Глава 16 Кто был преступнее
Глава 16 Кто был преступнее
Патриотизм не в том, чтобы бездумно верить красивой лжи.
Иван Неуспокоенный «Право на правду».
Война не может быть школой гуманизма. Во время любой войны происходят страшные вещи и совершаются чудовищные преступления. Армия массового призыва гребет всех, включая самых отвратительных и страшных людей, — лишь бы годились по здоровью. В любой массовой армии оказываются потенциальные преступники, люди с патологическими наклонностями и одержимые темными страстями.
В любой армии цивилизованного государства пытаются препятствовать военным преступлениям. Но пленные и раненые враги, как и мирное население, всегда остаются на милость победителя.
Статистики у меня нет. И ни у кого ее нет. Во время войны каждая сторона скрывала собственные преступления и рассказывала о жестокости другой, многократно преувеличивая даже то, что было. После войны победители продолжали эту политическую пропаганду. В результате мир полон страшными, как предутренний кошмар, историями о «зверствах немецко-фашистских оккупантов». Я совершенно не пытаюсь доказать, что таких зверств вообще не было. Я только говорю о том, что жестокость одной из сторон оказалась многократно преувеличена. Вплоть до откровенных фальшивок типа «плана Ост», или созданной советскими пропагандистами «памятки немецкому солдату».
А жестокость всех победителей так же многократно приуменьшена.
Материалы Нюрнбергского процесса фальсифицированы просто устрашающе. Не раз подсудимые после этого процесса отказывались от своих показаний, утверждая, что эти показания выбивали из них страшными пытками.
На воротах Освенцима, превращенных в музей, долгое время красовалась надпись на пяти языках: о том, что в лагере было уничтожено 4 млн человек. Есть люди, которым хватает совести сообщать, «что из четырех миллионов жертв Освенцима евреи составляли не менее трех четвертей»[229].
Показания про «4 миллиона» в буквальном смысле слова выбивались из коменданта лагеря Гесса. Английские палачи избивали его так, что «звуки ударов и крики сливались в единый шум». Через две недели Гесс начинал кричать при одном виде британского мундира. И начал давать «правдивые показания» о числе уничтоженных в «его» лагере.
После 1990 года в Освенциме появилась вторая табличка. Мол, четыре миллиона — это советские преувеличения, а всего было убито миллион пятьсот тысяч человек… Специалисты же называют цифры от 400 до 700 тысяч.
Точно так же в Дахау, где, как сначала считалось, погибло 238 тысяч человек. Но в 1962 году епископ Мюнхена Нойхаусселер сказал в речи на церемонии в Дахау, что из 200 тысяч интернированных в этом лагере только около 30 тыс. умерло. Впоследствии цифра была еще уменьшена.
В Бухенвальде, превращенном в музей, долгое время показывали два «человеческих» сердца, якобы извлеченных из живых людей. В 1989 году в музее провели ревизию, и оба сердца оказались… свиными.
Были ли преступления нацистов? В том числе в лагерях уничтожения? Были. Но их многократно преувеличили и раздули.
Что же до преступлений союзников… Ковровые бомбардировки жилых кварталов городов Германии унесли жизни не менее 3 млн человек, из них 1 млн детей.
Справедливости ради: после войны в Британии поднялась волна общественного возмущения, британцам совершенно не нравилась роль Военно-воздушных сил Британии как палачей. Главнокомандующий военно-воздушных сил Британии даже был вынужден уехать в Южную Африку: англичане считали его преступником, лично виновным в массовых убийствах мирного населения.
В СССР сослали и на 50–60 % истребили 1,2 млн живших в СССР немцев. Эти люди оказались каким-то образом «виноваты» в поведении Третьего рейха.
Несколько сотен тысяч человек истреблены в Восточной Пруссии, расчищенной для русской колонизации. Не менее 13 млн немцев изгнано из исторической Пруссии, Западной Польши, Прибалтики, Судетской области в Чехии.
Военнослужащие Красной Армии и НКВД много раз проявляли крайнюю жестокость по отношению и к немцам в оккупированной зоне, и ко всем «врагам», включая мирное население.
В лагерях для военнопленных нацистов режим был такой, что многие умерли от голода и холода. Уцелевшие до сих пор бояться рассказывать об этом, чтобы их не сочли сторонниками нацизма.
Союзники приняли меры, чтобы их невозможно было судить. По договору о создании ФРГ правительство Аденауэра обязалось не проводить никаких расследований и процессов о военных преступлениях союзников. Не только не сводить счеты, но и не изучать никогда ни бомбежек, ни геноцида немцев, ни «актов возмездия».
Преступления союзников и СССР до сих пор покрыты мраком даже не тайны — сознательного умолчания.
После войны Германию буквально наводняли отряды мстителей. Известно немало случаев, когда поляки, чехи и украинцы находили убийц своих близких и расправлялись с ними. Западная пресса и тогда писала, и сейчас пишет об этом достаточно свободно, тут нет никакого секрета. Случалось, мстители убивали вообще первого попавшегося под руку эсэсовца и вообще любого воевавшего немца.
Полякам не позавидуешь: их истребляли и нацисты, и коммунисты, и бандеровцы. Но и поляки крайне жестоко поступали с чехами в 1938 году, захватывая Тешинскую область. И устроили погром в Бломберге в 1939-м. И выселение немцев из Западной Польши, из Поморья, из Данцига-Гданьска и Вроцлава-Бреслау сопровождалось страшными жестокостями.
Чехи? На их совести немецкий погром в 1938 году. И убийства спасителей Праги, солдат Русской Освободительной Армии.
Бандеровцы? Зверства их по отношению к евреям и полякам превосходят всякое разумение.
О палачах из Прибалтики, об истреблении политических врагов Тито, о геноциде сербов хорватскими усташами с серборезками в руках писалось достаточно.
Если пользоваться не сказочками пропаганды, а исследовать реальность, приходится сказать: к сожалению, во Второй мировой войне нет ни одной политической силы, которая имела бы право на белые одежды тех, кто не запятнал себя преступлением.
Катынский синдром
Прекрасный пример того, как враждующие стороны сваливали друг на друга преступление, дает Катынь. Нацисты создали специальную международную комиссию, чтобы показать миру преступления НКВД.
В СССР приложили колоссальные усилия для того, чтобы скрыть следы массового расстрела поляков. Одним из способов стало открытие мемориального комплекса на месте белорусской деревни Хатынь 5 июля 1969 года. Деревня была уничтожена до последнего человека нацистами и украинскими коллаборационистами в 1942 году. Комплекс посвящен памяти жителей белорусских сел и деревень, полностью разрушенных и уничтоженных нацистами. О Хатыни выпущено несколько красочных альбомов. О Хатыни пели песни и вели радиопередачи.
В результате Хатынь знают все. О Катыни, название которой так похоже на Хатынь, не знает почти никто.
После войны советские оккупанты нашли всех членов комиссии, кроме одного, и заставили их подписаться под новой редакцией заключения: мол, поляков в Катыни расстреляли немцы, нацисты, а советские тут ни при чем.
17 января 1973 года Герман Герлинг-Грудзинский, польский писатель, живущий в Италии, посетил в Неаполе последнего участника международной Комиссии 1943 года. В 1955 году Пальмери категорически отказался с ним встречаться, а вот в 1973-м — дал показания.
«Не было никаких сомнений ни у кого из членов нашей комиссии, ни одной оговорки… заключение неопровержимо. Его охотно подписали и проф. Марков (София), и проф. Гаек (Прага). Не надо удивляться, что впоследствии они отказались от своих показаний. Может быть, и я поступил бы точно так же, если бы Неаполь был „освобожден“ Советской армией…По сей день перед моими глазами — польские офицеры на коленях, со скрученными сзади руками, пинком ноги сваливаемые в могилу после выстрела в затылок»[230].
Катынь стала символом — таким же, как Освенцим и Орадур.
В Англии памятник жертвам Катыни поставлен в 1976 году. Поскольку «посольство СССР в Англии заявляло решительные протесты против его установки»[231], поставлен памятник на Гуннерсбергском кладбище. «Место было выбрано крайне неудачно, туристы заглядывают туда редко»[232]. Надпись на памятнике была сделана очень уклончивая — памятник поставлен польским пленным из Козельска, Старобельска и Осташкова, «пропавшим без вести» в 1940 году.
В Торонто, в Нью-Британ, в Коннектикуте, в Иоганнесбурге с надписью: «Катынь, 1940. Памяти 14 500 военнопленных, замученных палачами Сталина. Совесть мира взывает к справедливости».
На Военном кладбище в районе Повонзки в Варшаве 31 июля 1981 года тоже установили памятник. В ночь на 1 августа на кладбище въехали машины, утром на месте памятника было пустое место.
Сегодня Катынский крест стоит в самом центре Кракова. У подножия памятника всегда лежат живые цветы. Автор своими глазами видел молодых женщин, приносивших эти цветы к подножию Катынского креста.
Палачи советские и несоветские
«Доказывая» изначальную «порочность» Локотской республики и всех ее деятелей, частенько вспоминают женщину-палача, медсестру Красной Армии Антонину Макарову. Известна она была под кличками Тонька-пулеметчица, Медсестра, Москвичка.
Макарова ушла на фронт добровольцем. Из плена бежала, оказалась в Красном колодце, возле Локтя. Есть было нечего, делать нечего, возможностей прокормиться никаких. Она сама предложила свои услуги в качестве палача. «Я расстреливала заключенных за тюрьмой, примерно в пятистах метрах от тюрьмы, у какой-то ямы. По команде кого-либо из начальства я или ложилась за пулемет, или становилась на колени и производила стрельбу из пулемета по обреченным, стреляла до тех пор, пока не падали все». (Протокол допроса от 8 июня 1978 г.)
В ходе следствия официально была доказана причастность Антонины Макаровой к расстрелу 1500 человек. Ее судили в Брянске и приговорили к расстрелу. В прошении о помиловании отказали[233]. Пишут о ее тяжелом, неприятном взгляде, о ледяном равнодушии к людям.
После отступления РОНА ей удалось раздобыть военный билет, который подтверждал, что в 1941–1943 она служила санинструктором в Красной Армии. В Кенигсберге, в военном госпитале, Антонина Макарова познакомилась со своим будущим мужем, Виктором Гинзбургом, и взяла его фамилию.
В маленьком белорусском городке они с мужем работали на швейном предприятии. Искать пособницу нацистов по фамилии Гинзбург никому не пришло в голову.
Описывая «подвиги» Макаровой, советские авторы частенько делают вывод: вот она, Локотская республика! Вот они, Воскобойник и Каминьский!
Нисколько не отрицая, говоря мягко, непривлекательности Антонины Макаровой и справедливости суда, задам три очень простых вопроса:
1. Были ли палачи в Красной Армии? И вообще у советской власти? Как у них по части взгляда любви к человечеству? Почему не описываем?
2. Почему по этим палачам и их действиям не судят о власти, которой они служили? Почему энкавэдешники, истреблявшие в тюрьмах подследственных, убившие 15 тысяч польских офицеров в Катыни, не бросают тени на Иосифа Виссарионовича и его команду?
3. Собираются ли доблестные органы отыскать и достойно покарать этих энкавэдешников? И танкистов, зверски убивших командира 4-го полка РОНА майора Райтенбаха?
Если нет, то о какой справедливости идет речь?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.