НЕСКОЛЬКО ДОКУМЕНТОВ ИЗ ПРОШЛОГО
НЕСКОЛЬКО ДОКУМЕНТОВ ИЗ ПРОШЛОГО
В Прокуратуру СССР
Прошу Прокуратуру СССР начать расследование по поводу трагических недостач в фонде (архиве) Михаила Булгакова, находящемся в Отделе рукописей Библиотеки имени Ленина.
Странное равнодушие общественности к этому факту, странную позицию «Литературной газеты», упорно утверждающей, что пропаж нет (хотя «Литературная газета» знает, что пропажи есть — я писала им об этом), объясняю только непониманием подлинной ценности отсутствующих материалов.
Архив Михаила Булгакова был приобретен у его вдовы, Е.С.Булгаковой (последняя часть архива, сразу же после ее смерти, у ее наследников), за очень скромную сумму: около 30 тысяч рублей.
Подлинная же денежная стоимость этого архива — огромна и непрерывно растет, как растет цена старых картин. Думаю, уже теперь денежная стоимость этого архива многомиллионна, а если популярность Булгакова не уменьшится, то будет и миллиардной.
Полный объем пропаж я определить не могу. Но и при первой прикидке мне как исследователю видно, что в архиве отсутствуют не просто ценные, а самые ценные материалы: последние рукописи романа «Мастер и Маргарита», последние корректуры «Белой гвардии», первые тетради дневников Е.С.Булгаковой, наиболее интересные для исследования книги из библиотеки Булгакова, вероятно, имевшие его пометы. Недостает писем, полученных Е.С.Булгаковой уже после смерти мужа и очень ею ценимых. Недостает перепечатанных ею сочинений Булгакова (т.е. очень важных ее редакторских работ).
(Отмечу, что я изучаю Булгакова с 1962 г. и до передачи архива в ОР БЛ много работала дома у Е.С.Булгаковой.)
Приблизительно могу определить и время, когда возникли недостачи: между 1970 и 1977 годами. Не ранее 1970 г. — года смерти Е.С.Булгаковой, так и не узнавшей о пропажах в архиве, и, соответственно, не позднее 1977 г., так как в описи фонда, составленной и подписанной в 1977 г., они уже не значатся.
Время исчезновения некоторых материалов, вероятно, можно определить точнее. Так, в 1973 г. мне выдавался для работы в читальном зале ОР список полученных от Е.С.Булгаковой книг. В списке значились книги, ныне отсутствующие, следовательно, они исчезли между 1973 и 1977 годами. В сочинении М.О.Чудаковой «Архив Булгакова», опубликованном в 1976 г., значатся отсутствующими две тетради дневников Е.С.Булгаковой, следовательно, их утрата относится к периоду между 1970 и 1976 годами.
Мое внимание особенно настойчиво останавливают даты 1974—1975, так как именно в то время я вдруг, по придирке, была лишена права работать в архиве «на год» (фактически это абсолютное запрещение мне доступа к архиву Булгакова длилось два года). Не было ли это мое загадочное изгнание из архива как раз и связано с тем, что я слишком хорошо знала архив?
Настораживает отсутствие в архиве собственных описей Е.С.Булгаковой. Она была педантично аккуратным человеком. Где ее описи?
Настораживают настойчивые намеки в «Литературной газете» (причем они идут под разными подписями — М.Чудаковой, Е.Кузьмина, от редакции), что Е.С.Булгакова «сама» что-то кому-то передавала, разрешала снимать копии, «сама передала бумаги» (какие?) американке Э.Проффер.
То, что материалы не уходили через руки Е.С.Булгаковой — кроме случаев, когда она передавала их официально, через «Международную книгу», и не оригиналы, а копии, — доказуемо. А вот упорное стремление подставить ее, покойную, на место виновного заставляет предположить, не стоит ли за всеми этими продуманными нападками на Е.С.Булгакову какое-то конкретное заинтересованное лицо.
Наконец 5 октября с.г. «Литературная газета» с ссылкой на прокуратуру Киевского района Москвы объявила об отсутствии в этой истории «события преступления». Не знаю, правильно ли цитирует «Литературная газета» решение прокуратуры и было ли такое решение; может быть, у районной прокуратуры просто нет сил поднять столь сложное расследование (ибо запутано дело с большим умением). Но если районная прокуратура действительно считает, что утрата рукописей Булгакова не является «событием преступления» и не заслуживает расследования, то это глубокое заблуждение.
Прорехи в архиве Булгакова очевидны. Их можно временно замалчивать, можно заставить замолчать меня (что, вероятно, не трудно). Но стремление полностью замазать это дело — бессмысленно. Все равно через какое-то время — через пять лет или через пятьдесят — эти пропажи раскроет другой исследователь. У литературоведа-архивиста есть свои пути к истине, их можно перекрыть сегодня — навсегда перекрыть их нельзя.
Но у Вас есть возможности, которых у литературоведа нет: попытаться найти пропавшее, вернуть пропавшее. Я этого не умею. И поэтому прошу Вас о помощи.
Не сомневаюсь, что это можно найти.
Очень надеюсь на Вас.
Лидия Яновская.
8 октября 1988 г.
*
Главному редактору
«Литературной газеты» А.Б.Чаковскому
Уважаемый Александр Борисович!
13 июля 1988 г. ЛГ опубликовала безобразную по некомпетентности и лихости статью Е.Кузьмина «Стена» — об архиве Михаила Булгакова в Отделе рукописей БЛ и трагедии в этом архиве.
Мое публичное заявление о трагических недостачах в фонде Булгакова журналист назвал «слушком», от сотрудника ОР В.И.Лосева, подтвердившего недостачи, потребовал, чтобы тот «застрелился», а читателям объявил, что все рукописи Булгакова «на месте».
На каком «месте»? Может быть, кто-нибудь в ЛГ знает, где это «место» с недостающими рукописями «Мастера и Маргариты», недостающими корректурами «Белой гвардии», недостающими дневниками Е.С.Булгаковой и многим другим?
Усвоив, что архив был куплен у Е.С.Булгаковой за скромную сумму (29 тыс.), Е.Кузьмин так и не пожелал понять, что подлинная денежная стоимость этого архива — огромна и непрерывно растет, как растет цена старых картин; что уже теперь она многомиллионна, а если популярность Булгакова не уменьшится, то будет и миллиардной.
Думаю, если бы этот бесценный архив продало государство, чтобы купить зерно, машины, ботинки или лекарства, ЛГ подняла бы обличительный шум. Но поскольку материалы исчезли тихо и кого обличать — неизвестно, Е.Кузьмин через ЛГ (или ЛГ устами Е.Кузьмина) требует, чтобы считалось, что все «на месте», и чтобы я, державшая в своих руках корректуры «Белой гвардии» и не нашедшая их теперь в ОР, тем не менее считала, что они там лежат!..
22 июля с.г. я отправила в ЛГ вежливое, краткое и аргументированное письмо-возражение с просьбой это письмо опубликовать — в соответствии с резолюцией «О гласности».
К моему удивлению, письмо не опубликовано, хотя ЛГ за это время дважды демонстрировала свое «возвращение к теме».
Мне просто не ответили, хотя отдел писем ЛГ подтвердил по телефону, что письмо получено и зарегистрировано.
Газета делает вид, что письма не было, что о пропажах в архиве Булгакова редакции неизвестно. Более того, появилась — теперь уже за подписью не Е.Кузьмина, а «литературно-публицистического отдела» — загадочная ссылка на прокуратуру и на то, что кто-то в этом уже «разобрался». Кто «разобрался»? Кто — таинственно известный газете, но решительно неизвестный мне — без малейшего расследования «разобрался» в моем заявлении?
Уважаемый Александр Борисович! Со стороны ЛГ здесь тяжелая ошибка. Трагедия с булгаковским архивом, увы, реальность. Ее можно скрыть от современников, но от потомков такие вещи скрыть невозможно.
Оскорбления в адрес сотрудников ОР, не делающие чести «Литературной газете», ничего не решат. Отделу рукописей нужно помочь: организовать настоящее расследование, с привлечением опытных криминалистов. Нужно найти виновных. Не ради наказания — бог с ними, с виновными, — их нужно найти, чтобы заставить вернуть общее достояние.
Думаю, что еще можно найти и вернуть. Хотя с каждым днем промедления может оказаться, что время упущено.
А поскольку держать и в дальнейшем в тайне от читателей подлинное состояние вещей недопустимо, прошу все-таки опубликовать мое письмо от 22 июля с.г. Не сомневаюсь, что признание «Литературной газетой» своей ошибки будет способствовать авторитету у читателей, а никак не наоборот.
С уважением
Лидия Яновская
31 октября 1988 г.
*
Министру культуры СССР Н.Н.Губенко
Уважаемый Николай Николаевич!
Прошу принять меня.
Желательно во второй половине января 1990 г., так как в это время я предполагаю быть в Москве.
Я исследователь творчества Михаила Булгакова. С 1962 г. знаю его архив; работала с этим архивом дома у Е.С.Булгаковой; способствовала ее решению передать архив государству — в Отдел рукописей Библиотеки имени Ленина.
Летом 1987 г., впервые после многолетнего перерыва получив доступ к фонду Булгакова в ОР ГБЛ, я обнаружила в этом фонде чудовищные недостачи. Часть рукописей и других материалов расхищена. Полагаю, что часть рукописей уничтожена. Денежная стоимость булгаковского архива — многомиллионна, стоимость пропавших бумаг — соответственна.
Все мои попытки привлечь внимание к несчастью — обращения к руководству ОР ГБЛ, в Союз писателей СССР, в печать и в Прокуратуру СССР — ни к чему не привели. Безобразнейшие заявления «Литературной газеты» о том, что рукописи, с одной стороны, находятся «на месте», а с другой стороны — «на месте» не находятся, поскольку якобы подарены покойной Е.С.Булгаковой (после смерти, надо думать?) малознакомой ей американской исследовательнице Э.Проффер, — фантазия самого дурного тона. «На месте» драгоценных рукописей нет. С Э.Проффер я специально встретилась: у нее нет исчезнувших рукописей (она говорит правду); Е.С.Булгакова их ей не дарила, не показывала и не могла ни подарить, ни показать, ибо в момент знакомства Е.С.Булгаковой с Э.Проффер эти рукописи уже находились в ОР ГБЛ.
Я считаю, что Министерство культуры СССР должно занять свою позицию в этой трагедии. Два с половиной года потеряны. Но и сейчас опытные криминалисты могли бы произвести расследование (пропажи документируются!), установить преступников, попытаться вернуть хотя бы часть похищенного.
Нельзя же «обожать» писателя и так обращаться с произведениями его!
Лидия Яновская
3 декабря 1989 г.