода идейки лежат в книжках. А что, как они выйдут на улицу? Тут такое «питание по крови» начнется! Нашим людям ведь только разреши ненавидеть друг друга, мало не покажется.
И я начинаю беспокоиться. Кровь у меня пестренькая. В основном, конечно, напрудили русские, но есть и польская прабабушка, и еврейский дедушка. Насчет еврейского дедушки, приехавшего из Новоград-Волынска в Ленинград поступать в консерваторию и убитого стрелой Амура при виде моей бабушки, Антонины Кузнецовой, ткачихи из Вышнего Волочка, мне все ясно. О таких осквернителях и пишет Солженицын. Тут мне не отвертеться, когда грянет. Тут я готова, и мировой гуманизм, если что, мне поможет. Верю. Надеюсь.
Но есть у меня и еще один совсем таинственный дед, по национальности «черемис».
Я его никогда не видела, он на войне погиб. На фотографиях – приятный такой мужчина, крепкий, скуластый, глаза чуть раскосые. Знаю, что черемисы (правильно говорить «мари») живут в Республике Марий Эл, столица – Йошкар-Ола. Вроде бы народ мирный и в исторических катавасиях не замеченный. А вот, кто его знает. Мало ли что откопают бородатые старцы, решившие перед заходом солнца навести в мире полный порядок. Может, мои черемисы в чем проштрафились. Может, придется отвечать за их исторические ошибки, и, очень может быть, что найдутся желающие с меня за эти ошибки спросить. И вот что тут поделать?
С одной стороны, неохота отпираться от деда. Дескать, знать не знаю и ведать не ведаю. Дед был веселый и молодой, звали деда Евгений, а мать его – чудесным именем Федосья, фамилию он имел Москвин, так что от него моя фамилия, дед захотел бабу, отчего народился мой славный папа Владимир. С другой стороны, мне вообще ничего про черемисов неизвестно, в глаза ни одного экземпляра не видела. Как я за них отвечать буду? (Хотя само звучание слова мне нравится. Можно будет так назвать свои мемуары – «Записки черемиски»). В общем, не знаю, запутали вы меня, люди!
То вам помидоров не ешь и на курицу даже не смотри – в крови образуются лектины. То пить водку, видите ли, нельзя – скопляются шлаки. То за дедушек и бабушек отвечай – а как я отвечу, когда меня тогда на свете не было? И на что вам далась моя кровь? Она, вообще-то, как у всех – просто красная и горячая. И не хочется ее портить или зря проливать, оттого что вы тут все на Земле с ума посходили.
июнь
Данный текст является ознакомительным фрагментом.