#Россия #Байкал Как мы чистили Байкал от людей

#Россия #Байкал

Как мы чистили Байкал от людей

Теги: Олег Дерипаска, Дуглас Томпкинс и прочие экобароны. – Байкал как бурятское исключение в русском единообразии. – О ребятах и свинятах.

Мизантропия охватывает, как только кончается асфальт, и автобус, захлебываясь и прихрамывая на все колеса, начинает семенить по прибайкайльской грунтовке. На западной стороне Байкала асфальт кончается после Хурай-Нура и Ялга-Узура (а вы думали, здесь все исконно русское, здесь русский дух?! – держи карман шире: здесь разноцветные ленточки на столбах и деревьях, и бурятские юрты, и харчевни с буззами-позами, то бишь вариацией мантов-хинкали-пельменей, и вообще другая земля).

Зато здесь есть горы в снегах и предгорья, холмы, распадки, земные складки, хребты окаменевших драконов – и все это в бриллиантовой россыпи щедро разбросанных бутылок, банок, пластмассового дерьма. И если Байкал не загажен так мощно, как загажена на любом километре трасса M10 Москва – Петербург, то только потому, что Байкал в длину – это почти расстояние от Петербурга до Москвы, а плотность машин и народа другая.

«Зачем, о господи, они гадят под себя?!» – вот о чем думаешь, когда за холмами начинает угадываться великое пресное море. А когда море Байкал появляется, ты на какое-то время думать перестаешь.

Я немало поколесил по великой равнине, что начинается за Бугом и бежит, запнувшись на Урале, до Тихого океана и которая во многом определяет характер обитателей. Главное свойство русской равнины – одинаковость. Что Омск, что Томск. Хрущев и Брежнев скучными типовыми домами не столько формировали ментальность, сколько отражали. Россия – всюду стриженный под ноль новобранец, застывший перед старшиной. К разрекламированным исключениям относишься настороженно, боясь разочарований.

Так вот: Байкал – исключение из исключений. Меня он потряс. Дело не в размере. Размер ограничен взглядом (от горизонта до горизонта), и в этом смысле одинакова любая большая вода, а я бывал на больших, в десятки километров, озерах. Дело в том, что Байкалом невозможно разочароваться.

Байкал – это водяная щель среди хоровода рельефа. Местность меняется каждые пару сотен метров, и порой меняется кардинально. Заливы, бухты, острова, камни, косы, скалы. Постоянно новое кино. Похожий трюк можно видеть где-нибудь на Андаманском море, но чтобы внутри России?! Это как если бы вы приехали в Иркутск – а там мультикультурализм, народная демократия, цветут сто цветов, защищены права меньшинств, на улицах демонстрации-шествия, а на телеке нет цензуры. Примерно такое образование и представляет собой в геологическом смысле Байкал. Возможно, и в биологическом. Возле истока Ангары, в местечке Листвянка, из которого местный житель пытается сделать Сочи (в смысле, «коньячок под шашлычок – вкусно очень»), есть музей Байкала. Там в аквариумах живут осетры, омули и сиги, а также нерпа Муся, напоминающая морской буек с ластами. Но главное, там быстро понимаешь, что такое пресловутая «уникальная экосистема Байкала». Что чистота байкальской воды – это результат не отсутствия жизни, а биологической плотности жизни. Что когда сородич Муси откидывает ласты, в дело тут же включаются рачки и креветки-гаммарусы – и все. Вода чиста, ибо вскоре (как нам сказали на полном серьезе) «нет даже костей».

И такая экосистема Байкала на всех его 620 км длины и 1,6 км глубины естественным образом обеспечивает Байкалу чистоту.

А люди на берегах Байкала Байкал загаживают так, что даже ЦБК, который, по утверждениям экологов, губит все живое, кажется не родившимся по приказу Москвы, а выросшим из местной ментальности…

Так вот: акция «360 минут ради Байкала», на которую я был приглашен и которую уже третий год проводила промгруппа En+, – это имплантат в человеческой природе. Потому что люди, как сказал волонтер, студент местного энергетического колледжа Федя Вайнеев, «где живут, там и свинякают». Это очень печально, но это так.

Тут я должен, по идее, сказать пару слов про En+ Group. В конце концов, это En+ объявила призыв 1000 добровольцев, выдала каждому кепку, ветровку и перчатки, притащила на Байкал журналистов и блогеров. Есть в отечественной журналистике такой тухлый жанр – благодарственное слово спонсорам. Спонсор нас кормил и поил, он на природоохрану потратился, а мы в благодарность создадим ему образ экологически ответственной компании.

Увы, у меня с этим жанром туго.

En+ Group – это, в общем, Олег Дерипаска. Которого только ленивый эколог не пинает, и я своими ушами слышал, что говорят про его заводы в Хакасии или в Красноярске, и дымы его заводов видел. И, наверное, тема создания благоприятного имиджа у Олега Дерипаски имеет место быть. Но мне всегда приятнее думать о людях приятное, а поэтому я думаю, что вот есть такой сверхбогач, как Дерипаска, который в состоянии менять мир, – и у него кураж в том, чтобы мир менять к лучшему. Вложил же колоссальные деньги в национальные парки Патагонии мультимиллионер Дуглас Томпкинс, продав свои компании Esprit и North Pole. Может, и Дерипаска и его сотрудники испытывают, попав на Байкал, некоторое раздражение. Не только от битых бутылок. А оттого, что местный человек не соответствует местности. Точно так же, как житель Иркутска не соответствует своей истории, не видя ценности в старых деревянных домах со ставнями. И эти дома подыхают, покосившиеся, со своими резными наличниками. А на берегах Байкала и по пути на Байкал местный человек либо строит халупы, либо фальшивые дворцы, материализуя глупейшее самодовольство. У кого же нет ни дворцов, ни халуп, тот жжет костры, жрет водку и бьет бутылки.

И все дело усугубляется еще и тем, что технологично и быстро убрать мусор стоило бы Дерипаске дешевле, чем собирать 1000 волонтеров: хватило бы 50 гастарбайтеров-таджиков. Но, увы, убирая мусор, гастарбайтеры не искореняют причину, состоящую в самодовольстве и хамстве тех, за кем они прибирают. Гастарбайтеры в некотором смысле самодовольство даже усугубляют.

Вот почему простая экономическая схема здесь не работает. Но работает другая. Когда два года назад сотрудники En+ сами устроили себе на Байкале субботник, мусор пришлось вывозить с одной небольшой точки КАМАЗами. И тогда на следующий год они решили пригласить волонтеров. А в этом году пригласили вдвое больше волонтеров и протрубили об однодневной акции на всю страну. И что изменилось?

«В этом году, – сказал представитель En+, – у фотографов могут быть проблемы с картинками. Потому что в первый год мусора были горы. А на второй год поменьше, хотя деревянные таблички, которые мы поставили, пустили на костры, и мы теперь ставим металлические. А на третий год, то есть сейчас, еще меньше, хотя место то же самое».

То есть метод, похоже, понемножечку действует.

Я говорил со многими волонтерами. Это все были ребята-тинейджеры. Говорят, приезжали и пенсионеры, но на них охотились фотографы, и они заметали следы. Тинейджеры были замечательные – из иркутских школьных парламентов, из Российского союза молодежи, у мальчишек которого была мода на восточные шаровары, парусами плещущие на ветру, так что не догнавшие пенсионеров фотографы нашли, чем утешиться. Запись в добровольцы шла через интернет, но взрослые, возможно, считали чересчур тяжким бременем вставать в 5 утра и трястись 9 часов автобусом туда-обратно с бутербродом в котомке плюс горбатиться с мешком для мусора в руке.

А меня напрягал единообразный ответ на единственный вопрос, который я задавал: почему люди гадят на запредельной красоты берегах?

«Потому что дебилы».

«Потому что их не воспитали».

Меня это напрягало, потому что передо мной были умные, ответственные дети – и я не понимал, откуда потом берутся безответственные взрослые…

А впрочем – что это я?

День был прекрасен. Погода менялась ежеминутно, и ежеминутно менялся Байкал. К концу дня 24 полных мусоровоза вывезли 2100 мешков с мусором, среди которого было 35 % пластиковых бутылок, 15 % бутылок стеклянных, а прочее по мелочам, включая чемодан с чайником внутри, упаковку в 100 памперсов, пару унитазов и одно разрешение на ввоз в Россию мяса из Дании и Канады.

Ну да, я понимаю, что вы улыбаетесь, и я сам улыбаюсь.

Хотя иногда хочется выть, – да только, как говаривала героиня Окуджавы, хорошее воспитание не позволяет.

2014

КОММЕНТАРИЙ

Я всю жизнь мечтал побывать на Байкале, но все не складывалось. А тут, по иронии судьбы, через три недели после чистки байкальских берегов от мусора, прилетел снова. И во второй раз мне показали многое из того, что я не увидел в первый. Например, тот крутой берег, с которого, согласно легенде, был пущен под откос поезд с золотом Колчака (почему это золото никто не достал? А потому что там глубина – километр!). А еще показали недавно построенную внушительную базу МЧС, добавив, что вообще-то на Байкале спасать особо некого и не от кого, так что наверняка главная задача МЧС – золото со дна все же достать. Ну, а главное, я увидел, как загажен Байкал даже не банками-склянками, а постройками местных нуворишек. Этими чудовищными, вне архитектурной истории или культурной логики сооруженьищами, растопыривающими по-хамски пальцы, перемежаемыми заброшенными индустриальными постройками и шалманами с надписями «Живые медведи».

Местные мне объяснили, что единственный шанс спасти Байкал – объявить все его побережье федеральным заповедником, подчиняющимся непосредственно Москве, и любую постройку – хоть лодочный сарай – согласовывать только с Москвой. И объявить для начала Листвянку особой зоной.

Но я понимаю, что сделать это абсолютно невозможно.

Абсолютно по той же причине, по какой невозможно объявить всю Россию мировым заповедником, подчиняющимся напрямую Парижу, Лондону или, не знаю, Дугласу Томпкинсу, что ли.

2014

Данный текст является ознакомительным фрагментом.