Ложа «Quatuor Coronati» и эзотерическая школа масонских исследований

Ложа «Quatuor Coronati» и эзотерическая школа масонских исследований

Вклад Уэсткотта в масонскую науку представляется не очень большим, но целью его всегда было оказывать влияние на других исследователей масонских тем, а не добиться личной славы.

Он стал восьмым членом (исключая основателей) исследовательской ложи «Quatuor Coronati» 2 декабря 1886 г. и через год (8 сентября 1887 г.) зачитал первый доклад – «Религия масонства: просвещенные Каббалой». В этом выступлении Уэсткотт активно отстаивал идею деизма как основополагающего принципа Цеха и пытался доказать каббалистическое происхождение символики трех градусов символической ложи, всячески подчеркивая женскую суть второго градуса. Прием он получил довольно прохладный: Р. Ф. Гоулд отказался принять главную посылку доклада, Спет высказался в том духе, что докладчик-де «вообще не сумел доказать древность второго градуса», а Вудфорд, от которого Уэсткотт определенно мог ждать поддержки, «просто вынужден был признаться, что не может согласиться как с изначальными посылками, так и с выводами бр. Уэсткотта» (AQC 1—1888, pp. 55—59).

Несмотря на столь неудачный старт, Уэсткотт отметился в протоколах ложи несколькими короткими сообщениями и зачитал еще пять докладов в период между 1893 (когда его выбрали Мастером этой ложи) и 1916 гг. Приветственный адрес по случаю избрания Мастером он решил использовать для яростной проповеди широкого взгляда на масонскую науку:

Выражу исключительно свое личное мнение: прочная и твердая приверженность истории и тенденция к отрицанию тайных Мистерий природы и науки, которые все мы, кстати, поклялись, изучать, могут со временем, если ситуация не изменится, привести к тому, что, с масонской точки зрения, мы будем заслуживать всяческого осуждения, если не проклятия… дабы избежать этого, следует поощрять стремление к более глубокому исследованию символизма и аналогий между любыми масонскими явлениями и подобными им явлениями в других обществах и школах Арканов… необходимо поощрять братьев в направлении привлечения внимания к Мистическому, а не к Материальному; к аллегорической стороне, а не к исторической; и я заверяю вас, что, поступая так, я буду хранить верность духу и букве вашего древнего ритуала гораздо лучше, чем все ваши эрудиты, кого я, честное слово, рад и горд видеть своими учителями и собратьями, но с кем я кардинально расхожусь во взглядах (AQC 6—1893, p. 204).

Итак, он возложил себе на плечи некое задание – и провалил его, потому что большинство членов ложи так и остались в лагере «традиционалистов». Уэсткотт снова нападает на эту «традиционную» школу в своей работе «Розенкрейцеры: их история и цели», зачитанной позднее в тот же год:

У вас нет никаких документальных подтверждений, которые можно было бы показать другим, когда именно главные философские и мистические аллюзии укоренились в масонском ритуале, но есть немало сторонников теории, гласящей, что ритуал спекулятивного масонства сформировался как единое целое в 1717 году – этот год считается великой вехой становления Ордена. Я же возражу, что Эшмол, и Воган были хранителями того самого древнего знания, которое, предположительно, содержится в нашем масонском ритуале благодаря тому, что они вступили в это Общество, и если это не они составили ритуал спекулятивного масонства в нынешней форме, то есть со всеми отсылками к каббалистике и мудрости Египта, то выводы тогда могут быть гораздо более фантастическими, чем если принять как данность, что это сделали именно они (AQC 7—1894).

Здесь он в одном абзаце излагает основополагающие принципы своей эзотерической научной школы: суть в том, что он предлагает узаконить практику выведения исторических закономерностей, в отсутствие документальных свидетельств, из текстологического анализа масонских ритуалов. Если некий символ присутствует и в Каббале, и в масонстве, ergo существует неоспоримая связь между этими понятиями, а значит, первые спекулятивные масоны были также и каббалистами.

Этот подход к масонским исследованиям может показаться и неумным и неподобающим, но он и не настолько глуп, как говорит бр. Хэмилл, приписывающий ему «явную неспособность различать исторические факты и легенды» (John Hamill, «The Craft», 1986, p. 22). Повествуя о различных подходах к изучению масонской истории, бр. Хэмилл дает определение «традиционной» школы как «такой, где теория строится на основании проверяемых достоверных фактов и документов», в то время как нетрадиционные подходы – это, по его мнению, такие, «где делаются попытки поместить масонство в контекст традиции Мистерий по признаку сходства учений, аллегорий и символики Цеха и различных эзотерических традиций» (С. 15). Затем бр. Хэмилл разделяет нетрадиционные подходы на четыре основные школы: эзотерическую, мистическую, символическую и романтическую, хотя, за исключением последней – характеризующейся слепой верой в неизменную с незапамятных времен природу масонского ритуала, – не всегда представляется возможным понять, чем одна описанная школа отличается от другой.

Без сомнения, претензии бр. Хэмилла к методам Эзотерической школы не могут быть целиком и полностью применены к Уэсткотту. По словам бр. Хэмилла, последователи Эзотерической школы

…берут принципы, ритуалы, внешние формы, символы и язык масонства, проводят параллели с другими группами (игнорируя тот факт, что принципы и многие символы носят универсальный характер и не являются исключительной собственностью или прерогативой масонства) и затем делают вывод о том, что эти сходства не случайны, но намеренны и посему являются свидетельством связи между указанными традициями. Они придают огромное значение дополнительным степеням, наделяя их воображаемой древностью, а также извлекая из их эзотерического содержания и символики зачастую гораздо больше, чем предполагалось их создателями. Рассматривая масонство во всем разнообразии ветвей как единое посвятительное целое, что не так, Эзотерическая школа сравнивает его с другими посвятительными системами, обнаруживает сходства, реальные или воображаемые, и заключает, что между этими системами существует взаимная связь (С. 22– 23).

Естественно, кое-кто полностью подпадает под это определение, Джон Яркер, например, равно как и Кеннет Макензи, но Уэсткотт куда рационалистичнее их: он был преисполнен скептицизма в отношении предполагаемой древности дополнительных степеней и, даже считая масонство частью посвятительной традиции, он отдельно упоминал, что отрицает наличие связей между ним и древними религиями Мистерий, о которых он написал последние две из зачитанных в ложе работ: «Масонство и его связи с ессеями» и «Сходства между масонством и культом Митры» («Freemasonry and its relation to the Essenes, AQC 28—1915, pp. 67– 79; «The Resemblances of Freemasonry to the cult of Mithra», AQC 29—1916, pp. 336– 347). Его подход скорее состоял в том, чтобы в отсутствие исторических фактов считать легенду достаточной заменой этим фактам.

Ко времени написания этих последних работ подход Уэсткотта уже успел растерять и тех немногих сторонников, что были у него раньше. Из его ближайшего круга друзей-эзотериков Ирвин умер уже давно, в 1893 г., Яркер – недавно, в 1913 г., а сильные ученые, активно работавшие и в ложе «Quatuor Coronati», и в S. R. I. A. : У. Дж. Сонгхерст, Дэвид Флейтер и У. Уоннакотт, – стали жестко разграничивать свои эзотерические и масонские интересы, в то время как прочие масонские ученые оставались при убеждении, что на научные вопросы масонской истории нельзя отвечать методами, выходящими за рамки традиционалистского подхода. После 1916 г. труды сторонников Эзотерической школы больше не встречаются на страницах «Ars Quatuor Coronatorum». Не снискав в среде традиционалистов никакого сочувствия своим целям и методам, Уэсткотт больше ничего не писал о масонской истории, и все написанные им в последние годы статьи были посвящены эзотерическим темам и публиковались там, где он надеялся на внимание к своему труду и интерес к его результатам со стороны хотя бы части читателей, а именно в «Трудах Митропольной Коллегии».

К 1920 г., то есть ко времени отъезда из Англии и поселения в Южной Африке, Уэсткотт уже разочаровался в масонстве как таковом и уж точно не разделял (если когда-то вообще разделял) мнение членов своих розенкрейцерских коллегий, что титул почетного великого офицера, которым Великая Ложа наградила его в 1902 г., означал признание его заслуг как оккультиста. Ральф Палмер-Томас из Митропольной Коллегии писал ему в поздравительном письме:

Пожалуйста, прими мои сердечные поздравления в связи с новым званием великого офицера, которым, как я слышал, тебя наградили. Приятно было не только узнать, что его предложили лично тебе, но также и осознавать, что наконец-то обрел признание весь титанический объем работы столь выдающегося оккультиста, как ты (письмо от 13 июня 1902 г.; хранится в личных бумагах Уэсткотта).

Эту точку зрения разделяли и другие масоны-розенкрейцеры. На собрании Митропольной Коллегии в июле 1902 г. д-р Брайндли-Джонс поставил на голосование внесенное предложение поздравить Уэсткотта, сказав при этом, что «эти почести – не только знак признания выдающихся заслуг Весьма Достопочтенного Верховного Мага перед вольным каменщичеством, но и новый знак отличия для всего Общества» («Труды…», 1902, С. 6). Это событие, впрочем, прошло не замеченным за пределами эзотерических кругов.

Уэсткотт продолжал пропагандировать масонские исследования, пусть и по причинам, совершенно иным, чем у сторонников Традиционной школы. В предисловии к «Каталогу историй лож» Гарднера (1912 г., 3-й том «Систематического каталога…») Уэсткотт пишет:

Интерес масонского исследователя к этим работам находится в большой зависимости от древности даты освящения той или иной ложи: в протоколах первых лет существования старейших наших лож содержатся многие в высшей степени примечательные подробности ведения собраний, составления конституций, ритуалов разных градусов и в особенности полномочий Досточтимого Мастера и офицеров, есть даже обычаи, которые мы давно уже не соблюдаем (С. v).

Ему не приходило в голову, что интерес могут представлять и имена и профессии членов старинных лож.

Он пытался развивать масонскую науку и в Южной Африке. Вскоре после прибытия в Дурбан он писал Гарднеру:

Масоны тут со мной носятся. Я тут везде почетный гость. Я прочел две лекции, а теперь меня пригласили в Питермарицбург прочесть еще одну (письмо от 5 декабря 1920 г.).

Но его энтузиазма хватило не надолго. Уже в августе 1922 г. он жаловался Гарднеру:

Они [теософы] здесь единственные грамотные люди, потому что масоны интересуются только своим ритуалом и слушать ничего не хотят о масонской истории и т. д. (письмо от 6 августа 1922 г.).

Уэсткотт регулярно писал Гарднеру до самого начала болезни, оказавшейся для него смертельной, в июле 1925 г. Но больше он о масонстве не упоминал: основатель Эзотерической школы перелистнул эту страницу своей жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.