Повитуха гения

Повитуха гения

С жильём у Андрея Дмитриевича действительно дела обстояли неважно — его жена Клава не уживалась с тёщей, и молодым приходилось арендовать квартиры. Причём нигде они подолгу не задерживались, одна плохая квартира сменялась ещё более худшей. Постоянно болела дочка, денег не хватало на аренду жилья, на продукты и лечение. Дело дошло до того, что жена Клава пошла продавать свою поношенную кофточку, за что попала в милицию, как «спекулянтка». Однажды появилась возможность арендовать хороший домик, но на условиях сотрудничества с НКВД — Клава должна была тайно следить за встречами мужа и докладывать «куда следует». Андрей Дмитриевич в то время не был ни диссидентом, ни разработчиком оружия. Просто тогда следили за всеми.

Когда Сахаров стал старшим научным сотрудником теоротдела ФИАНа, он обратился к директору Вавилову с просьбой помочь жильём. Вавилов, который к тому же был и президентом АН СССР, отнёсся к этой просьбе с пониманием. А когда вышло постановление Совмина о создании исследовательской группы, Вавилов велел включить туда Сахарова, поскольку тогда появлялась реальная надежда на жильё.

И действительно, вскоре семья Андрея Дмитриевича получила комнату в самом центре Москвы, недалеко от Кремля.

Эта близость была, пожалуй, единственной радостью, ибо дом был старый, топить нужно было дровами, а вместе с семьёй Сахарова в «коммуналке» проживал ещё десяток семей. Сортир был один на две «коммуналки» и можно представить себе — какая очередь в полсотни человек — скапливалась там по утрам.

О том, чтобы толком помыться, жильцы и не мечтали — это считалось барской забавой. По сему Андрей Дмитриевич, прихватив шайку, с веником подмышкой отправлялся в баню, где приходилось выстаивать длиннейшие очереди. Ибо очереди были главным признаком советского социализма.

Комната Сахаровых была настолько мала, что в ней не помещался обеденный стол, ели на подоконнике или табуретках. Но ни дикие жилищные условия, ни тягомотные очереди в баню не помешали Андрею Дмитриевичу проложить путь к термоядерному успеху. А даже наоборот — способствовали! Ибо, если бы у Сахарова было жильё, то его не включили бы в группу по разработке водородного оружия. А в длиннейшей очереди в баню Сахарова осенила идея о том, как применить разработанную Львом Ландау методу автомодельных решений к расчётам точечного взрыва.

Не зря ведь говорится, что несчастья и страдания — повитуха гения.

Правда, «банная» идея оказалась тоже не нова, — её уже использовали советские и зарубежные математики при расчётах ядерных взрывов. Но Андрей Дмитриевич, подзадумавшись и насидевшись в очередях, нашёл ещё несколько автомодельных решений для полуколичественного описания взрывных процессов.

Вообще, изучение отчётов группы Зельдовича стало хорошей школой для Сахарова и других молодых участников термоядерного проекта. Андрею Дмитриевичу пришлось выучить астрофизику и газодинамику, чтобы стала понятна идея «трубы». На это ушло почти два месяца — с июня по август 1948 года. Ещё раньше Андрей Дмитриевич выучил ядерную физику, — нужда заставила его подрабатывать преподавательской работой на кафедре физики МЭИ, которой заведовал Фабрикант. Там же он одолел электродинамику и теорию относительности — ничто так не способствует проникновению в глубины малоизвестной науки, как преподавание её.

К сожалению, Сахарова вскоре «выставили» из МЭИ, он плохо выговаривал букву «р» и, по-видимому, сошёл за «космополита», с которыми тогда велась жестокая борьба. А вскоре острая нужда немного отступила, и свежеиспечённый кандидат наук уже не рвался к преподавательской деятельности. Сахаров пробовал ещё преподавать в вечерней школе при Курчатовском институте, но там можно было освоить лишь методику, но не сами науки. Что было весьма печально, ибо остались слабо освоенными квантовая механика, квантовая теория поля, теория элементарных частиц и многие другие разделы физики.

Впрочем, работа по изучению отчётов группы Зельдовича заставила его заняться самообразованием, и вскоре это дало ощутимые плоды.

С тех пор Андрей Дмитриевич стал считать преподавание необходимым элементом подготовки учёного. Тем более что на этом настаивал и мудрый академик Тамм.

Впрочем, это давно известная истина, которая концентрированно выражена в старом анекдоте: один профессор жалуется: «Какие тупые у меня ученики, я им раза три повторил теорию, сам, наконец, её понял, а они всё никак не «врубятся»…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.