У нас в Мандреме

У нас в Мандреме

У нас в Мандреме – сплошные чудеса. Вот, например, ресторан «Вайланканни» предлагает посетителям меню на русском языке. Взглянешь – что за черт? Слово «breakfast» (завтрак) здесь переводится как «быстрый отрыв». Одно блюдо называется «банан дрожания» (так переведено словосочетание «banana shake», то есть «банановый коктейль»). Есть также «шоколад дрожания», «папайя дрожания» и «смесь фруктов дрожания». Теперь обратимся к горячим блюдам. «Рыбный суп мячом». Ага, понятно! Это «fish ball soup», то есть суп с рыбными шариками («ball» по-английски – это и «мяч» и «шар»). Про такие мелочи, как «креветки суп» или «сыр куриный гамбургер», я уж помалкиваю… Зато имеется блюдо под названием «грибы бормотания» (нечто вроде грибного пюре, как я понимаю). Вдохновленный этим названием, приятель Митя рассказывал, как однажды они с друзьями на подмосковной даче набрали якобы галлюциногенных грибов, съели их и «стали ждать бормотания», но почему-то так и не дождались. А ведь есть еще блюдо «бормотать области»… Можно бормотать Московскую область, например, а также Калужскую, Владимирскую… А можно – все сразу! Вот какой простор для фантазии…

«Сок вода дыни». Ну, тут все ясно: это арбузный сок, ведь «арбуз» по-английски – это, дословно, «водяная дыня».

В разделе «Закуски», которые тут именуются автомобильным термином «стартеры», появляются загадочные «куриные кунжута», «бекон с датами» и «пуля морепродуктов», а в разделе «Индийские вегетарианские блюда» – пища под названием «алу плевок».

Обычный блинчик, по-английски pancake, тут именуется «пан торт». Но это еще ничего. В сем замечательном меню есть блюдо под названием «смешать фруктовый пирог кастрюлей». А это всего-то навсего «mix fruit pancake» – блин, стало быть, с начинкой из фруктовой смеси. Бедные блинчики…

Индийское блюдо из чечевицы со специями, «dal fry» переведено почему-то как «дал мальков». Помню, подруга Туся, захлебываясь от смеха, вскрикивала: «Кому дал? Каких мальков? Зачем дал? Кто просил?»

Ну а известное во всем мире блюдо под названием «Spring Roll» в русском переводе называется просто – «рулон весны».

– И кто же это вам такое напереводил? – спрашиваю.

– Гугл, – отвечает официант Рупеш, с лица которого никогда не сходит сонное выражение.

– Так давайте я вам нормально переведу. Бесплатно!

– Не надо, – говорит Рупеш. – Зачем беспокоиться? И так хорошо.

Это меню нам доставило много удовольствия. Туся сфотографировала его на мобильник и всякий раз, когда нам хотелось повеселиться, извлекала на свет Божий. Помню, в самолете, летевшем из Дели в Мумбаи, мы так хохотали, что сидевшая впереди индийская старушка сначала удивленно оглядывалась, а потом тоже стала смеяться, на нас глядя. Да и просто воспоминания о «пан торте» или «банане дрожания» имели неизменный успех.

Интересна реакция публики на это меню. Туся, например, вообще его до знакомства со мной не разглядела, так как пользовалась английским вариантом. А приятельница Ира, английского не знавшая, сказала: «А я думала, это приколы такие». Что ж, и вправду получились приколы…

Чудес тут, впрочем, хватает и помимо вайланканнского меню. Мандрем – небольшая деревня, но чего тут только нет! Одной только йоги несколько видов. Так, считаем: киевская йога КПП (что означает «корректный подход к позвоночнику») – на берегу океана под пальмовым навесом, гималайская йога в отеле «Оушен», йога «Дюнс» в одноименном отеле, йога кундалини и йога нидра, которую ведет Ната на крыше (кто ж не знает, где эта крыша, – если свернуть направо сразу за ресторанчиком «Манговое дерево», то аккурат над третьим домом, чуть не доходя до массажной Ану Мамы, она и будет). Итого как минимум пять разных видов йоги!

Йога нидра – чудо сама по себе. Это часовое расслабление под руководством инструктора, в процессе которого нужно загадать желание – и оно рано или поздно исполняется за счет работы подсознания в этом особом состоянии. И ведь действительно исполняется! Одна моя знакомая загадала такое желание – взаимно влюбиться. До этого не удавалось. Позже она говорила, что желания надо четче формулировать: как влюбиться, в кого именно и так далее. Дело в том, что желание-то исполнилось, но весьма странным образом. Она, высокая и очень полная сорокалетняя дама, влюбилась в двадцатишестилетнего индуса, маленького и худенького, и теперь они целыми днями сидят в скайпе: она – в Москве, а он – у себя в Раджастане. И что со всем этим делать, никто не знает.

Врачей в Мандреме два: Паша и Рохит. Паша – обычный доктор, традиционный. У него сложное индийское имя, но русское население Мандрема зовет его Пашей, и он отзывается. Этот доктор хорошо говорит по-русски, он закончил институт в Твери. Паша лечит по международным страховкам и к делу подходит неформально: просто не берет с клиентов денег, а уж потом сам их выколачивает из страховых компаний. Гуманно. Никогда не забуду, как сотрудники парижской клиники, где мне промывали ухо, вместо того, чтобы связаться со страховой, почему-то пытались деньги получить с моих друзей, у которых я жила в Париже и чей адрес неосмотрительно оставила в клинике. Бедные друзья с трепетом ждали судебных приставов, которые могут прийти за моей полсотней евро, да еще и неустойку взять в 10 раз большую. Пришлось умолять страховую, чтобы скорей заплатила.

Второго врача зовут Рохит, у него маленькая аюрведическая клиника, где лечат травами и массажами по древним рецептам. Здесь можно сделать сложную очистительную процедуру под названием панчакарма, массаж горячими травяными мешочками, промывание носа маслом и много чего еще. Рохит, прежде всего, определит дошу пациента, то есть тип конституции его организма, а потом уж, в зависимости от этого, назначит лечение. Рохиту помогает Томас, высокий строгий немец лет сорока пяти. Он – хирург, летом работает в Германии, а на зиму приезжает в Гоа изучать аюрведу.

В эффективности индийских трав я убедилась на собственном опыте. Однажды у меня заболело горло, и я пошла к Паше по страховке. Горло болело не сильно, ангины не было, обычная простуда (уж я-то с детства знаю толк в ангинах!). Но Паша, осмотрев меня, выдал упаковку антибиотиков.

– Зачем? – удивилась я.

– Так надежней, – строго сказал доктор Паша и добавил упаковку обезболивающего.

Не собираясь пить бесплатные антибиотики по такому пустяковому поводу, я тут же отправилась к Рохиту, но его не оказалось на месте. В клинике находился только администратор Дэннис. Он выдал мне маленькую баночку со специальной пастой, которую надо было рассасывать понемножку каждый час. Паста стоила 30 рупий (то есть около 50 центов)[1], на вкус оказалась острой и пряной, но вполне приятной. Через два дня боли в горле как не бывало. И разве это не чудо?

Целыми днями слоняется по Мандрему голый индийский дед. Он маленький, черный, иссохший до костей, ноги у него кривые, все тело в глубоких морщинах. Сначала дед ходил в футболке и набедренной повязке, потом ему, видимо, стало жарко, и из одежды на нем остался лишь непонятного цвета лоскут, прикрывающий срам. Лоскут подвязан к талии тонкой веревочкой наподобие трусиков-стрингов, спереди он виден, а сзади – такое впечатление, что дед абсолютно голый. И вот бродит это чудо тут и там, то таращится на небо, замерев посреди проезжей части, то бормочет что-то себе под нос, жестикулирует, общаясь с невидимым собеседником. Оно бы и ладно: бродит себе и бродит. Но вот недавно я узнала, что дед этот – чуть ли не местный олигарх и новый трехэтажный отель на главной улице построен на его деньги. Сам-то он, конечно, уже ничего построить не в состоянии, дети позаботились… Ну так и держали бы своего деда дома, а то – стыд один…

Русских в Мандреме очень много. Нет, это слабо сказано. Соотечественников столько… Ну, в общем, такое впечатление, что это русская деревня на берегу Индийского океана, а индусы приехали сюда поторговать. Сидят в палатках, в магазинчиках, кое-кто квартиры сдает. Да и то многие дома уже выкуплены российскими бизнесменами и пересдаются втридорога.

На третий день по приезде в Мандрем я проснулась в шесть утра и пошла на берег – на йогу КПП. По дороге мне встретился гоанец, у которого изо рта торчала зеленая палочка. Это было странно, но – что ж поделаешь? – я в Индии, и пока совершенно неизвестно, каковы нравы и обычаи местных жителей. Иду дальше. На бамбуковом мостике через речку встречаю еще одного человека. У этого изо рта торчит точно такая же палочка, только синяя. Очевидно, какой-то местный ритуал, подумала я, но в тот же день, рассказав о странном случае соотечественникам на пляже, узнала, что индийцы, оказывается, так вот, на ходу, чистят зубы – очевидно, чтобы не тратить попусту время на эту гигиеническую процедуру: ведь можно совместить ее с прогулкой!

Утром по широченному мандремскому пляжу, случается, ползет одинокая морская змея. Ее рыбаки выкинули из сетей, чтоб она тут же и издохла. Это особая змея, ластохвост называется: вместо хвоста у нее плавник. Змея ползет медленно, зубастая пасть разинута: она ведь как рыба, не может без воды. Но тут появляются киевские йоги, инструкторы йоги КПП, берут змейку аккуратненько на палочку и несут в море. А один пьяный русский просто схватил змею за хвост, раскрутил да и бросил в воду.

Мандрем – место тихое, медитативное, философское. Люди, приезжающие в Гоа загорать и тусоваться, предпочитают более раскрученные пляжи типа Калангута или Баги. А здесь почти с любым малознакомым человеком можно поговорить о высоком: о Боге, о карме, о духовных практиках. Разные люди встречались мне в Мандреме: риелторы, бизнесмены, программисты, общественные деятели, и все они занимались йогой либо другими практиками. Многие именно здесь принимали решение изменить свою жизнь, оставить нелюбимую работу, заняться творчеством.

Один мой московский знакомый, востоковед (он-то и посоветовал мне отправиться в Гоа), как-то раз сказал: «Индия – это кухня». Я долго пыталась понять, что это значит. И однажды поняла. Почти сразу по приезде хочется заняться какой-нибудь местной духовной практикой: йогой, медитацией. Примерно через месяц пребывания на индийской земле возникает желание сделать какую-нибудь распространенную в этих краях прическу. У меня, например, было на голове что-то вроде ирокеза, но не торчащего дыбом, а просто длинные волосы сверху, а виски и затылок подбриты почти наголо, и на левом виске – стилизованный глаз. Бывает, что тянет принять внутрь что-нибудь необычное. То есть ты начинаешь делать вещи, дотоле тебе совсем несвойственные. Ну а потом, уже оказавшись на родине, внезапно понимаешь, что вся жизнь твоя изменилась, причем не в худшую сторону. Да, Индия готовит из нас какое-то ей одной ведомое блюдо… («И потом неспешно съедает», – добавил поэт Сергей Соловьев, когда я ему об этом написала на Фейсбуке. Что ж, Сергею видней, он долго жил в Индии.)

Приведу здесь портрет среднестатистической русской гоанки (возраст и социальное положение могут быть любыми). Как правило, она носит яркий шелковый сарафан, открывающий спину и плечи. Иногда это просто юбка на резинке, надетая как сарафан. На шее – ожерелье: янтарь, жемчуг или кораллы. Глаза подведены индийской сурьмой. На ногах – пляжные тапочки: всякая другая обувь тут моментально выходит из строя, так как дороги покрыты толстым слоем красной пыли. На плече – разноцветный тряпичный или коричневый кожаный рюкзачок. Если дело к вечеру, то в руке у дамы непременный атрибут – портативный фонарик, иногда довольно внушительных размеров: улицы Мандрема по ночам освещаются плохо, а что уж говорить о всяких глухих закоулках, где, как правило, селятся туристы и дауншифтеры? А в темноте ведь и на змею можно наступить. Да и на собаку наступишь – тоже мало не покажется. Но такой вид дама имеет в том случае, если она не водит байк: женщины-наездницы обычно выглядят более лихо и спортивно. Тут идут в ход шорты, широкие штаны «али-баба», дырчатые кожаные сапожки «ниндзя» и цветные банданы.

Время тут особое. Индийское. Об этом я впервые узнала, пожаловавшись знакомому гоанцу, что блюдо, которое мне в ресторане обещали сделать за десять минут, готовили больше часа. Он засмеялся в ответ: «Oh, this is Indian time!»[2] Так что пять минут в этом регионе могут спокойно растянуться на два часа, а три дня – на месяц, в зависимости от расторопности субъекта. Но можно точно сказать, что если вам пообещали что-то сделать за час, то через десять минут вы обещанного не получите.

Чудеса, чудеса… Самое интересное, что и по приезде в Москву долго тянулся за мной чудесный индийский хвост. Начнем с того, что, вернувшись в Россию, я вскоре отбыла в город Ковров на десятидневный курс буддистской медитации под названием Випассана, а уж там чудес было – хоть отбавляй… Моим знакомым представляется странным и то, что я не съездила на Випассану в Индии. Это объясняется просто: в Индии жарко, много мух и практически отсутствуют кондиционеры, так что я просто испугалась бытовых трудностей. В Коврове же все было вполне комфортно. Вернувшись оттуда, я буквально на второй день вызвала знакомую докторшу-ветеринара к своей старой кошке. И первое, что мне рассказала врач, – что она часто ездит в Индию, внимательно следит за развитием медицины в этой стране, а вот только сегодня была в Москве на лекции одного индийского гомеопата – и чего только он не лечит: и опухоли, и СПИД, и детский аутизм…

– Вот интересно! – говорю я. – Ведь я же только что из Индии вернулась, и тут приходите вы и начинаете мне о ней же и рассказывать!

– Подобное тянется к подобному, – резюмировала доктор.

Это правило вскоре подтвердилось снова. Через неделю я подвезла на машине молодую супружескую пару, преподавателей йоги. Он – венгр, она – полька, живут в России. Я совершенно не собиралась никого подвозить, но, увидев голосующую на дороге странного вида беременную женщину с сумками, остановилась. Заглянув в окно, они опознали во мне «свою» по алой точке на лбу. Тут же заорали: «Намастэ!» И немедленно рассказали об индийских чудесах.

– Вы знаете, мы в Индии никогда не бывали, но обычно, как только мы решим, что хотим к какому-то конкретному индийскому учителю попасть, так он тут же сам в Москву приезжает, – сказала жена.

А самое главное чудо явилось мне примерно через месяц. У нас в доме живет пожилая татарская пара: Зухра и Рашид. Они – настоящие дремучие татары, даже по-русски плохо говорят. Так вот, Зухра, мусульманская, стало быть, женщина, очень сильно пьет, постоянно занимает у соседей деньги на водку, а муж ее бьет за это каждый день смертным боем. В общем, беда… И вот иду я от подъезда к своей машине, а навстречу мне они оба – совершенно счастливые, сияющие, с просветленными лицами. И несут щенка йорка, крохотного рыжего лохматика.

– Вот, – говорит Зухра, – смотри, это мы внуку купили.

А Рашид при этом целует собачку в нос.

Это чудо на первый взгляд никак не связано с Индией. А для меня – связано. Та же степень добра и любви, что и у нас в Мандреме.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.