Лиля Брик

Лиля Брик

– Как это было?

– Асеев не раз говорил, что мне необходимо показаться в Европе. Дескать, здесь, в России, мои публикации могут остаться всего лишь эпизодом. А это было бы очень обидно… И вот однажды Николай Николаевич сказал мне, что позвонил Лиле Брик. Тридцать лет после смерти Маяковского не звонил. Но позвонил, потому что появился поэт, на которого бы ей надлежало взглянуть…

Прошло какое-то время. Я выступал в Москве в Политехническом… И вот после окончания вечера ко мне подошла рыжеволосая женщина под руку с изящным армянином. Представились: Лиля Юрьевна Брик и Василий Абгарович Катанян. Это был ее муж… Спрашивают: «Вы сегодня ничем не заняты?» – «Ничем». – «Тогда поехали к нам. Мы приглашаем Вас на ужин».

За свою жизнь я привык ко всяким неожиданностям. Но то, что случилось тогда в Москве, можно считать магическим знамением судьбы. С этого вечера 17 лет до самой своей смерти Брик занималась всеми моими литературными делами. И не только моими. У нее всегда была тысяча забот – начиная с Майи Плисецкой, которую надо было выпустить на большую сцену, до режиссера Параджанова, которому она отправляла посылки в тюрьму…

Брик была из породы тех редких людей искусства, которые все понимают и стараются, чтобы и другие поняли то, что поняли они. В молодости ей суждено было стать профессиональной балериной, сниматься в кино; потом она занялась скульптурой и ваяла отличные работы, например, бронзовые портреты Маяковского и Осипа Брика.

Выглядела она, как старинная русская аристократка. Огромные глаза и неувядающая манера жить на широкую ногу, с большим желанием любить, но и с не меньшим желанием, чтобы и ее любили. С одними она была «за стеклышком»: милый человек – и на этом конец; другим – помогала бесконечно.

Но главным в ней был, пожалуй, божественный дар абсолютного поэтического слуха. Я это почувствовал сразу… И в полной мере мог убедиться в этом, когда она устроила в Париже первый там вечер советских поэтов: Ахматовой, Вознесенского, Кирсанова, Ахмадулиной, Мартынова, Слуцкого… Было в афише этого вечера и мое имя.

Тогда я уже был знаком с ее сестрой Эльзой Триоле и Эльзиным мужем – Луи Арагоном. Вообще Триоле – и внешне, и внутренне – была полной противоположностью Лиле Брик. В Париже вокруг Триоле гнездилась компания известных европейских художников и поэтов. Были здесь и американцы, с которыми мне тоже приходилось водить знакомство. Во Франции я бывал многократно, жил там месяцами. Читал в нескольких университетах лекции по древнерусской литературе, а еще помогал освоить отстающим студентам произношение русских слов. Последнее, кстати, приносило неплохие заработки.

– А почему Вы не остались в Европе навсегда?

– В Европе надо родиться… Жизнь там тогда казалась мне, молодому, слишком прагматичной, жесткой. Ну а теперь, когда в жесткости отношений мы подравнялись, уезжать из России – нелепо. Мне шестьдесят шесть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.