Что остается людям

Что остается людям

О БРАТЬЯХ МЕНЬШИХ. Я сидел на берегу Ишима у тихой заводи, где почти не чувствовалось движения воды, и удил рыбу. Не клевало. Солнце поднялось довольно высоко и сильно пригревало. Караси на заре ушли в глубину. Напрасно менял червяка и забрасывал крючок подальше — к самым зарослям желтой кубышки, поплавок оставался неподвижным.

Неожиданно за спиной послышались голоса, шорох раздвигаемых кустов и через минуту к реке вышли трое: двое мужчин с рюкзаками за спиной и мальчишка лет двенадцати, который пес на плече длинные бамбуковые удилища. Поздоровались, и старший из них, мужчина лет сорока, бросив внимательный взгляд вокруг, сразу все понял:

— Не клюет? И не будет теперь до самого вечера.

— А мы хотели отдохнуть тут да искупаться, — произнес второй. Он сбросил на землю свой рюкзак, в котором что-то зашевелилось и послышались непонятные звуки.

— Мы лисицу поймали, — радостно-восторженно сказал мальчишка и, присев на корточки, потрогал рюкзак пальцем.

— Какая там лисица, — небрежно бросил старший. — Лисенок! Идем сейчас по полю, а он через дорогу бежит. Дал деру, но мы его враз догнали. И в мешок.

Присев рядом с мальчиком, он тоже потрогал рюкзак и стал его развязывать. Я подошел ближе, с любопытством ожидая дальнейших событий. Рядом встал и парень в шляпе, посоветовавший старшему:

— Ты, Макарыч, осторожнее — за руку цапнет!

— Не боись!

Однако совета послушался и замедлил движения. Но вот завязки поддались, и мешок распахнулся. Тут же в нос ударил такой густой собачий «аромат», что все мы невольно отшатнулись. Макарыч, сдерживая отвращение, левой рукой вытащил за шиворот лисенка. Он висел, оскалившись, и слабо перебирал в воздухе жилистыми лапами.

Надо сказать, зверь попался ловцам самый никудышный. Лиса была так худа, что можно было сосчитать ребра. Шерсть на боках была в клочьях. Даже гордость каждой рыжей плутовки — хвост оказался не пышным, а походил скорее на серую тряпку.

— Кожа да кости, — оценил все эти «прелести» парень в шляпе.

— Летом все звери линяют, — пояснил Макарыч, рассматривая добычу. — И все равно, очень уж тощая. Что же с ней делать?

— Отвезем домой, — попросил мальчишка — будет с нами жить. Как собака.

— Подохнет, — сказал я. — Мышей же вы ей не станете ловить на прокорм. И лягушек. А куриц — не напасетесь. И вообще, зачем вы ее ловили? Пусть бы бежала по своим делам.

— В азарте были, — пояснил старший. — Увидели, лисица бежит, это ведь живой воротник... Ну и в погоню. Верно он говорит, — повернулся Макарыч к мальчику, — подохнет лисенок в доме. Давай отпустим?

Мальчик с готовностью закивал. Макарыч легонько положил зверя на землю и разжал пальцы. Лисенок какое-то мгновение лежал неподвижно, потом подпрыгнул и метнулся в кусты. Закачались потревоженные ветки, но тут же снова успокоились, а через минуту уже ничто не напоминало нам о случившемся — только из рюкзака все еще тяжело пахло псиной.

Эта неожиданная встреча с лисой оказалась не единственной. За время путешествия по Ишиму рыжая плутовка попадалась на глаза довольно часто — так же, впрочем, как и заяц. Это говорит о довольно широком распространении этого зверя в здешних местах. Даже распашка больших земельных массивов, заселение человеком некогда безлюдных мест не очень сказались на сокращении численности лисиц. От полного истребления их спасает многочисленное потомство и неприхотливость к среде обитания, пище. Они всеядны. Чтобы прокормить щенков, заботливой мамаше приходится в поисках пищи пробегать в сутки десятки километров, подбирая по дороге все живое: попадется заяц — сцапает зайца, и еж от нее не защитится колючками, и змея не уползет, и кузнечик не улетит. Она может даже стать рыболовом, вытаскивая рыбешку из обмелевших за лето озер и рек.

Живут лисицы в норах, которые далеко не всегда роют сами. Нередко они бесцеремонно захватывают жилища барсуков, выживая домовитого хозяина. Дело в том, что лиса — крайне нечистоплотное животное. Если лиса забирается в нору барсука, то так ее загаживает, что чистюля-барсук или заваливает землей ход, отгораживаясь от незваной и наглой соседки, или переселяется в другое место. А новые хозяева обустраиваются здесь со всеми удобствами, живут много лет — если, конечно, это обиталище не обнаруживает охотник.

Ну а человек «тревожил» лису частенько — в Приишимье она давно стала традиционным объектом охоты. В 1890 году на проходившей в Акмолинском уезде Константиновской ярмарке было продано 2680 лисьих шкур. Для сравнения можно привести другие данные. На той же ярмарке продали волчьих шкур — 1970, корсачьих — 3450, сурочьих — 150 000, заячьих — 5000, хорьковых — 2500, барсучьих — 1970, куньих — 900. Этот перечень, кроме всего прочего, дает представление об обитающих в здешних местах пушных зверях.

Однако данные о продаже шкур животных на ярмарке дают далеко не полное представление о масштабах охоты. Точных сведений привести невозможно, потому что добыча, используемая для лечебного потребления охотника и его семьи, зачастую нигде не фиксировалась.

Между тем Акмолинская область представляла для охотников большой интерес. В этих местах в свое время обитали и другие звери — медведи, сайгаки, куланы, архары, лоси. Некоторые из них вследствие неумереннего отстрела были выбиты начисто. Значительно сократилось и поголовье диких птиц, также представляющих промысловый интерес. Это стало вызывать беспокойство людей, которые понимали, что возможности самовосстановления природных богатств не беспредельны.

В обзоре Акмолинской области за 1891 год можно прочесть следующее: «Относительно же всей области в настоящее время разрабатываются особые правила охоты, которые по утверждении и имеют быть введены в действие в ближайшем будущем». Они действительно были введены в действие в 1893 году, однако положения не улучшили, что вскоре и зафиксировал губернатор области: «С сокращением пространства, занимаемого лесами, лесные звери, имеющие более значительную стоимость, переводятся и попадаются все реже и реже. На истребление зверей, которые, по словам старожилов, в изобилии водились в степи, указывают названия многих местностей по имени таких животных, каких уже давно не существует в местной фауне».

О том, какими методами и в каких масштабах истреблялись в прошлом дикие животные, в изобилии имеющиеся в Приишимье, сохранилось немало документов и свидетельств современников. Вот, скажем, дикий кабан, распространенный повсеместно по территории, которую занимает современный Казахстан. Немало этих животных было и в Приишимье, их охотно использовали в пищу не только русские, но и местное население. «Сравнительно не особенно давно, — писал один исследователь, — мясо кабанов составляло пищу киргизов»[1]. По его же данным, в семидесятых годах прошлого века осенью и зимой на Акмолинском базаре часто можно было встретить кабаньи туши, привезенные для продажи охотниками-казахами. Но сокращение ассортимента акмолинского рынка было вызвано массовым уничтожением животных. Вот один из наиболее распространенных способов.

Известно, что кабаны обитают в основном в прибрежных зарослях, камышах. Охотники поджигали растения, ветер быстро гнал огонь вперед и, спасаясь от пламени, стадо диких свиней выскакивало в открытую степь, где их уже поджидали верховые, вооруженные пиками. Тех зверей, которые увертывались от копий, догоняли пули. Однако стреляли мало, ведь порох дорог!

Применялись и другие способы охоты. Варварскими методами охотились за кабанами, сайгаками, косулями, куланами, тарпанами — причем сайгаков отстреливали еще и ради рогов, обладающих целебными свойствами и особо ценимых китайской медициной. В прошлом веке за одну пару сайгачьих рогов можно было выменять лошадь или даже верблюда. Впрочем, на них и сегодня спрос на мировом рынке исключительно высокий: стоимость первосортных рогов трех самцов эквивалентна одной шкурке баргузинского соболя или трем шкуркам серебристо-черной лисицы.

В начале двадцатого века была предпринята попытка навести порядок в охотничьем деле на территории Приишимья. По распоряжению генерал-губернатора Степного края было учреждено Петропавловское общество правильной охоты, приступившее к работе 21 февраля 1904 года. Оно ставило своей целью введение правильной, в дозволенное законом время, охоты, размножение и охранение дичи через содействие местных властей, распространение понятий о правильной охоте, о полезных и вредных животных, истребление хищников, изучение местной дичи, ее образа жизни, нравов, привычек и описание характера местности, где она водится и, наконец, упражнение в стрельбе.

Программа, несомненно, была очень правильной, но, к сожалению, она сильно запоздала и выполнение ее в тогдашних условиях было невозможным. Сокращение фауны продолжалось.

В наше время общая численность обитающих здесь диких животных также уменьшилась, хотя причины оказались иными. Охотничьи угодья, славящиеся прежде обилием дичи, исчезли, их место заняла пашня. Причем сам характер ее изменился разительно. Раньше посевы различных культур занимали небольшие площади и чередовались с залежами. Это несильно влияло на условия существования зверей и птиц: для зайца-русака или рыжей лисицы, перепелки или серой куропатки с избытком хватало и пищи, и убежищ.

Теперь все изменилось. Посевы располагаются огромными, растянувшимися на многие километры массивами. На них, как правило, высевается одна культура, уходу за которой человек уделяет много внимания. С ранней весны до поздней осени на полях раздается шум моторов: вспашка, боронование, культивация, обработка гербицидами, полив, уборка урожая — каждая из этих сельскохозяйственных операций сопровождается шумовым эффектом, который беспокоит животных, отпугивает их, заставляет переселяться в другие, более спокойные районы. А животных, к большому сожалению, в этих местах становится все меньшие и меньше.

Теперь даже в пойме Ишима, где прежде для фауны было особенно раздольно, все меньше остается укромных уголков, где братья наши меньшие чувствовали бы себя в полном покое и безопасности. Распашка целинных земель повлекла за собой сокращение площади естественных пастбищ. Поэтому все чаще для выпаса скота стали использовать пойменные луга, которые коровы за лето так выбивают, что оставляют за собой лишь голую, вытоптанную почву.

В этих условиях стали возникать проблемы, которые совсем недавно казались невероятными. В частности такая — человек стал искать спасение от... животных, например от волков.

Известно, сколько усилий было затрачено в нашей республике для возрождения сайгаков — животных, которые еще в двадцатых годах считались практически истребленными. Эта огромная работа обернулась полным успехом: в степях республики вновь появились многотысячные стада этих красивых, грациозных животных.

В Приишимье они населяют южную часть зоны. Массовое появление степных антилоп в местах, примыкающих к Нуре, зарегистрировано немногим более десяти лет назад. С тех пор сайгаки облюбовали эти массивы, богатые разнотравьем и водой. Однако несколько раньше их также «облюбовал» человек. В Нуринской степи вырос добрый десяток совхозов — «Амантауский», «Балыктыкульский», «Донской», «Индустриальный» и другие. Их поселки встали на пути миграции сайгаков, чьи стада насчитывают сотни тысяч особей.

Хозяйства имеют здесь зерновые и кормовые массивы, которые, конечно же, страдают от «нашествия» сайгаков, потравы полей. Например, в совхозе имени Пржевальского в начальный период уборки получали до семи центнеров зерна с гектара, а после прохождения диких стад — от одного до трех центнеров. Правда, Госстрах возмещает убыток, но это слабое утешение. Требуется кардинальное решение проблемы сосуществования человека и сайгаков. Необходимо обеспечить животным возможность беспрепятственного воспроизводства, отвести места для их обитания, не нанося существенного ущерба имеющимся хозяйствам. Нужна схема землеустройства с научно обоснованными нормами сохранения поголовья сайгаков.

Неувязки с природой наблюдаются и в других областях.

Вспомним о лесных полосах, которые занимают так много места на целинной равнине. До сих пор структура и расположение искусственных насаждений определялись исходя только из нужд сельского хозяйства: в каждой полосе должно быть столько-то рядов, и расстояние между деревьями не должно превышать такой-то величины — это наиболее благоприятствует снегозадержанию и накоплению влаги. Так и выращивали, начисто забыв, что в зеленых массивах могут селиться животные. И они стали селиться — например, зайцы, и начали «окольцовывать» молодые деревца и подрост, потому что им нечем было питаться. И вот уже встает вопрос о том, как организовать подкормку белякам и спасти насаждения. А ведь задачу можно было решить сразу, введя в состав защитных лесных полос деревья и кустарники, необходимые для проживания зверей и птиц. Последние, в свою очередь, окажут посильную помощь сельскому хозяйству в истреблении вредных насекомых, мышей, сусликов и хомяков.

Существует множество самых разнообразных идей и предложений, направленных на увеличение живого мира природы. Многие из них не требуют капитальных затрат. Вот, скажем, предложение о совершенствовании метода выращивания кукурузы. Сейчас ее высевают узкими рядами, да еще и культивируют.

Но ведь можно раздвинуть на полметра, а пространство между ними занять клевером, люцерной другими кормовыми травами? С позиций хозяйственника это даст сокращение сбора основной культуры — в данном случае кукурузы. Но коли брать во внимание общий урожай зеленой массы (а в Приишимье на початки ее не выращивают), то он останется прежним. Так что потерь нет.

Если же взглянуть на это дело глазами охотоведа, то выигрыш громадный. Сейчас на площадях, занятых густыми зарослями кукурузы, дикие звери и птицы практически не селятся. На новых массивах им будет раздолье. Насколько однородные бесконечные поля малопригодны для постоянного проживания различных представителей фауны, настолько задача упрощается в комбинированных посевах.

За чем же дело стало? Вопрос легче задать, чем найти на него ответ. Но вот что хотелось бы подчеркнуть. В Приишимье сделано немало для того, чтобы вернуть в эти края животных, некогда совершенно уничтоженных. Речь не только о сайгаках, хотя этот пример наиболее яркий, ведь дело заключается в возрождении целого вида, находившегося на грани уничтожения, а сегодня ставшего привычным.

В лесах северных областей республики и пойме Ишима вновь появились животные, о которых местное население давно забыло — лоси, рыси, куницы. Хотя и медленно, однако увеличивается численность благородного оленя и дикого кабана. Это достигнуто не только благодаря резкому ограничению, а порой и полному запрету на охоту на редких животных, а также суровым санкциям. Например, за незаконный отлов или отстрел лесной куницы браконьер платит штраф в размере до 200 рублей.

Во время поездки по Ишиму мне довелось побывать в единственном в Северном Казахстане государственном охотничьем хозяйстве, которое называется «Красный бор», и познакомиться с его директором Станиславом Кирилловичем Харланом. Его судьба типична для многих целинников. После службы в армии он в числе восьмидесяти демобилизованных воинов приехал по комсомольской путевке на целину, где стал работать механизатором в совхозе «Петропавловский». Но его всегда тянуло к природе. В коллективе это заметили и выбрали молодого человека председателем первичной организации общества охотников и рыболовов. С того дня Станислав Кириллович, как он выражается, с головой ушел в лесные заботы. К слову, именно этот охотколлектив первым в Северо-Казахстанской области организовал подкормку в зимнее время диких животных — устраивали кормушки, развешивали в лесу заготовленные летом веники... Это были лишь первые шаги будущего профессионального охотоведа и директора крупного хозяйства, призванного заботиться о сохранении, воспроизводстве и рациональном использовании растительного и животного мира.

В государственном охотничьем хозяйстве свыше восьмидесяти тысяч гектаров земель, расположенных вдоль Ишима. На этой территории раскинулись леса, просторные поля, есть озера — земля красивая и щедрая.

— Здесь мы не только охраняем все живое, но и решаем множество вопросов, связанных с увеличением численности дичи, — рассказывает Станислав Кириллович. — К сожалению, пока ее мало. Если исходить из установленных норм, то на каждую тысячу гектаров должно приходиться от пятидесяти до семидесяти косуль и двенадцать лосей. Представьте, какие стада диких животных могут обитать на нашей территории? А сейчас здесь насчитывается всего пять лосей и сорок косуль...

Осенью 1983 года мы огородили четыреста гектаров металлической сеткой, создав гигантскую вольеру. Здесь поселили лосей, косуль, а также оленей, которых завезли из Кокчетавской области — из Боровского лесоохотничьего хозяйства. От них уже получили первых телят. Когда плотность заселения животных в вольере начнет превышать плановую, будем выпускать зверей на простор. Но, должен сказать, это дело требует многих лет самоотверженной работы.

Такие же условия для восполнения фауны прилагают специалисты лесоохотничьих хозяйств в других областях. Кроме друзей у лесных обитателей есть и враги. Один из самых свирепых — волк. Немало довелось услышать историй о его кровожадных налетах на других животных. Впрочем, и ему самому приходится нелегко в борьбе за существование.

Вообще-то к волкам отношение у людей неоднозначное. Одни считают их лесными санитарами, другие — серыми разбойниками, и вторых значительно больше. Причем не только в нашей стране. Резко враждебное отношение к этим хищникам наблюдается, например, во Франции. Здесь вскоре после второй мировой войны провели своеобразную операцию, аналога которой трудно найти.

Волки в этой стране уничтожены давно, о них тут не слыхали почти сто лет. И вдруг — о ужас! — обнаружена волчица с подросшим уже потомством. На борьбу с хищниками мобилизовали огромные силы — несколько тысяч охотников и пять полицейских бригад. Кто устоит?

Но были и другие взгляды на хищного зверя. Так, в Швеции сначала запрещали охоту на волков в сезон размножения, а в середине шестидесятых годов нашего столетия взяли животных под полную охрану — правда, их оставалось очень мало, популяции к этому времени грозило исчезновение. В некоторых районах Соединенных Штатов Америки также введен запрет на отстрел хищников. Существуют аналогичные ограничения и в других государствах.

В нашей стране в отношении к волкам наблюдались своеобразные приливы и отливы. То волков обвиняли во всех смертных грехах, то реабилитировали. Соответственно, раздавались громкие призывы уничтожать хищников или о них забывали — все зависело от того урона диким животным и общественному стаду, который наносили серые хищники. Не было исключением и Приишимье, где на волков регулярно устраивали облавы, что помогало регулировать численность зверей. Причем в некоторых районах, как, например, в Соколовском и Мамлютском Северо-Казахстанской области, их так «зарегулировали», что волки исчезли вовсе, а если появляются, то местные охотники знают: забежали из сибирских областей.

Ущерб, наносимый хищными зверями, бесспорно, велик. Ну а тот, что наносят двуногие «хищники»? К сожалению, браконьерство в Приишимье еще не изжито.

В Целиноградской областной охотинспекции мне показали папки, распухшие от переполнявших их документов. В них находились списки тех, кто умышленно нарушал правила и сроки охоты, обкрадывал природу ради мелочных своих интересов. Таких было выявлено за сезон около тысячи человек. Одни гонялись на автомобиле за сайгаками, другие расставляли петли у сурчиных нор, хотя любительская охота на этого грызуна запрещена, третьи в ночной темноте с помощью фар отстреливали зайцев и лисиц.

Способы разные, а почерк один — браконьерский. И урон эти люди причиняют громадный, природе и обществу. Да и собственным детям тоже, ведь что они оставляют им в наследство — голую землю? Или «на наш век хватит»? А ведь может и не хватить. Сегодня, по данным французских специалистов, ежегодно в мире исчезает один вид животных и еженедельно — один вид растений. Об этом забывать нельзя.

О ЧЕМ ПОЕТ ЖАВОРОНОК. Впервые я обратил внимание на тишину, когда был на Зерендинском озере. В прогулке по лесу мне сопутствовала тишина — такая глубокая и всеохватывающая, что становилось не по себе. Смешанный лес, в котором росли сосны и березы, где земля была покрыта густой порослью трав и все искрилось богатым разнообразием красок, был лишен голосов жизни. В нем не было птиц.

Сначала думал, что многочисленные отдыхающие распугали всех животных окрест, и это меня, признаться, не очень взволновало: распугали здесь, но в другом месте все в порядке. А потом я оказался в «другом месте». С приятелем, живущим в Петропавловске, мы поехали на его машине за грибами. Забрались в самую глушь, куда любители тихой охоты заходят редко, и тут мой товарищ сказал:

— Хочу, чтобы ты обратил внимание на одно обстоятельство. Прислушайся к лесу.

Мы замолчали. И снова, как в прошлый раз, я поразился мертвой тишине, царящей вокруг.

— Что это? — спросил недоуменно.

— Химия, —ответил приятель. — Травили непарного шелкопряда. Вот птицы отсюда и улетели. Те, что остались в живых, конечно.

Здесь — химия, там — туристы... С этого дня с особым вниманием стал оглядываться вокруг в поисках птиц. Встречались. Видел синиц, прыгающих по обочине дороги, чаек, летящих над водой, а один раз даже услышал жаворонка, который невидимо парил где-то над головой и распевал свою звонкую песню... Не густо. Правда, часто попадались вороны, которые облюбовали для своих колоний березово-осиновые колки, но они оставляли меня равнодушным.

Хищных пернатых мне вообще не попадалось, хотя я знал, что в Приишимье прежде их обитало немало.

Но, оказывается, не повезло не только мне. Рассказывали, что профессор-орнитолог Московского государственного университета А. Чельцов-Бебутов проехал на автомобиле более тысячи километров по маршруту Петропавловск — Омск — Новосибирск — Барнаул. На всем пути он встретил всего 22 хищные птицы. В пересчете на сто километров дороги приходилось в среднем 1 пустельга, 0,5 кобчика и сотые доли других пернатых хищников. Эти данные опубликованы, и их в полной мере можно отнести ко всему Приишимью.

Птицы здесь всегда водились в изобилии. Не случайно многих из них отлавливали. Так, водоплавающих в период линьки загоняли в сети, которыми перегораживали озера. Таким манером добывали уток, гусей и даже лебедей, чьи шкурки пользовались спросом. На упоминавшейся уже Константиновской ярмарке в Акмолинской области в 1893 году было продано 450 шкурок лебедей, а спустя год уже 1600.

Добывали в Степном крае в больших количествах и других птиц — поганок, дроф, куропаток, тетеревов. Сохранились сведения об охотничьем сезоне 1895 года. Благодаря продолжительной и довольно теплой осени корм для дичи был повсюду, и потому тетерева плохо шли на прикорм и почти совсем не садились на деревья. Тем не менее добыча была велика. Из пределов Омского уезда московским и нижегородским купцам было отправлено сто тысяч пар различной птицы. На первом месте были тетерева, за ними — белая куропатка и, наконец, гуменник.

Впрочем, эта добыча велика на наш сегодняшний взгляд. А тогда считали, что год оказался не очень удачным, что тут же отразилось на ценах: пара тетеревов стоила 40—50 копеек, белая куропатка — 20—25 и гуменник — 70, это в три раза дороже, чем годом ранее. Причина сокращения численности дичи прежняя — хищническое истребление. Крайне губительным для птиц оказался массовый сбор яиц, практиковавшийся на многих озерах Приишимья. Яйца гусей, уток, чаек, крачек, перепелок и некоторых куликов собирались в огромных количествах.

И все же до последнего времени пернатым везло больше, чем животным. Во всяком случае на территории нашей республики пока не исчез ни один вид птиц в результате прямого преследования человеком. Дело в том, что на огромных казахстанских просторах существовали многочисленные угодья, куда из-за отсутствия транспорта добраться было сложно, и охотники посещали их редко. Эти места оказались своеобразным резерватом. В частности, на озерах Северного Казахстана, которые богаты зарослями водяных растений и животными кормами для птиц, гнездились сотни тысяч лысух, уток, гусей и других водоплавающих.

Однако сегодня труднодоступных мест в Приишимье нет. Повсюду проложены дороги, у населения появилось много автомобилей, и проблема расстояний исчезла. Сейчас, куда ни повернешься, везде можно наткнуться на следы машин — близ водоемов, в лесах и лугах. Возникли новые методы браконьерства, связанные с тем, что человек на колесах может в течение суток побывать в нескольких угодьях, расположенных на значительном отдалении друг от друга.

Нельзя сбрасывать со счета и шум. Нередко птиц путают, сгоняют с насиженных гнезд, разоряют гнезда, обрекая потомство на гибель. Сокращению гнездовых площадей содействовала массовая распашка земель.

Печальна судьба пернатых хищников. В свое время они подвергались яростным нападкам ученых, которые на них возлагали большую долю вины за уменьшение численности охотничьей дичи.

Следствием такого узкого и в целом неправильного взгляда на проблемы, порожденные жизнью, явилось массовое гонение на ястребов, болотного луня, коршуна, пустельгу, соколов... Причем это гонение приветствовалось и поощрялось официально. На третьем съезде охотников Казахстана, состоявшемся в 1964 году, был утвержден специальный пункт по борьбе с хищными птицами.

Получив официальное «благословение», охотники постарались выбить чуть ли не начисто всех хищников. Лозунг «Убей ястреба — будет больше дичи!» стал самым популярным. В этот период в целом по стране уничтожалось ежегодно 100—150 тысяч пернатых хищников: охотники приносили их отрубленные лапы в ожидании обещанной премии.

Урон, нанесенный природе, не восполнен по сей день. Если раньше пустельга встречалась повсюду — на придорожных столбах, копнах сена, обочинах, то сейчас нужно пройти или проехать добрую сотню верст, чтобы увидеть хотя бы одну. Я уже не говорю о коршунах, которые постоянно «висели» в безоблачном небе над головой, или о беркутах, для современного поколения ставших чем-то вроде птиц из сказки.

Уничтожение летающих хищников оказалось благом для других — обитающих на земле. Когда пустельги, полевые луни, чеглоки, коршуны были выбиты, начался «рай» для мышей, сусликов и других грызунов, заселивших большие массивы пашни. Их начали уничтожать с помощью химических средств. Одновременно в почву все больше вносилось минеральных удобрений. Грызуны гибли, но одновременно удар был нанесен и по пернатым, которые все еще в больших количествах селились на полях или прилегающих пустошах. Обычно здесь обитали перепелки и куропатки — попробуйте найти их сейчас.

То же происходит и с лесами. Обработка их ядохимикатами против вредителей оказалась гибельной и для многих представителей пернатого царства.

Вот почему объяла тишина огромные просторы целинных областей Приишимья.

В Петропавловске я разговорился на эту тему с директором местного домостроительного предприятия Львом Владимировичем Мецем. Он — заядлый охотник и каждый отпуск проводит на озере, где расположено приписное охотничье хозяйство комбината. Вот и на этот раз он вернулся после месячного здесь пребывания. Я поинтересовался трофеями.

Лев Владимирович махнул рукой и ответил угрюмо:

— Какие трофеи! Утки нынче пошли умные.

Не утки умные — просто их стало меньше и, чтобы тебе улыбнулась охотничья удача, надо немало побегать по болотам, найти дичь. И, конечно, нужно немного везения. А ведь может и не повезти.

Поголовье птиц сократилось очень заметно. Исчезли на многих озерах лебеди, которые совсем недавно гнездились здесь регулярно. Если они появляются вновь, то это такое событие, что о нем сообщают в областных газетах.

Тетерев в Приишимье вообще стал биологической диковиной. Серая куропатка, прежде заселявшая в изобилии заросли сорных трав возле культурной пашни, также исчезает — на нее даже пришлось повсеместно запретить охоту еще в 1964 году. Не раздается с полей и призывный крик перепела: «спать пора, спать пора».

Было бы неверно говорить о том, что в Приишимье никто не озабочен складывающейся ситуацией и что здесь не принимают необходимых мер для защиты пернатых. Специалисты давно уже бьют тревогу, и к их голосам прислушиваются. Создают, в частности, зоны покоя, куда въезд транспорта полностью запрещен, да и присутствие человека ограничено. Ежегодно проводится повсеместно месячник птиц. Недавно в рамках всесоюзного ведения учета животных и их использования в Приишимье проведена перепись птиц, живущих возле воды, — пеликанов, фламинго, чаек, крачек и других.

Проведение этого учета было основано на сборе данных различных организаций, имеющих отношение к охране природы и природопользованию, а также научных и учебных учреждений. Кроме того, было проведено широкое анкетирование населения. Параллельно специалисты вели большую разъяснительную работу, направленную на повышение экологического воспитания людей.

Но это все — слова. А дела? В Северном Казахстане на землях совхоза «Амангельдинский» находится озеро Альва. Оно не только очень красиво, но еще и ценно тем, что его воды и прибрежные заросли облюбовали стаи пернатых. Утки, гуси, лебеди, казарки, разного вида чайки устраивают на этом водоеме настоящие птичьи базары. Сюда птицы слетаются весной, здесь высиживают потомство и ставят его на крыло.

Учитывая большое природоохранное значение Альвы, Ленинское районное общество охотников и рыболовов объявило в 1981 году озеро и прилегающие к нему земли заказником. Чтобы не разорять птичьи гнезда и не загрязнять воду, здесь запрещено вести пахотные работы, пасти скот и охотиться. Только никто эти запреты не соблюдает. Правда, пахать — тут не пашут, зато с лихвой «компенсируют» это выпасами скота. Нередко в окрестностях гремят браконьерские выстрелы...

Неужели следующее поколение целинников увидит покинутый птицами водоем, который будет медленно зарастать ряской, превращаясь в сумрачное болото? Больно об этом думать и обидно. Однако бить тревогу надо — громко, во всеуслышание, чтобы это предположение никогда не обернулось горькой истиной.

НАРОДНЫЕ ПРИМЕТЫ. Мы столкнулись на деревенской околице и остановились, пропуская возвращавшееся с выпасов стадо. Стоявшая рядом женщина вдруг сказала:

— Хорошая будет завтра погода.

Я машинально обернулся и посмотрел на заходящее солнце — красное, раскаленное, оно погружалось в ставшее на прикол к горизонту темное облако, как пуховик. В таких случаях старое народное поверье гласит, что на следующий день надо ждать дождя и ветра. Поэтому я спросил женщину:

— А почему вы так решили?

— Примета такая. Если в стаде, которое возвращается с пастбища, впереди идет рыжая корова, то жди хорошую погоду.

Это была не примета, а скорее, суеверие. Впрочем их нередко путают — например, всем известно, что перебегающая дорогу черная кошка — «не к добру». Если же говорить о народных приметах в целом, то среди них немало точных, которые основывались на многовековом опыте, а потом были подтверждены научными исследованиями. Правда, встречаются и ошибочные.

В последнее время наблюдается возрастающий интерес к прошлому нашей страны, обычаям людей, народной мудрости. Это относится и к приметам.

Очень много примет посвящено погоде. Предсказаниями погоды занимались еще в глубокой древности. Так, на глиняных дощечках, найденных в легендарном Вавилоне, прочитали такую запись: «Когда солнце окружено кольцом, выпадает дождь». Правда ли это?

Безусловно. И ученые нашли ответ на природную загадку. Кольца вокруг солнца возникают с появлением в атмосфере земли тонких перистых облаков. Они образуются при передвижении теплых масс воздуха, несущих с собой осадки. И вполне вероятно, что эти облака прольются дождем именно над вашей головой.

Такими же древними считаются и приметы, которые связаны с наблюдениями за луной. Известно, что еще в третьем веке до нашей эры греческие астрономы утверждали: «Если серп луны четкий и чистый, то можно рассчитывать на хорошую погоду, если же он окружен красноватым оттенком, следует ожидать ветров, а как концы затупятся, то прольются дожди сильнейшие».

И это наблюдение подтверждается учеными. Метеорологи объясняют, что четкость лунного серпа говорит о чистоте воздуха, об отсутствии в нем водяных паров. Когда же в атмосфере накапливается влага, то она создает определенный оптический эффект и в результате мы наблюдаем расплывчатость лунных «рогов».

Существует множество других примет. В частности, такие:

Если солнце ложится спать бледным, то завтра будет дождь.

Сполохи играют — перемена погоды будет.

Пар идет от земли — к дождю.

В небе солнце, а цветки одуванчика закрываются — дождь пойдет.

Перед дождем соцветия ноготков закрываются, мальва поникает, фиалка сгибает стебелек, жимолость и дрема облеплены насекомыми.

Когда дятел стучит и его стук слышен далеко — к дождю.

Чибисы с вечера кричат — к ясной погоде.

Каждый путешественник, отправляясь в дорогу, барометр с собой не берет — лишняя тяжесть. Однако знание самых простых народных примет поможет ему прогнозировать погоду и соответственно построить свои планы на день или два вперед. В этом смысле большую помощь ему могут оказать животные. У них способность чутко реагировать на изменения в окружающей природе вырабатывалась веками. Она основана на особой чувствительности нервной системы.

Внимательному наблюдателю многое скажет такой, например, факт. Если по дороге на водопой рогатый скот начинает брыкаться и фыркает, это неспроста. Следует ожидать ненастья. К плохой погоде также блеяние овец. Лягушки перед дождем выползают на берег. Грачи на дороге играют — к хорошей погоде.

С поведением птиц также связано немало народных примет:

Журавли летят низко, быстро, молчком — жди скорого ненастья.

Ласточки летают высоко в небе — к хорошей, солнечной погоде, а если низко — к дождю.

Гуси летят высоко — жди снега.

Воробьи и куры купаются в песке или пыли — к дождю.

Соловей поет всю ночь — будет солнечный день.

Беспрерывно ныряют и плещутся утки, а вороны хохлятся — к непогоде, а вот если коршуны парят в небе, то это к хорошей погоде.

Особенно много могут сказать вдумчивому и знающему человеку растения. О некоторых приметах уже упоминалось, а вот еще.

Хорошо, сильно пахнет жимолостью — к дождю.

Небо еще чистое, голубое и бездонное, а цветки мальвы уже свернули свои лепестки, будто увяли — скоро заморосит.

Если звездчатка не раскрывает свои цветочки утром и держит их закрытыми целый день — ожидай дождя. О том же говорят и закрытые цветки белой лилии.

Канны «плачут» перед дождем за шесть — десять часов, горицвет — за девять — двенадцать, жимолость — за пятнадцать — двадцать, конский каштан — за одни — двое суток, а клен даже за три — четыре дня.

Перед ненастьем цветы одуванчика, гвоздики-травянки закрываются, как бы прячась от дождя.

Если небо хмурится, а цветы лютика раскрыты, то дождя не будет.

Перед дождем полевой вьюнок плотно закрывает свои бело-розовые «граммофончики».

Немало народных примет, которые помогают предугадывать погоду на длительные сроки. Если, например, на рябине много ягод, а на дубу — желудей, то наверняка зима окажется строгой. О том же говорит и скорый, дружный листопад осенью. Суровые холода в зимний период чувствуют и муравьи — накапливают большие кучи. Свои правила у мышей-полевок: если они устраивают свои гнезда на верхушках копен, то жди мокрую и холодную осень, если внизу, то теплую.

Впрочем, каждый из нас может сделать свои выводы из собственных наблюдений, и если они верны, то будут надежно служить в пути, многое подскажут и на многое заставят взглянуть по-другому.

Ну а заядлому грибнику знание примет необходимо. И когда тихим августовским вечером над ближним лесом нависла жирная туча, вскоре пролившаяся ласковым и теплым дождем, я тут же решил с утра отправится за груздями. Парной дождь после долгих солнечных дней предсказывает удачу — без полного лукошка не вернешься. Верней приметы не бывает.

ГРИБНОЙ ДЕНЬ. Для чего человек собирает грибы? Для питания — естественный ответ. Из них можно приготовить немало блюд, начиная от похлебки: издавна у нас любят и широко употребляют грибной шашлык, запеканку, кулебяку с грибами, икру из них тоже готовят, жарят в сметане и на масле, солят и маринуют, чтобы потом — в зимнюю пору — замочить их в молоке, а затем пустить в кулинарную обработку. Добавленные даже в небольшом количестве, скажем, в соус, они придают ему особый аромат и вкус, за что повсеместно ценятся не только гурманами. В грибах есть своеобразные пахучие вещества — энзимы, они-то и пробуждают аппетит, способствуют лучшему усвоению пищи.

Сушеные грибы, например, боровики, почти вдвое калорийнее яиц и вареной колбасы. Ученые установили, что бульон из сухих белых грибов в семь раз калорийнее мясного, не говоря уже о том, что он вкуснее и ароматнее.

Существует и поэзия тихой охоты. Известно, что среди грибников немало таких, которые довольно равнодушны к кулинарным особенностям белого гриба, груздя или сыроежки, а собирать их любят — нравится сам процесс поиска. Грибникам в радость побродить по августовскому, залитому солнцем лесу, продираться сквозь заросли, выжидательно поглядывая по сторонам и разгребая палочкой каждый бугорок в ковре прошлогодней хвои. Есть сборщики, которые знают и уважают гриб — где и какой растет, как его искать и какие сопутствуют ему приметы. Такой грибник зря ковырять землю не будет, он вдумчиво прошагает по следам первого и наберет грибов куда больше.

У каждого человека свои приемы сбора даров леса, основанные на собственном знании или незнании, опыте. Но я совершенно уверен, что даже самый большой неудачник, набравший за день не более десятка сыроежек, и тот оказывается в выигрыше, потому что время провел на природе — под голубым небом среди упоительного шума лесной листвы.

Мне приходилось собирать грибы в разных местах Приишимья. И, нужно сказать, что особым разнообразием этот сбор не отличался. Чаще всего на глаза, а следовательно, и в корзину попадались хрупкие сыроежки. Как ни остерегайся, как бережно ни укладывай шляпку в корзину или ведро, все равно обломаешь ее края, и гриб, который еще минуту назад радовал глаз совершенством формы, вдруг превращается в нечто бесформенное. В какие только цвета ни окрашиваются сыроежки — в розовый, желтый, красный, зеленый, синий... Но в общем-то грибники относятся к сыроежкам с уважением: грибы не боятся никаких перепадов погоды и растут с мая и почти до конца октября. Ну а яркая окраска помогает увидеть их издалека.

В смешанных лесах Приишимья растут белый гриб, груздь, обабок, масленок, лисичка, волнушка, рыжие и некоторые другие. Первое место среди них по праву принадлежит белому. Нашел его, и сердце готово от радости выскочить из груди — удача! Однако встречаются они редко, да и знать надо урожайные места — временному путешественнику они не известны. Если хочешь раздобыть белый гриб, то надо знать о некоторых природных секретах.

Например, многим ли известно, что белые грибы никогда не растут в сырых низинах, а вот там, где разбросаны муравьиные копны, надо быть особенно внимательным. Любят они тень, отбрасываемую деревьями, и предпочитают соседство с березами, дубами, соснами. К слову, эти же места обычно облюбовывают и мухоморы — вот еще одна примета. Впрочем, их много, и любой заядлый грибник что-то отложил в памяти от собственных наблюдений.

Помня обо всем этом, я и шагал по лесной целине, внимательно поглядывая по сторонам. Под ногой послышался мягкий хруст. Приподнял слой слежалых прошлогодних листьев и прелой хвои и увидел раздавленный гриб. Досадно, конечно, но не беда, теперь нужно присмотреться, где еще могут быть пробивающиеся к свету грузди. Почти сразу же заметил вздувшуюся в разных местах листовую подстилку. Здесь, голубчики!

Опускаюсь на колени и осторожно поднимаю прелую листву. Под ней затаился чисто-белый, молочной свежести, груздь, который кажется не творением природы, а искусственным изделием из какого-то неведомого материала. Осторожно срезаю его упругую, ядреную плоть и кладу в корзинку. Почин сделан!

Но уходить не спешу. Ведь название этого гриба восходит к древнеславянскому языку — груздие, то есть от слов «груда», «куча». Уже в те времена люди отметили эту их особенность, ставшую для грибников правилом: где нашел один груздь, там растут и другие.

Настроение сразу поднимается. Прощупываю лесную подстилку в разных направлениях и вскоре в корзинку ложится второй груздь, третий. Вот и корзина полна. Теперь можно и перевести дыхание.

Воодушевленный, я зашагал дальше и вскоре оказался в сплошном березовом лесу, а вернее, роще, примыкающей к лесу. За березовым частоколом чуть просматривались бревенчатые избы, к которым вела дорога.

Эти места я знал плохо, поэтому появление населенного пункта оказалось неожиданным и не могло сулить грибнику ничего хорошего. Так оно и оказалось. Резко свернув в сторону, зашагал снова в глубь леса, но тут же остановился пораженный: все пространство между березами словно вскопано лопатой или мотыгой. Видимо, какой-то горе-грибник нашел «плантацию» груздей и, чтобы взять их, перепахал почву, уничтожив на ней все живое. Повсюду валялись старые и червивые грибы-семенники, вырванные с корнем и выброшенные.

Хорошо известно, что грузди в «семье» не созревают одновременно, один только поднимает головку, а другой уже перестарок.

Рвать гриб с корнем нельзя — разрушается грибница, сама по себе достаточно хрупкая. Она возникает от споры, которая, попав в благоприятную среду, прорастает. Они-то и образуют грибницу, формой напоминающую обыкновенный блин. За лето такая грибница может увеличиться в диаметре до двадцати — тридцати сантиметров, однако в глубь почвы «блин» уходит только на шесть-десять сантиметров. Да иначе он и жить не сможет, потому что требует постоянного притока воздуха, высокой температуры и плодородного перегноя. Ясно, что грибницу разрушить легче простого. Об этом прекрасно знают все истинные грибники — не случайно их первое и главное правило гласит: нельзя гриб рвать с корнем, его надо осторожно подрезать ножом. Но, увы, это правило соблюдается далеко не всеми.

Я уже упоминал о том, как был удивлен и поражен захламленностью леса в окрестностях Зерендинского озера. Но тут необходимо сказать и о другой его беде — лес перестал давать людям то, чем всегда был славен: не стало грибов и ягод. Большое количество отдыхающих не могло не нарушить некогда существовавшее в природе равновесие. Человек с корзиной стал для леса настоящим бедствием. С грибами происходит то же самое, что и с лекарственными растениями — их не собирают, а выгребают. Разница лишь в масштабах: в растениях разбираются далеко не все, а в грибах всяк считает себя авторитетом.

И такая ситуация сложилась не только в Зеренде, разрушение природы наблюдается повсеместно. Лишь в тех районах, где расположены лесничества и ведется какая-то пропаганда среди населения правил поведения в лесу и существуют ограничения на доступ людей в заповедные места и заказники, положение в общем стабильное. Но ведь во многих случаях вся воспитательная работа сводится лишь к объяснениям, что курить и сорить в бору запрещается. Важно вести серьезное экологическое воспитание. Многое еще всем нам предстоит понять и осмыслить в своих взаимоотношениях с лесом. А впрочем,только с ним?

РЫБАЦКИЕ ЗОРИ. По давней народной примете лучший клев рыбы совпадает с цветением черемухи, началом цветения сирени, яблони, рябины. В реках Северного Казахстана до середины июня длится нерест рыбы, и этот период является запретным для рыбалки.

Во время путешествия по Приишимью мне приходилось рыбачить на озерах и прудах, речках и водохранилищах — в сроки, установленные существующими правилами. Но теперь мне хотелось бы вспомнить о другой рыбалке, состоявшейся четверть века назад.

...Мы приехали на Нуру с ночевкой. Стоял теплый август. Недавно закончился сенокос и на берегу речки то здесь, то там лежали большие копны сухого сена. Одну из них мы облюбовали, побросали здесь свои рюкзаки и, не теряя времени, приступили к делу. То есть натянули перемет (тогда его применять не запрещалось), разобрали удочки и разбрелись по берегу, каждый в поисках своей рыбацкой удачи.

Потом, когда мы все собрались у костра, предусмотрительно разведенного на безопасном расстоянии от копны, я выяснил, что рыбы поймал меньше всех. Но уха, конечно, была вкусная.

Утром у нас оставалось мало времени для любования природой — нужно было возвращаться в отделение совхоза, куда мы прибыли на уборку урожая. Поэтому наскоро похлебав остывшей за ночь ухи, тронулись в обратный путь.

Теперь, двадцать пять лет спустя, вновь оказавшись в этих местах, я спрашиваю себя: почему мне запомнился именно тот вечер? Видимо, память о том случае прямо связана с рыбацкой удачей, а значит, с хорошим настроением.

...На этот раз мне не везло: клевало вяло, однообразно и невольно в голову приходила мысль о том, что в Приишимье рыбные запасы заметно оскудели. На это можно возразить, что делать серьезные выводы на основании столь незначительного личного опыта неправомерно. Однако зачастую все познается именно на личном опыте. В самом деле, какой вывод я должен делать из такого, например, факта? В целиноградском магазине «Океан» торгуют в основном морской рыбой, а когда завозят свою, пресноводную, выстраивается огромная очередь.