«Вдребезги!»

Маша и Ваня уехали на отдых в Грецию. Маша сказала, что Ваню нельзя оставлять без присмотра ни на секунду, потому что она его слишком хорошо знает.

– Я буду все время смотреть за ним, – озабоченно сказала она.

– Ты уверена? – переспросил я.

– Да. А то он пропадет. У меня просто нет другого выхода, – пожала она плечами.

Она, конечно, еще больше встревожила меня. Мне и так-то было, можно сказать, несладко. Но все-таки – с классом. Все-таки – с учителями. Правда, на море. Слава богу, оно еще холодное, и учителя предупредили меня, что дети купаться в нем, скорее всего, не будут. Я обрадовался.

В аэропорту дети были совершенно поглощены поездкой. Все, не имеющее хотя бы косвенного отношения к ней, их не могло заинтересовать. Я не имел даже косвенного. Поэтому Маша сразу сосредоточилась на другой Маше, своей однокласснице, с которой им предстояло жить в одной комнате.

Ваня при этом хотел жить с сестрой. Он, наверное, и правда немного побаивался этой поездки. Маша же и настращала его – своей грядущей и, казалось, неотвратимой ежесекундной заботой. И он хотел быть поближе к ней в эти трудные минуты. Но она сказала, что она ведь будет жить с Машей. А Ваня будет жить с мальчиком из своей детсадовской группы.

Когда она это говорила, Ваня с такой мольбой посмотрел на меня, что я сразу сказал Маше:

– Вы будете жить вместе.

– Ладно, – неожиданно согласилась Маша. – Если номер будет трехместный, тогда Ваня будет жить с нами.

Номер оказался трехместный, но с Машами живет Настя. Я уж не знаю, как это получилось. То есть я догадываюсь. Но главное – я отдаю себе отчет в том, что Ваня не страдает от того, что тоже живет в трехместном номере, но без Маши. Судя по тому, что он рассказывает, наоборот, он наконец-то почувствовал вкус к жизни.

– Папа, – говорит Маша по телефону, – а я купалась! Как только мы приехали, я побежала в море. Оно было очень холодным. Я выскочила. Но я купалась. И Маша это видела. И все остальные видели. И я вот что хотела сказать. Стоило на одну минуту оставить Ваню без присмотра – и что! Его коленка разбита вдребезги!

– Как вдребезги? – шепотом переспрашиваю я.

– Ты бы видел, как он падал! – как-то даже завистливо вспоминает Маша. – Как он летел! Я такого никогда не видела. Я только не понимаю, почему он жив остался. И это случилось только потому, что я оставила его без присмотра.

– Во-первых, как это вдребезги? – опять спрашиваю я. – Дай мне учительницу! Дай мне Ваню!

Потом они оба, и учительница, и Ваня, взахлеб убеждают меня, что мальчик растянулся на песке и что даже никакой ссадины не было. И что он был, можно сказать, рад, что все так случилось. И все они до сих пор рады. А сейчас они идут на дискотеку.

– Маша, ты зачем так все драматизировала? – спрашиваю я ее в следующий раз, хотя непонятно, что ли, зачем.

Ей нужно было, чтобы и я, и все остальные, и, главное, она сама… чтобы, в общем, все почувствовали, что Ваня без нее ну просто никуда.

Я думаю, это произошло с ней после одного эпизода в школе перед самым их отъездом.

Мне сказали, что у Вани будет выпускной концерт в детском саду и что больше никто из родственников прийти на него не сможет: ни его мама, ни его бабушка с дедушкой, ни дядя с тетей. Тогда я смог.

Когда я пришел, оказалось, что это очень своеобразный концерт. Ваня, ошарашенный тем, что я и правда пришел, встретил меня в кимоно, а в центр зала уже вытащили несколько матов. Я понял, что тут будут демонстрировать, чего дети добились за год занятий ушу.

Так и было. Тренер предложил им сначала размяться. Ваня попросил включить видеокамеру на телефоне и начал разминаться с такой страстью, что все остальные его возможные спарринг-партнеры, мне показалось, просто потеряли волю к жизни.

Тут на улице за окном я увидел Машу. У нее занятия в этот день закончились. Маша прилипла лицом к стеклу и внимательно смотрела на Ваню, на меня и на все происходящее. Она видела, как после каждого упражнения Ваня бросался ко мне и несколько секунд, уткнувшись в меня носом, благодарно молчал.

Это я тоже понимал: я оказался одним-единствен-ным родителем на этом празднике ушу.

Я заметил, что Маша переменила позицию – она перешла к другому окну и прилепила свое лицо к нему. Издали ее лицо казалось очень бледным.

Она могла бы войти в зал. Но она не делала этого. Она смотрела на нас.

Тем временем тренер перешел к более сложным процедурам. Он тоже обратил внимание, что я тут один такой, и решил, видимо, скрасить мое времяпрепровождение. На показательный бой он вызвал Ваню и еще одного мальчика, который показался мне на полголовы выше моего сына. Но я понимал, что в ушу не все решают рост и вес. Вернее, мне надо было себя убедить в этом.

Точнее, это было даже не совсем ушу. Или даже совсем не ушу. В конце концов, ушу – это такая дыхательная гимнастика. А то, ради чего они разминались, называлось рукопашным боем без правил.

На них надели защитные жилеты и шлемы, и я поразился, с каким проворством мальчики залезли в них. Было понятно, что они делают это просто каждый день.

А потом началась великая битва. Ваня очень старался (я подумал, что я бы не меньше старался, если бы отец наблюдал за мной). Он работал руками и ногами. А тот мальчик подходил к нему и, получив пару тумаков, обхватывал Ваню руками и бросал его на маты. Ваня поднимался и снова шел в атаку. И снова оказывался на матах.

Они быстро устали, это был изматывающий бой, но я с удовлетворением убедился, что Ваня держится уже лучше. Тот мальчик еще мог обхватить его, но уже не мог кинуть. А потом он и вовсе перестал подходить к нему, потому что Ваня окончательно дал волю рукам и ногам.

В конце концов тренер остановил бой и зафиксировал ничью. Справедливой она была в том смысле, что оба сидели на матах без сил.

Но в их возрасте эти силы быстро возвращаются. Еще через две минуты Ваня уже лежал у меня на коленях, и весь вид его говорил: да, конечно, ничья, а что еще мог присудить этот тренер, который не хотел обидеть и того мальчика тоже?

Тут я опять увидел расплющенное стеклом лицо Маши. Она увидела, что я смотрю на нее, и сразу убежала.

Я думаю, что именно в этот момент она решила стать незаменимой для Вани.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.