БОГИ ОГНЕПОКЛОННИКОВ

БОГИ ОГНЕПОКЛОННИКОВ

*********************************************************************************************

«Благие мысли, благие слова и благие дела» направляют верующих по праведному пути.»

*********************************************************************************************

В полумраке храма на алтаре возвышается большая бронзовая чаша. В ней горит огонь. К алтарю неспешным шагом приближается священнослужитель, весь облаченный в белое. Даже седая шевелюра скрыта белой шапочкой. Он под-кладывает в очаг полено и начинает молитву.

Огонь постепенно разгорается, оживает. Время от времени служитель прерывает чтение, чтобы принести в жертву огню еще несколько сандаловых щепочек. Окончив таинство, старик в ореоле пахучего дыма покидает алтарную комнату, оставляя пылать уже разгоревшийся очаг.

Так каждое утро просыпается Храм огня в иранском городе Йезд. Это святилище существует с 470 года.

Сокровенная церемония, повторяющаяся из поколения в поколение, не дает угаснуть священному пламени — оно непрерывно горит более полутора тысяч лет. Если огонь умрет, для зороастрийцев это будет означать, что миром овладели темные силы Зла.

ТОТ, КТО ПРИНЕС ЗОЛОТОЙ СВЕТ

Их часто называют огнепоклонниками. Это не совсем точно: зороастрийцы огню не поклоняются. Но они его чтут. Огонь — символ чистоты и праведности, сын всеведущего Ахурамазды, «Господа премудрого». По имени Ахурамазды названа одна из древнейших религий мира — маздеизм. В далекую эпоху индоиранской общности, во времена ариев, люди поклонялись многим божествам. Но пришел великий реформатор Заратуштра и свел весь этот пантеон к двум великим духам или богам. Один олицетворял добро, другой — зло.

О личности Заратуштры известно немного. Большинство исследователей сходятся в том, что он жил не позднее VI века до н. э. и происходил из рода Спитама. Имя Заратуштра («Тот, кто несет золотой свет») он получил после того как создал свое учение. Так принц Гаутама стал Буддой, а Иисус — Христом. Древние греки называли пророка Зороастром, а его доктрину — зороастризмом.

По всей видимости, Заратуштра был не только философом, но и поэтом, врачом и астрономом. Главное же — выражаясь современным языком — он был гуманистом и разработал революционную для того времени этику. Человек, учил Заратуштра, свободен в выборе жизненного пути, но он обязан обдумывать каждый свой поступок. Ведя благочестивую жизнь, мы помогаем Ахура мазде победить зло в мире. Праведный путь — Аша — открывается лишь тем, кто исполнен «благих мыслей, благих слов и благих дел».

Государственной религией зороастризм стал во времена царя Дария I Великого (522–486 гг. до н. э.). Учению Заратуштры персы следовали вплоть до арабского нашествия. Но в 637 году пришел конец правлению персидской династии Сасанидов.

Арабы-кочевники принесли ислам и начали обращать покоренный народ в свою веру. Они полагали, что персы будут противиться, но вскоре с удивлением обнаружили, что ломятся в открытую дверь. Дело в том, что в III веке правители Сасаниды превратили учение Заратуштры в религию для аристократии. Главенствовала идея иерархии и бесчисленные строжайшие предписания. Ритуалы очищения были доведены до крайности: следовало во что бы то ни стало избегать прикосновения к трупам и прочим «нечистым» предметам, проводить долгие и сложные обряды очищения водой и коровьей мочой.

Недовольные простолюдины охотно переходили в ислам, ведь это арабское учение проповедовало идеи братства. А убежденным приверженцам древней веры приходилось прятаться или бежать. В X веке немало персов-зороастрийцев осело на западе Индии, в частности в Бомбее, где теперь их потомки составляют процветающую 60-тысячную общину парсов. (Выходцем из нее был покойный солист группы Queen Фредди Меркьюри — его настоящее имя Фарух Балсара.)

На тех, кто остался на родине, обрушились жестокие преследования. От них бежали в далекие горные деревни и в города — такие, как Керман или Йезд.

Сейчас Йезд и его окрестности — фактический центр иранской общины зороастрийцев. Всего их насчитывают около 24 тысяч человек. Неподалеку от города возвышаются многочисленные Башни молчания. Возведенные на унылых холмах, эти кольцеобразные сооружения в несколько метров высотой угрюмо нависают над окружающими древний город пустынными просторами.

В наше время в жутковато торжественное лоно башен может попасть любой любопытный турист. А раньше внутрь дозволялось заходить лишь жрецам, которые приносили сюда скончавшихся единоверцев. Когда хищные птицы расправлялись с останками, священнослужители собирали кости и сбрасывали их в ров.

Этот обычай может показаться нам отталкивающим и бессердечным. Однако он отражает очень важные моменты учения. Зороастрийцы видели в этой процедуре не жестокость и равнодушие к покойному, а способ избежать загрязнения священных стихий — огня, земли и воды. С их точки зрения, тела нельзя предавать земле или сжигать, ведь трупы осквернят землю и священный огонь. А отсутствие «индивидуальных» могил лишний раз напоминает о смирении, которое живым следует испытывать перед богом.

ПЕРЕД ЛИЦОМ ВЕЧНОСТИ РАВНЫ

В 1978 году исламские власти Ирана запретили использовать Башни молчания по назначению. Это стало настоящей трагедией для всей общины зороастрийцев — в одночасье отказаться от ритуала с тысячелетней историей… К тому же им пришлось искать способ хоронить умерших, не оскверняя землю.

У подножия башен, где когда-то проходили заупокойные церемонии, возникло нечто невиданное и немыслимое — зороастрийские кладбища. Чтобы избежать контакта праха с землей, было решено замуровывать тела — помещать их в герметичный цементный кокон.

В знак смирения перед Вечностью все могилы выглядят одинаково. На надгробном камне — лишь имя усопшего и строки из Авесты, священной книги зороастрийцев.

Это не означает, однако, что ушедших здесь не помнят. За них возносят молитвы, в их честь совершаются богослужения, особенно на праздник Нового года. Для зороастрийцев он наступает 21 марта, и тогда к кладбищам Йезда направляется бесконечная вереница машин.

Здесь свои правила и свой этикет: люди подходят к свежим могилам — посмотреть, кто умер за последний год, и разделить скорбь семьи. Родственники благодарят за этот знак внимания, предлагая окружающим чай и выпечку. А затем все отправляются бродить по кладбищу в поисках других знакомых.

После того как формальности соблюдены, наступает время задушевных бесед о том о сем: как дела, что хорошего произошло за год. «Люди из нашей общины разъезжаются по всей земле, а этот день дает возможность собраться вместе, чтобы разделить и горе, и радость», — говорит молодой человек.

Судя по его модному костюму, явно от кого-то из европейских дизайнеров, он прибыл сюда из далекого Тегерана.

Кроме дней поминовения, зороастрийцы ежегодно совершают паломничество к святилищам в окрестностях Йезда. Каждое такое место связано со старинной легендой. Рассказывают, что дочери последнего царя династии Сасанидов, Йездегерда III, решили бежать из-под власти мусульман. В горах недалеко от Йезда арабские всадники настигли их. Девушки бросились врассыпную и обратились к Ахурамазде с мольбой о спасении. И вдруг на глазах у изумленных преследователей скалы расступились перед каждой из сестер и сомкнулись снова. Позже в этих местах были построены храмы.

ПИКНИК В СВЯТИЛИЩЕ

Один их этих храмов — вернее, целый культовый комплекс Пир-Херишт — возведен вокруг каменной гряды в 90 км от Йезда, там, где в последний раз видели одну из царевен-беглянок. Сюда едут по пустыне караваны машин, под завязку набитые паломниками всех возрастов и самым разным провиантом.

Руины оживают: пустые мрачные залы превращаются в кухни. Мужчины готовят восхитительные кебабы, жарят мясо, а женщины варят рис и колдуют над овощами. Другие комнаты преображаются в столовые. И вот, когда в воздухе уже разлились запахи пряностей, паломники небольшими группами начинают восхождение к главному святилищу. Наступает время молитвы.

Мужчины надевают белые шапочки, каждый берет с собой экземпляр Авесты, который можно получить тут же, в библиотеке храма. Верующие погружаются в молитвы или молча наблюдают за своими близкими.

Молитва проходит в непринужденной обстановке. То здесь, то там завязываются дружеские беседы.

Маленькая девочка устраивается в углу со своей теткой и двоюродной сестрой. Открыв том почти такого же размера, как она сама, начинает уверенно читать отрывок из Авесты. Постепенно ее дыхание становится глубже, веки опускаются, и кажется, что она впадает в забытье и вся лучится каким-то внутренним светом.

Позже, за обедом, тетя девочки рассказывает мне, что малышку зовут Веста и что ей недавно исполнилось пять лет. «Конечно, ее имя происходит от Авесты, — улыбнувшись, говорит она и уже серьезно продолжает: — В ее возрасте мало кто способен достичь такой концентрации. Не знаю, как у вас, у христиан, а у нас можно прийти в храм в любое время, когда захочешь. И здесь мы стараемся сосредоточиться на молитве. Малышка Веста — хороший тому пример».

Беседуя с разговорчивыми паломниками, начинаешь подмечать любопытные мелочи. Как непосредственны, например, отношения между юношами и девушками. Они всегда общаются свободно, на равных, никто не отводит взгляда, не краснеет и не смущается. Молодой парень объясняет мне: «Женщины играют в нашей общине главную роль. Мужчины знают, как трудно воспитывать детей, только матери и сестры могут с этим справиться. Поэтому мы уважаем наших женщин^-. А беременных особенно! Беременная женщина всегда окружена вниманием». Доверительно понизив голос, он говорит мне: «У нас не бывает браков по сговору. Даже если родители и задумали бы женить своих детей по расчету, последнее слово все равно остается за влюбленными. Мы, зороастрийцы, признаем только браки по любви!» Сказав это, парень счастливо и гордо улыбается. Видимо, его скоро ожидает именно такой брак.

ПРЕЗИДЕНТ ЗОРОАСТРИЙЦЕВ

У зороастрийцев мужчины и женщины считаются равными во всем. Шиитский Иран требует, чтобы женщины закрывали лицо. На фоне мусульманок в черных хиджабах и темных одеждах последовательницы зороастризма выделяются яркими разноцветными платьями, как птицы, вольные лететь куда угодно. Любимый цвет — зеленый, в их культуре — символ живой природы.

Эмансипация этих «свободных женщин Востока» очевидна. Они долгое время испытывали сильное давление со стороны ислама, и поэтому в свое время поддержали умеренного президента Ирана — Мохаммеда Хатами. По всей видимости, Хатами и пришел к власти не без помощи женского электората и зороастрийской молодежи. «Президент Хатами родом из Ардакана, в 60 километрах от Йезда, — спешит пояснить молодой зороастриец. — Это совсем близко от мест, которые посещают наши паломники. Президент прекрасно разбирался в зороастрийской культуре и вскоре после избрания произнес речь в нашу защиту. И еще построил дороги, чтобы нам было легче добираться до священных мест. Поэтому очень долго все наши надежды были связаны с ним».

Обед под сводами святилища длится не один час. Сокровенные беседы и обмен новостями сменяются смешными историями. После основных блюд раздают сладости и выпечку, которой Йезд славится по всему Ирану. Мне объясняют, что любая церемония, будь то паломничество или праздник, обязательно сопровождается угощением — недаром зороастризм испокон веков учил помогать обездоленным. «А главное, мы любим общаться, — смеясь, добавляет один из моих собеседников. — Мне-то сегодня надо возвращаться в деревню, но многие останутся здесь. Будут всю ночь жарить мясо и беседовать!»

СВЯТАЯ ПРОСТОТА

Комплекс Пир-Херишт — это несколько небольших невзрачных зданий на склоне крутых гор на краю пустыни. Это далеко не Парфенон, постройки отнюдь не поражают архитектурной гармонией. Только особое расположение святилища — на возвышенности — позволяет отличить его от других домов. Да и внутри зороастрийских храмов все очень просто — стоят они в пустыне, в деревне или в городе. Святилища представляют собой здания в форме куба, иногда над ним возвышается небольшой купол. Сюда может войти любой, но скромность убранства разочарует любителей религиозной экзотики.

Посетитель, надеющийся увидеть какие-то сокровища или красочные росписи, обнаружит внутри храма несколько помещений. На белых, как в больнице, стенах — редкие изображения Заратуштры, его учеников, тексты Гат (песнопений, сочиненных, как считается, Заратуштрой) и фрагменты Авесты в строгом обрамлении.

В глубине, в укромном алькове стоит алтарь. Светильник, несколько ветвей кипариса и металлическая чаша, в которой всегда тлеют угли. Священнослужитель и верующие бросают на них кусочки сандалового дерева — и его благоухание наполняет помещение ароматом покоя! Эта подчеркнутая аскетичность призывает к скромности и простоте. В конце концов, мы всего лишь недолгие гости на этой земле…

Никакой показной роскоши, никакой религиозной спеси. Лишь по кипарисам, растущим во внутренних двориках, можно догадаться, что в селении вообще есть храм. Над каждой зороастрийской деревней высится, как колокольня над европейским городком, хотя бы один вековой — а может и тысячелетний кипарис. Легенда утверждает, что самому древнему кипарису, растущему в Абаркохе, 4 тысячи лет.

Последователи Заратуштры неслучайно выбрали кипарис своим священным деревом. Касра Вафадари, зороастриец из Ирана, ныне профессор во Франции, объясняет: «Это дерево соотносится с землей. Его вытянутая форма и стройный силуэт воплощают представление о прямизне, благодаря которой каждый может тянуться к истине и совершенству. Но чем выше дерево, тем вероятнее, что его вершина начнет клониться вниз. И это служит напоминанием о смирении и недопустимости гордыни».

ХРАМ НА ВСЕ СЛУЧАИ ЖИЗНИ

Непритязательные с виду, эти храмы с кипарисами хорошо вписываются в окружающий пейзаж. Часто они стоят вблизи какого-нибудь источника: вода очень важна для тех, кто думает о чистоте. Служб в нашем понимании в храмах не проводят, священнослужители просто помогают верующим в молитвах.

И все же храм — центр жизни общины. Место молитв и собраний, очаг культуры и муниципалитет — все сразу. Верующие сами реставрируют святилища и регулярно проводят в них совместные трапезы. Обычно они приурочены к годовщине смерти кого-либо из жителей (портреты умершего висят на улицах целый год после его кончины).

На поминальной церемонии присутствуют все члены общины, а после нее в храме и прилегающих садах накрывают столы. Еду готовят на кухнях, расположенных прямо в пределах ограды храма. Старец, явно не страдающий отсутствием аппетита, поясняет: «Каждого умершего поминают таким образом на протяжении 30 лет.

Иногда на посуде для трапезы даже гравируют его имя. Но это не единственный повод для встречи. Чего-чего, а поводов, чтобы собраться у нас хватает! Мы всей общиной отмечаем важные перемены в нашей жизни — от успехов в работе до женитьбы или рождения ребенка».

Бодрый старец еще долго говорит, рисуя передо мной поистине радужную картину — сияющий сегодняшний день древней веры. К сожалению, в жизни все не так просто: вот уже несколько десятилетий деревни и кварталы зороастрийцев пустеют. Многие покидают родные места, едут учиться или работать в Тегеран и даже за границу. Из года в год песчаные бури и дожди разрушают дома и ветряные башни, превращая их в то, чем они были когда-то — прах пустыни. Неужели близится конец зороастрийской философии, призывающей к смирению перед Вечностью?

Михаил ЮДИН