Вор, который очень любил детей
Вор, который очень любил детей
Этот человек, пускай и не совершавший преступлений всесоюзного масштаба, не грабивший и не убивавший десятков соотечественников, по праву может считаться одним из лучших воров Советского Союза. Воров, хотя и действовавших вне уголовных понятий, не связывавшихся с организованной преступностью, но заслуживших своё место в мире криминальных легенд находчивостью и необычной судьбой.
Впервые Борис попал в поле зрения органов правопорядка в далёкие военные годы. Молодой человек приятной наружности «с чёрными волосами и миндалевидными глазами»[10], инструктор-воспитатель по физкультуре, приехав в Москву из дальнего Иркутска, оказался в ближайшем окружении родственницы самого Феликса Дзержинского — племянницы Ядвиги. Ядвига, даром что была женщиной опытной, оставалась при этом особой пылкой и в большой степени инфантильной. Имея за плечами пяток неудачных браков (с большинством мужей, оказавшимися безработными и расточительными личностями, она не прожила и полугода), а также множество молодых любовников, Ядвига постоянно оставалась открыта новым отношениям. Очень быстро между ней и молодым, симпатичным Венгровером вспыхнули чувства, без преувеличения равные по своей силе пожару. На такое как раз способны только опытные, многое повидавшие женщины, чья молодость уже уступила место зрелости, но при этом не утратившие способности с детской непосредственностью бросаться в омут с головой. Омут оказался глубоким.
Феликс Дзержинский (1877–1926): даже после смерти его имя долгое время внушало почтение и робость.
Бориса очень любили и бывшие воспитанники [один из которых и познакомил Венгровера с Ядвигой], и просто молодёжь. В нём чувствовалось очарование и бескрайний, бьющий ключом оптимизм, а любовь к спорту только оттачивали природные качества, придавая Борису стойкость и волю. Всё это было словно наградой за тяжёлое детство и преследовавшие Венгровера неудачи.
Он никогда особенно не скрывал своей натуры, очень быстро дав понять, что кроме спорта и преподавания имеет ещё одну страсть, которую Дзержинская безропотно стерпела, так и не научившись за годы жизни быть независимой от людей и обстоятельств. Венгровер был вором. Он пропадал днями и неделями (к 1938 году за Венгровером числилось 4 побега из мест лишения свободы и более 50 краж), оставляя Ядвигу в одиночестве нервно ходить из угла в угол, и снова возникал на пороге её квартиры с цветами, когда возникала необходимость.
А необходимости были, ведь в те годы попавшему в руки розыска вору, даже несмотря на лояльное отношение Сталина к классово близкому элементу, могло прийтись несладко. Поэтому, когда в 1939 году Венгроверу потребовалось использовать положение Ядвиги, он, не задумываясь, сделал это, представившись в целях маскировки племянником Дзержинского. К слову, на тот момент он уже успел жениться на другой девушке Клаве из городка Воскресенска. Тогда же, устроившись на работу в 309-ю московскую школу, Борис щедро тратил полученные в ходе своих комбинаций деньги на воспитанников. Венгровер любил детей. Именно на их развлечения и нужды тратились тысячи и тысячи рублей. Целых три месяца «воспитатель» проработал в школе, прежде чем работники сферы образования, наконец, спохватились о необходимых документах, подтверждающих личность «племянника Дзержинского».
Будучи принципиальным поборником воровской справедливости, Венгровер обворовывал только квартиры состоятельных людей и немало насолил военному начальству в далёком 1939 году, прежде чем им вплотную занялся МУР.
Когда его схватили и посадили, вызываемые на допросы сотрудники школы единогласно свидетельствовали о Венгровере как об отличном сотруднике и замечательном человеке, чьими стараниями школа вышла на городское спортивное первенство, а сами ученики начали проявлять небывалую инициативу в физкультурных мероприятиях. Во время допросов в 1939 году Венгровер активно использовал для своей защиты фамилию Ядвиги, водил следствие за нос шпионскими байками о своей деятельности и всячески путался в показаниях.
Между тем процесс, длившийся до лета 1940 года, стремительно набирал обороты. В него оказались втянуты и четверо друзей — подельников Венгровера, и сама Ядвига (до последнего не понимавшая, что является соучастницей и надеявшаяся на силу непробиваемой фамилии). К работе МУРа подключилось уже и НКВД, углядевшее в процессе политические перспективы, а это могло означать страшные последствия для всех вовлечённых. В те предвоенные годы с людьми, попавшими в жернова внутренней борьбы за государственную власть, никто не церемонился. Каторга могла считаться лёгким наказанием. Примерно так оно и вышло.
Ядвига Дзержинская оказалась на Лубянке, где после серии убедительных допросов женщину отправили в лагеря на 8 лет. Венгровера приговорили к 10 годам лишения свободы. На самом деле Борис Рувимович освободился лишь в 1953 году, попав под устроенную советским правительством амнистию. За десятилетие в стране успело поменяться очень многое — власть, порядок, в каком-то смысле и устои. Пришлось измениться и Борису Венгроверу: у него уже была маленькая дочь, видеться с которой ему, деклассированному, не позволяла семья жены. Вынужденный преодолевать безразличие, проявляемое советской системой к освободившимся, ошибочно принимая всех бывших осужденных за одно и то же, Венгровер устроился работать на железную дорогу.
За десятилетие в стране успело поменяться очень многое — власть, порядок, в каком-то смысле и устои.
День ото дня ему, полному честолюбия и в каком-то смысле таланта, приходилось терпеть тяжёлый труд и с горечью ощущать, как бездарно утекает жизнь. Нет полноценной семьи. Нет возможности заняться любимым делом. Нет и права общаться с юными спортсменами, которых вор-педагог мог бы многому научить и которым он мог помогать только опосредованно, возводя за свой счёт целый спортивный городок неподалёку от Селезнёвки.
Внешне непробиваемый, вечно весёлый и заводной, пользующийся уважением своих коллег, он с трудом преодолевал растущий год за годом внутренний протест.
Он сорвался только однажды, в конце 1967 года. По мнению одних, Венгровер решил тряхнуть стариной и вспомнить выдающуюся молодость, когда они с друзьями-отличниками запугали пол-Москвы своими неуловимыми рейдами. Другие же считают, что им двигало всё то же желание помогать лишённым, по мнению Бориса, достойного настоящего детям. Истина, скорее всего, где-то посередине. Не оставляя следов и ловко создавая в квартирах пострадавших иллюзию беспорядка, учинённого целой группой воров, Венгровер, как в прежние времена, уделял внимание людям, не чуждым состоятельности (пускай даже небольшой — ограничивающейся исключительно советскими мерками). Огромный жизненный опыт и обаяние позволяли авантюристу избегать наказания даже, казалось бы, в провальных ситуациях. Например, столкнувшись с жертвой на лестничной площадке, с вынесенным из её квартиры саквояжем, вор мог выиграть бесценные, позволяющиеся скрыться мгновения обычным вежливым приветствием. Первое время милиция вообще не подозревала, что за рядовыми, в общем-то, кражами стоит один человек. Даже после того, как вор обчистил несколько квартир в одном из домов по Калининскому проспекту, в распоряжении 2-го отдела МУРа была лишь догадка о высокой квалификации преступника и никаких конкретных улик.
Венгроверу не всегда сопутствовала удача, однако сам он, не теряя расположения духа, мог выкарабкаться из сколь угодно неприличной ситуации. С его именем связывают почти анекдотические случаи. Так, застигнутый прямо на месте преступления с хозяйским торшером или другой вещью в руках, он при виде оторопевшего от удивления владельца квартиры мог, представившись сотрудником милиции или ОБХСС, настращать жертву и оставить её писать повинную, благополучно ретировавшись с места происшествия[11].
Огромный жизненный опыт и обаяние позволяли авантюристу избегать наказания даже в провальных ситуациях.
За неимением других вариантов оперативники приступили к отработке уголовников со стажем. На порогах притонов и квартир отошедших от дел или недавно освободившихся воров замаячили люди в форме. Проверке подверглись десятки московских уголовников, а также жильцов Подмосковья. Под подозрением оказался и сам Венгровер. Однако двухнедельная слежка за корифеем воровского дела окончилась курьёзным случаем, а подшутивший над уже изготовившимися к задержанию оперативниками Борис в спокойной обстановке легко доказал свою непричастность к преступлениям. Официально он был честным тружеником и давно завязал с сомнительным прошлым, а на более тщательную проверку милиция не захотела тратить времени, здраво рассудив, что в Москве промышляют несколько десятков воров со стажем, и это вполне может быть кто-нибудь другой. Кроме того, некоторые сотрудники продолжали считать, что разыскивают не одного преступника, а целую банду.
Избежавший поимки Венгровер продолжал работать в своём оригинальном жанре ещё некоторое время. Почти все вырученные с воровства деньги, по одной из версий, он продолжал тратить на Саженевскую школу-интернат в Рязанской области[12], щедро одаривая сирот подарками и занимаясь тренировками детских футбольных команд. Не остановился он и тогда, когда по чистой случайности едва не попал в руки МУРа: одна из жертв кражи вернулась домой раньше обычного и успела заметить вора. Как ему тогда удалось проскользнуть мимо наводнивших район патрульных машин — загадка.
Однажды удача всё же изменила Венгроверу. Когда его в очередной раз застали в квартире, он, не давая хозяйке времени задуматься, сообщил, что спугнул воров и потребовав ничего в квартире не трогать, будто бы отправился за милицией. Однако молодая девушка быстро сообразила, что её обманули, и принялась звать на помощь. Бориса Венгровера задержали прямо на улице. Он не мог быстро бегать — сказывались возраст и проведённая в лагерях молодость.
На суде, получая последний в своей жизни срок, Венгровер горячо каялся перед народом и, обращаясь к судьям, много говорил о человеческой наивности, о плохих замках и дверях. Обещал научить людей избегать краж, помочь гражданам защититься от криминала. Пожалуй, его опыт мог бы оказаться бесценным. Но милосердия, а тем паче сделок, самый гуманный суд в мире не признавал.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.