13

13

На третий день после похорон Брайана «Битлз» и Питер Браун собрались на Сент-Джонз-Вуд, в доме Пола. Именно он настоял на необходимости общего сбора, повторяя: «Нужно что-то делать, нужно срочно что-то делать…», остальные впали в апатию: Джон продолжал накачиваться наркотиками, Джордж медитировал, а Ринго никогда не проявлял инициативы, предпочитая ждать.

Рассуждать о дальнейших перспективах всем им казалось, после смерти Брайана, едва ли не кощунственным. Кроме Пола. Он хотел работать. Он хотел противостоять вмешательству НЕОБЪЯСНИМОГО.

Джон выглядел настороженно. Это он должен был вести группу дальше. Но предложить ему было нечего.

– Брайан заключил договор с телекомпанией на съемку фильма, – начал Пол. – Наш долг снять этот фильм.

– Перед кем долг? – скептически спросил Джон.

– Перед Брайаном.

– Ладно, – согласился Джон.

– Кроме того пора заняться мультфильмом, – продолжал Пол. – Это сейчас очень популярно.

– Это еще одна идея Брайана? – недоверчиво усмехнулся Джон.

– Конечно, – спокойно ответил Пол.

– Я тоже это от него слышал, – подтвердил Питер.

– Та-ак, – протянул Джон. – А что еще наметил Брайан?

– Купить магазин готового платья, – сообщил Джордж.

– Это еще зачем? – поразился Джон.

– Как-то мы ехали с ним по улице, – пояснил Джордж, – и он, указав мне на магазинчик, сказал: «Мои зонтики носят только в ненастье, а модная одежда актуальна всегда. Вот куда следует направить ваши вклады…» Он сказал еще, что магазин будет называться «Эппл-Бутик».

– Пусть, – махнул рукой Джон. – Мне наплевать, куда «направлять наши вклады». Занимайтесь этим если хотите. А ничего связанного с музыкой, Брайан не планировал?

– «Эппл-Бутик», – это только часть его задумки, – сообщил Питер. – Брайан хотел создать целую сеть различных предприятий под единой маркой «Эппл», и один из филиалов – «Эппл-Рекордз» – собственная студия звукозаписи.

– Это уже интереснее, – кивнул Джон.

– А остальные филиалы чем будут заниматься? – поинтересовался Ринго.

– Всем подряд! – объявил Пол. – Пришел к нам толковый человек, принес хороший сценарий, и мы, без лишних проволочек снимем фильм. А если он что-то изобрел, поможем запустить проект в производство…

– Благотворительность? – усмехнулся Джон.

– Да нет же! Все это будет приносить нам деньги! Если только мы не окажемся полными идиотами, и не будем проталкивать всякое дерьмо.

– А мы не будем? – осторожно спросил Ринго.

– А ты как настроен? – строго посмотрел на него Пол.

– Я настроен не проталкивать.

– А за нас не беспокойся тем более. И назовем мы все это «Эппл-корпорейшен». Даже короче – «Эппл-корп»[110].

– Вот это правильно! – обрадовался Джон. – Пусть людям будет сразу понятно, чем все это дело попахивает.

Скепсис Джона оказался вполне оправданным. Первым детищем новорожденной компании «Эппл-корп» стал фильм «Magical Mystery Tour»[111]. Пол, взявшись за дело с воодушевлением, принял на себя функции сценариста и режиссера. Потому-то у фильма не было ни сценария, ни режиссуры. Он объявил:

– Мы наберем целый автобус лилипутов, толстушек и разных придурков и поедем куда глаза глядят. Пока мы едем, с нами обязательно будут происходить всякие смешные случаи, их-то мы и снимем.

– А успеем? – не поверил Ринго.

– А не успеем, будем делать второй, третий или десятый дубль! – раздраженно ответил Пол.

И они поехали. Идея фильма (если это можно так назвать), была ностальгической. Одним из самых популярных, даже «возвышенных» видов отдыха в Ливерпуле считались поездки к морю по выходным. Горожане набивались в автобусы, загружали ящики пива, прихватывали аккордеониста и отправлялись на побережье Блэкпул. Подразумевалось, что ночь будет проведена в романтическом созерцании ночных огней… На деле созерцание длилось минут пять-десять. Остальное время ливерпульцы, напившись в хлам, всю ночь орали песни и плясали вокруг костров.

Так же случилось и на этот раз. Поездка длилась пять дней. Из отснятого материала только минут пятнадцать было хоть немного осмысленно и могло куда-то пойти. Но Пол, несмотря на сомнения остальных, был в восторге:

– Это по-настоящему живое кино, – убеждал он. – Такого еще не было!

– Да уж, – соглашался Джон, считавший, что попытка была неудачной и лучше остановиться сейчас. – Не было. Это точно. А знаешь, почему? Потому что такое никому и не нужно.

– Но ведь будут еще песни! – продолжал настаивать Пол, – мы снимем их отдельно, и получится настоящий модернизм!

Последнее слово напомнило Джону о Йоко Оно. Вообще-то, все ее работы, с какой-то стороны, были не менее бессмысленны, чем отснятые ими кадры… Но они нравились ему. Возможно, после этого фильма «Битлз» действительно назовут модернистами? Эта мысль польстила Джону.

– Если так, – заявил он, – то пусть песни будут вставлены без всякой связи со всем остальным. Модернизм так модернизм. И не только песни. Давай наснимаем разных сценок…

– Например?

– Например, мне сон недавно приснился. Будто бы я официант. Я накладываю спагетти какой-то очень толстой даме. Лопатой. А она их ест – загребает прямо руками и пихает в рот… Пихает, пихает…

– Завтра снимаем! – вскочил Пол с деланным воодушевлением, надеясь, что эта сцена в фильм не войдет, но, заручившись таким образом дальнейшей поддержкой Джона.

Свою лепту в великое полотно внес и Джордж.

– На нашем мистическом волшебном пути мы должны встретить пять или шесть гуру, – сообщил он.

– Да? – с сомнением посмотрел на него Пол. – А много ты гуру встречал на дорогах Англии?

– Пора начинать, – невозмутимо ответил тот.

Почувствовав себя законченным модернистом, Пол во время записи видеоряда для песни «The Fool On The Hill»[112], прыгая по горным склонам, высунул из ширинки член и с удовольствием помахал им. Однако, при просмотре, когда Питер Браун заявил, что этот момент следует уничтожить, он возражать не стал. Но несколько «порнографических» кадров на пленке оставили: для посвященных или особо внимательных.

Что вдохновило Пола на этот хулиганский поступок, мало вяжущийся с трогательным мелодизмом этой песни? Скорее всего ее текст – гимн свободы и независимости от суждений толпы:

«Изо дня в день один на холме

Сидит он с улыбкой глупой, как в полусне;

И нет никого в округе,

Кто хотел бы его понять,

Его называют глупым,

Но дурак на холме

Через прорези глаз

Наблюдает смеясь

Круговерть бытия.

Так он сидит, виски в облаках,

И крик его – словно хор сердец на ста языках;

Но снова его не слышат,

Или это беззвучный крик?

Никто не подходит ближе,

Но дурак на холме

Через прорези глаз

Наблюдает смеясь

Круговерть бытия.

И он никому не нужен,

И не нужен ему никто,

А солнце по небу кружит,

И дурак на холме

Через прорези глаз

Наблюдает смеясь

Круговерть бытия.

И сверху он видит ясно,

Как люди внизу глупы,

Но это их злит напрасно:

Ведь дурак на холме

Через прорези глаз

Наблюдает смеясь

Круговерть бытия»[113].

И именно это пренебрежение к мнению окружающих сыграло с ними на этот раз злую шутку. «Беспомощная, безвкусная чепуха», – охарактеризовали эту работу критики, после выхода фильма по телеканалу Би-Би-Си. «Умственные способности „Битлз“ уникальны», – насмехалась «Дейли Мейл», «Хаос!» – заявила «Дейли Миррор»… В отличии от прежних случаев, с критиками были солидарны и многие рядовые зрители. «Эппл-корп» начинал оправдывать свое название.

…Джону рождественские праздники принесли еще один «подарок». Однажды в прихожей его дома раздался звонок. Вышла Синтия, а вскоре позвала и его. Выйдя, Джон увидел, как свое пальто вешает в гардероб Фред Леннон. Это была третья встреча Джона со своим отцом.

– А-а, папаша пожаловал, – поприветствовал Джон.

– А как же! – вскричал Фред, направляясь к нему с распростертыми объятиями. – В такой-то праздник и не попроведовать родного сыночка! А?!

Джон повернулся к Синтии:

– Что-то зачастил к нам мой папочка?! Раньше раз в двадцать пять лет заходил, а нынче – не прошло и года.

– Так ведь сын ты мне или кто? – упорно не замечая иронии, продолжал Фред.

– Или кто, – подтвердил Джон.

– Вот и я говорю! – обрадовался Фред. – Люди не чужие. Говорят, и внук у меня уже есть?!

– Да ты что? – поразился Джон. – Поздравляю!

– Ну где он, где?! – продолжал Фред, словно не замечая сарказма. – Дайте мне его обнять.

– Дай, – кивнул Джон Синтии. Та молча удалилась в детскую. А Джон повернулся к отцу: – Чего пришел-то?

– Да уж не для того, что бы у тебя денег просить, – заверил Фред.

– Понятно, – ответил Джон двусмысленно.

Они прошли в гостиную и уселись за стол.

– Так вот, – со свистом втягивая спагетти в рот, заговорил Фред так, словно они не виделись от силы дня два. – Пластинку-то я – бац! – и выпустил. Спел неплохо. Даже хорошо. Но ее почему-то никто не покупает. А твои-то берут?

– Берут, – скромно подтвердил Джон.

– Это хорошо. А мои не берут. Зато я женюсь. Бац?!

– Бац, – согласился Джон.

– Ее зовут Паулин. Паулин Джонас. Хорошее имя, правда?

– Ничего, – согласился Джон. – Кто она по профессии?

– Да так, – ответил Фред уклончиво. – Мы сразу почувствовали влечение друг к другу.

– Значит, скоро у меня появятся сводные братья и сестры?

– С чего это ты решил?

– А как же. Ведь у нее, наверное, к такому возрасту, детей не перечесть?

– К какому возрасту?

– А сколько ей?

– Достаточно.

– А все-таки?

– Нормально…

– Ну?

– Ну, девятнадцать. Но она уже студентка.

Джон онемел. Фред тоже не спешил прерывать тишину. Наконец Джон вымолвил:

– Папа. Ты – педофил.

– А это еще кто?

– Растлитель детей.

– Не правда! – возразил Фред. – Паулина вполне зрелая девушка. Я проверил. – (Как раз в этот миг Синтия за руку ввела в гостиную Джулиана.) – Но детишек я и правда обожаю. – Вытянув свои мозолистые матросские руки он поманил внука: – Иди-ка, иди сюда к дедушке…

– Синтия! – скомандовал Джон. – Быстро уведи ребенка в спальню.

Синтия с готовностью выполнила распоряжение мужа.

– Что ж ты? – укоризненно покачал головой Фред. – С родным внуком не даешь понянчиться!

– С Паулиной своей няньчся! – рявкнул Джон. Но тут же смягчился: – А вообще-то, ты, папаша, не промах. Интересно, смогу ли я в твои годы найти себе такую подружку?

– Тебе-то зачем? – удивился Фред. – Тебе сына растить надо. Сыну отец нужен.

– Да? – спросил Джон, и они долго молча смотрели друг на друга.

– Ха! – ударил Фред Джона по плечу, – молодец!

– Весь в тебя, – отозвался Джон. – Корень-то у нас один… Или твой засох уже?

Фред усмехнулся и, придвинувшись, подмигнул:

– Хороший корень – наше фамильное достояние. Твой-то, небось, тоже ростки и на чужих участках пускает?

Сначала Джон опешил. Непристойные шуточки он считал своей эксклюзивной привилегией. Но вдруг он понял, что и Фред имеет на них право. В конце концов, не у каждого старого хрена есть девятнадцатилетняя невеста. И пауза перешла в раскаты дружного хохота.

– Так сколько тебе надо? – просмеявшись, спросил Джон.

– Опять ты про деньги! – покачал головой Фред. – Кто тебя только воспитывал?

– Да уж не ты, – заметил Джон.

– И то правда, – согласился Фред. – Тысяч двадцать мне хватит. На первое время.

– Дом купишь?

– Погоди с домом. Мы с Паулиной в свадебное путешествие собрались…

– Познакомишь хоть?

Фред внимательно посмотрел на сына.

– Молода она для тебя.

Джон хотел было засмеяться, но вдруг посерьезнел. В последнее время он часто чувствовал себя старым. Значительно старше Фреда. И уж если его и заинтересовала бы какая-то женщина, то не девятнадцатилетняя студентка.

– Подожди, – бросил Джон отцу, выходя из комнаты.

Он вернулся из в кабинета с чеком на двадцать тысяч.

– Когда напутешевствуетесь, заходи. Дом подыщем.

После «таинственной волшебной» поездки на автобусе, Джордж решил посетить родителей в Ливерпуле.

… – Тише ты! – зашипела Луиза Харрисон на ввалившегося в прихожую Харольда.

– Ты чего? – уставился тот на нее.

– Тс-с, – приставила к губам палец Луиза. – ОН дома.

– А-а! – обрадовался Харольд. – Ну-ка, дайте-ка я его обниму.

Не обращая внимания на возражения жены, он вломился в комнату Джорджа и остолбенел.

У дальней стены комнаты стояли на головах две фигуры в белых одеждах.

Харольд попятился и, выйдя в коридор, большими глазами посмотрел на Луизу:

– Это Джордж?

– А кто же?

– Они оба?.. Джорджи?..

– Совсем ты рехнулся, отец, – зашептала Луиза. – Слева – Джордж, а справа – невестка наша…

– А-а!!! – обрадовался Харольд. И рванулся обратно.

– Постой! – ухватила его за руку жена. – Не видишь, мальчик в нирване!

– А я думал, это пижама… – протянул Харольд.

Луиза посмотрела на мужа, как на конченного идиота.

– Совсем ты, отец, от жизни отстал. Элементарных вещей не знаешь! Нирвана – это состояние.

– Большое?

– Состояние души, балбес ты старый!

– А-а, – примирительно сказал Харольд. – Так бы сразу и говорила… И долго им в ней еще быть-то, в нирване этой?

– Кто ж знает? – ответила Луиза. – Как приехали, три часа назад, капусты съели и встали на головы. Вот. Жду.

– Да-а… – протянул Харольд. – Может, перекусим пока?

– Капусты.

– А где цыпленок?!

– Я его, отец, соседям унесла. От греха подальше. Джордж увидит, больше не приедет.

– Точно. Тогда капусты.

Только Харольд устроиться за столом, как в кухню вплыло существо в белом.

– Наконец-то! – вскочил Харольд. – А я-то жду, когда вы из этой… как ее…

– Нирваны, – подсказала Луиза.

– Во-во! Когда вы из нирваны выйдете…

Белое существо, молча взяв со стола тарелку с капустой, исчезло за дверьми.

– Та-ак, – протянул Харольд. Но не успел он продолжить мысль, как в кухню вошло второе белое существо. Присев напротив Харольда, оно произнесло:

– Привет, отец. Познакомился?

– С кем?

– С Патти.

– Да уж. Поболтали… Это твоя жена, что ли?

– Ага.

– И чем она занимается?

– Замуж собирается.

– За кого?! – выпучил глаза Харольд.

– За моего друга. Его зовут Эрик Клэптон.

– Понятно. Чего ж она с тобой ездит?

– Эрик ничего в медитации не понимает. Но гитарист классный. Так что медитирует она со мной. А спит с ним. Иногда.

– Да-а… – продолжал удивляться Харольд.

– Сынок… – перебила их Луиза.

– Да, мама?

– А детишки-то у вас скоро будут?

– Сейчас спрошу, – ответил Джордж и удалился в свою комнату.

Харольд и Луиза, подождав на кухне полчаса, на цыпочках двинулись туда же. На порог комнаты была выставлена пустая тарелка из-под капусты. Они приоткрыли дверь. Двое в белом стояли на головах.

Луиза осторожно прикрыла дверь, и супруги вернулись на кухню.

– Вряд ли у них скоро будут дети, – констатировал Харольд. – Если они все время так…

– А у Эрика будут, – сокрушенно заметила Луиза.

– Конечно, – подтвердил Харольд. – Он ведь медитировать не умеет.

И они понимающе переглянулись.

Прерванное смертью Брайана постижение тайн трансцендентальной медитации следовало продолжить. Джордж был уверен в этом. Джон соглашался, надеясь, что учение Махариши выведет его из глубокой депрессии, которую он научился преодолевать только с помощью наркотиков. Пол не возражал. А Ринго был всегда готов поддержать компанию.

Центр Махариши находился в живописном местечке Ришикеше, в Индии, где Ганг стекает с Гималаев в долину Куричектра… Джон и Джордж с женами прибыли первыми. Через несколько дней прилетели Пол, Джейн, Ринго и Морин.

Ринго, пыхтя, волочил два огромных чемодана. В одном была одежда, в другом – консервы. Его предупредили, что все тут питаются только растительной пищей. Ринго с супругой это не устраивало.

Вместе с «Битлз» в Ришикеше прибыли и их друзья, в том числе Майк Лав из «Бич Бойз», известная актриса, жена Френка Синатры, Миа Фарроу с сестрой Пруденс и конечно же Мик Джаггер.

Облачившись в сари и шальвары, они степенно прохаживались от бунгало к бунгало. Махариши был демократичен. Он не утруждал их чрезмерными требованиями в изучении своей философии и пении молитв. Зато каждый вечер заканчивался буйными возлияниями. Тем паче, повод был: Пол и Джейн наконец-то объявили о своей официальной помолвке.

Но наркотиков в Ришикеше не употреблял никто.

Ринго отдыхал в свое удовольствие, во всяком случае, пока хватало консервов. Джордж и Джон слушали витиеватые речи Махариши, открыв рот, и, если чего-то не понимали, относили это к собственной порочности и ждали просветления. Пол тоже честно пытался вникнуть в суть трансцендентальной медитации. Но он хотел четко, раз и навсегда, решить, нужно ему все это или не нужно. И приставал к Махариши с вопросами в лоб:

– Я готов медитировать день и ночь, я готов половину заработка переводить на счет вашего центра, но только если буду знать точно, что ваше учение – высшая истина. Если все – ничто, то зачем мне стремиться стать лучше?

– Только твоя душа способна решить, что лучше, а что хуже для тебя, – уклончиво отвечал Махариши, похохатывая.

– Но ведь это – полный эгоизм. Я решу, что я хороший, и все. Мне что тогда, и стремиться не к чему?

– А решишь ли? – спрашивал Махариши. – Можно сказать, но не верить. Однако душу не обманешь, а значит, не обманешь и Бога.

– А как проверить, правда я так считаю или нет?

– Потому-то, что проверить никто не может, у нас и есть единственный судья – мы сами.

Пол слегка запутался. Даже когда он писал песни, он всегда считал, что хорошая песня та, которая нравится другим. И все же, что-то в логике Махариши заставляло его прислушиваться. Была какая-то тайна.

– Я понимаю, к истине мы должны прийти сами. Но вы скажите, в чем она? – напирал он. – Что вы от нас скрываете?

– Мне нечего скрывать от вас, – улыбаясь, погладил бородку Махариши. – Каждому есть что скрывать, кроме меня, – добавил он свою любимую фразу.

И Пол, и Джон, и Джордж в ожидании постижения истины сочиняли песни. Не часто им выдавалось такое количество свободного времени. Джон, медитируя и упражняясь с гитарой, дошел до того, что отселился от Синтии в отдельное бунгало. Она мешала ему и в том, и в другом занятии.

Поначалу она отнеслась к этому спокойно, как и к иным прихотям мужа. Но однажды утром, зайдя в его жилище, она никого не обнаружила там.

Возвращаясь к себе, она повстречала Джаггера.

– Ты не знаешь, где Джон, Мик? – спросила она.

– На почте, – выпятил губы тот и пожал плечами так, что Синтии стало ясно: на почту ее муж ходит каждое утро. И она изменила свое решение. Вместо того, чтобы идти к себе, она вновь заглянула к Джону и порылась в его вещах. Под матрацем она нашла ворох очень коротких телеграмм: «Я облако. Ищи на небе!», «Обернись в себя!», «Умри и воскресни!»…

Подписи не было. Но Синтии и не нужна была подпись, чтобы узнать стиль автора.

Прожив в Ришикеше две недели и съев все консервы, Ринго и Морин первыми покинули лагерь ближайшим рейсом вертолета. Пол и Джейн, сославшись на уйму дел, уехали еще через месяц. Джон и Джордж не одобрили этого. Но вскоре переменили мнение.

Однажды в лучах заходящего солнца они сидели на заросшем бамбуком берегу Ганга и бренчали на гитарах. Идиллическую картину прервало появление Миа Фарроу. Женщина выбежала из зарослей. Она была растрепанна и возбуждена. Остановившись, она одернула сари и тут только заметила Джона с Джорджем.

– Миа! – окликнул ее Джон.

Испуганно оглянувшись, Миа раздраженно махнула рукой и поспешила в лагерь. А через минуту из бамбука, похохатывая вышел Махариши.

– Что это вы там делали? – подозрительно спросил Джон.

– Чем теснее общение между людьми, тем ближе мы к небу, – туманно ответил тот.

Джон и Джордж переглянулись.

– Вы же святой?! – изумился Джордж.

– Тем более, – сказал Махариши. – Я ОБЯЗАН следовать желаниям своей души.

– Души?!! – заорал Джон. – Я думал, это по-другому называется!

– Не вам судить, что и как называется у посвященного, – изрек Махариши и, не размениваясь более на разговоры, двинулся прочь.

– Мы уезжаем! – крикнул Джон ему в спину.

Махариши обернулся. Лицо его было не узнаваемо.

– Я убью тебя, проклятый ублюдок, – тихо сказал он Джону так, что у того зашевелились на голове волосы.

На следующий же день Джон, Синтия, Джордж и Патти покинули Ришикеше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.