Монарх, высшие сановники, совет

Монарх, высшие сановники, совет

На вершине социальной пирамиды, военный стратег и одновременно даритель наград, представитель привилегированных классов и защитник простых людей, монарх олицетворял собой власть правящего класса, то умиротворяя, то подавляя класс торговцев. Его сопровождали все внешние атрибуты монаршей власти, которые в точности соответствовали действительности: тщетны попытки некоторых современных авторов отрицать эту очевидность.

Хотя конкистадоры, возможно, были людьми грубыми, они были отличными наблюдателями, и их описания недвусмысленны; кроме того, они совпадают с местными источниками, которые с точностью прослеживают генеалогию, даты коронации и смерти каждого правителя. Приходится признать тот факт, что в 1519 году город Мехико был монархией, но остается еще решить, что за монархия это была. Кто был монархом и как он назначался?

Мексиканец, которого мы называем императором, носил титул тлатоани, «тот, кто говорит», от глагола тлатоа – «говорить». Тот же самый корень можно найти в словах, связанных с речью (например, тлатолли означает «язык») и властью, или влиянием (тлатокайотль – «государство»). Эти два значения объединяются в слове тлатокан, которое означает верховный совет, место, где произносятся речи и откуда исходит власть. Словом тлатоани называли правителя не случайно, так как основой его власти было искусство произносить речи, толково говорить на обсуждениях в совете и умение с легкостью и достоинством выступать в том высокопарном и метафорическом стиле, которые так любили ацтеки. Другой его титул был тлакатекухтли, «возглавляющий воинов», что имело отношение к очень важному аспекту его положения: он был главнокомандующим армиями трех городов конфедерации.

Корни мексиканской династии неясны, и эта неясность стала еще запутаннее благодаря попыткам ацтекских летописцев снабдить свой правящий дом благородным происхождением. Они полагали, что обязаны создать видимость того, что эта династия произошла от великих и легендарных тольтекских царей, хотя на самом деле она появилась совсем недавно. Эта цель была достигнута благодаря городу на озере Кольуакану, расположенному на юге, в котором сохранились обычаи и язык Тулы. Было абсолютно необходимо, чтобы первый ацтекский император Акамапичтли был родом из этого города и, таким образом, тольтеком. А чтобы доказать это, было написано много сложных повествований о его приходе к власти. Одна из таких версий, особенно интересная тем, что была составлена после испанского завоевания по приказу конкистадора Хуана Кано, который женился на донье Исабель, дочери Монтесумы II, без сомнения, предоставляет нам официальный вариант этой истории.

По некоторым источникам владыки Кольуакана произошли от Кецалькоатля, «пернатого змея», царя Тулы, а Акамапичтли был приемным сыном самого последнего законного владыки из этой семьи. Согласно другим сведениям, Акамапичтли родился в Кольуакане, хотя его мать была мексиканкой. Но еще одна женщина играет очень важную, хоть и несколько неясную роль в основании этой династии: иногда она появляется в качестве приемной матери молодого царя, иногда как его жена, но всегда она сеньора из великой правящей семьи Кольуакана. Существует не одно указание на то, что в прежние времена знатность и власть наследовались по женской линии. Но как бы там ни было, то звено, посредством которого они хотели связать мексиканскую королевскую фамилию с блистательным и легендарным прошлым, было чрезвычайно хрупким.

После Акамапичтли бирюзовая диадема оставалась в семье без перерыва до самого конца. Второй император, Уицилиуитль, был его сыном, а третий, Чимальпопока, его внуком. После этого власть часто наследовалась братом усопшего императора или его племянником. Различные источники не всегда сходятся во взглядах на то, какова была точно степень родства между следующими друг за другом императорами, но в одном пункте нет никаких сомнений: наследование всегда происходит внутри одной семьи, это одна единая династия.

Этот обычай мог варьироваться в разных городах. Например, в Тецкоко было принято обычное наследование от отца к сыну. Но предстояло все же еще решить, какому сыну вручить трон, а это было нелегко, если правитель состоял в полигамном браке. Одна из царских жен признавалась законной, и теоретически именно ее старший сын должен был наследовать своему отцу. И все же здесь было много неясного, так как, по словам Зуриты, «если никто из его сыновей или внуков не был годен для правления, наследника не провозглашали, и главные сановники приступали к его избранию». По этой причине Несауалькойотль перед своей смертью принял меры предосторожности и назначил своего семилетнего сына Несауальпилли своим наследником, добившись, чтобы его признали царем подобно тому, как римские и византийские императоры делали своих сыновей соправителями, чтобы гарантировать им корону.

В Мехико было принято выбирать. Акамапичтли не назвал своего преемника перед смертью, «а поставил республику перед задачей избрать того, кто окажется самым подходящим… Этот обычай всегда сохранялся у мексиканцев. Сыновья царей правили не по праву наследования, а благодаря выборам». Сначала было так, что все племя или, по крайней мере, главы семей избирали монарха. Город был еще мал, а его жители немногочисленны: всех их можно было собрать на центральной площади, чтобы они шумно одобрили предложения старейшин.

По мере роста города и империи группа людей, которая избирала монарха, становилась меньше: это был уже не народ, а «сенат», который назвал Ауицотля. В начале XVI века коллегия выборщиков состояла приблизительно из ста человек, поделенных на пять категорий: текутлатоке, или высшие сановники в количестве тринадцати человек; ачкакаухтин, или чиновники более низкого ранга, которые были или должны были быть представителями различных районов; две категории военных: служащих и ушедших в отставку; и, наконец, самые главные жрецы, тленамакаске. Как можно будет убедиться, эта коллегия выборщиков представляла только высший уровень правящего класса чиновников, жрецов и военачальников. В нее не были включены не только рабы, не только простые люди, но и торговцы, ремесленники и даже люди знатного происхождения, пилли. Следовательно, избрание императора находилось в руках узкой группы лиц.

Саагун утверждает, что голосования не было. Так обстоят дела в Мексике даже в наше время в деревнях народа нахуатль, когда нужно избрать представителя муниципальной власти или главу общины: выборщики обсуждают все между собой, выдвигаются предложения и каждое имя согласовывается. Не происходит никакого голосования в нашем понимании этого слова. Когда провозглашали нового монарха, он должен был пройти длительные и мучительные церемонии коронации: по их ходу он был обязан понести епитимью перед лицом богов, выслушать многочисленные речи и ответить на них со всем красноречием. Наконец, он обращался к людям, убеждая их прежде всего почитать богов и избегать пьянства. Затем он появлялся во всем великолепии царских одежд: в треугольном венце из золота и бирюзы на голове, в сине-зеленом плаще и украшениях из зеленых камней, неся в руке скипетр в виде змеи.

Речи, которыми обменивался вновь избранный император с вождями, и его обращение к народу дают представление о том, как мексиканцы понимали монаршее достоинство. Без сомнения, его избирала знать, но, согласно официальной версии, на самом деле он был избран богами, особенно Тескатлипокой, который видит все в своем волшебном зеркале, поэтому первый свой долг он должен был отдать им. Он благодарил их за свое избрание, хотя в то же самое время он вздыхал, сетуя на тяжесть такого бремени, как управление империей: он гарантировал защиту храму Уицилопочтли и должное поклонение богам.

Остальные его обязанности были по отношению к народу: по традиции, он считался «отцом и матерью» мексиканцев. Он был обязан вершить правосудие и бороться с голодом, чтобы у них было «изобилие плодов земли». Основные представления о монархии ацтеков, проступающие в стереотипных официальных формулировках, не лишены достоинства; в них присутствует понятие общественного блага и ощущение настоящего единства правителей и их подданных. Более того, все свидетельствует о том, что правители серьезно относились к своим обязанностям. Одно правление сменяло другое, а в традиционных хрониках они изображаются не только стремящимися расширять империю и строить храмы, но также и приходить на помощь к обездоленным. В качестве примера можно привести Монтесуму II, который раздавал пищу и одежду всему населению, или Ауицотля, раздавшего 200 тысяч мер кукурузы пострадавшим от наводнения.

Высокопоставленные чиновники, которые зачастую были ближайшими родственниками императора, вместе с ним занимались управлением страной. Первый среди них, который носил занятный титул Сиуакоатль («женщина-змей»), был настоящим вице-императором. Его титулом было имя великой богини, и очень вероятно, что вначале Сиуакоатль был не более чем ее главным жрецом. Только во время правления Монтесумы I титул Сиуакоатль (раньше его могли встретить и в Мехико, и в других городах) вдруг стал титулом первого сановника государства после монарха. «Ты будешь помогать мне править этой мексиканской республикой», – сказал Монтесума I своему брату Тлакаэлельцину, которого он назвал Сиуакоатлем.

Этот высокопоставленный сановник имел широчайшие полномочия: он был верховным судьей по военным и уголовным делам, и у него «была обязанность обеспечивать потребности правительства и королевских финансов. Он заслушивал дела, которые были переданы ему по апелляции», – пишет Торквемада, называя его «высшим председательствующим судьей». Именно этот сановник называл имена воинов, которых следовало наградить; именно он организовывал военные экспедиции и назначал для них военачальников. Он созывал коллегию выборщиков после смерти монарха и во время междуцарствия выступал в роли главы государства.

Когда император покидал Теночтитлан, чтобы лично командовать войсками конфедерации, во дворец переезжал Сиуакоатль и заменял его в его отсутствие. Почести, которые ему оказывались, стояли на втором месте после почестей императору; только он мог предстать перед императором не сняв обуви. Он получал очень значительную долю дани с завоеванных городов. Он являлся дублером тлатоани во всем, а его черно-белый плащ как символ власти шел непосредственно за сине-зеленым.

Кажется, Монтесума сделал гениальный ход, поместив своего брата Тлакаэлельцина подле себя. Это была сильная личность, и хронисты неизменно восхищаются им. Чимальпахин, например, называет его уэй окичтли, что точно переводится как vir illustris.[6]

Все свидетели в голос превозносят его воинскую доблесть, его умение управлять государством и его верность императору. При нем эта должность приобрела такой блеск, что все его последователи избирались из числа его прямых потомков: его сыновей и внуков вплоть до самого последнего, Тлакоцина, который прожил достаточно долго, чтобы 13 августа 1521 года положить сдавшийся Мехико к ногам Кортеса и принять крещение под именем дон Хуан Веласкес.

Ниже Сиуакоатля стояли четыре высокопоставленных военачальника, которые вместе с ним являлись главными советниками императора. Двое из них, тлакочкалькатль и тлакатеккатль, часто имели прямые родственные отношения с монархом, и именно из них избирали его преемника. Например, Монтесума II занимал должность тлакочкалькатля во время правления своего отца Ауицотля. Некоторые из этих сановников обладали судейскими полномочиями: тлакатеккатль занимался гражданскими и уголовными делами и обладал правом подачи апелляции Сиуакоатлю.

Далее в индейских и испанских летописях говорится о довольно большом количестве титулов, которым невозможно при настоящем уровне знаний дать определение, имея в виду те функции, которые им соответствовали. Например, известно, что в юности император Тисок занимал должность тлайлотлака. Это слово обозначает чужеземное племя и может использоваться для наименования титула подобно тому, как у римлян существовал германикус или парфикус. Мешикатль ачкаутли, возглавлявший чиновников Мехико, был одним из тех, на ком лежала ужасающая ответственность окончательной сдачи города. Текутламакаски, который часто упоминается среди ближайших советников императора, оказывается, был представителем жречества перед центральной властью. Петлакалькатль, «тот, кто отвечает за сундук», занимался зернохранилищами и складами, где хранились подати с провинций. Уэй кальпишки обладал одновременно функциями и префекта столицы, и главы имперских сборщиков налогов. В таком контексте кажется, что плюрализм должностей не был чем-то необычным. Так, тлакочкалькатль Ицкуауцин, находившийся на службе, когда пришли испанцы, был в то же время и правителем Тлателолько.

Не считая петлакалькатля и уэй кальпишки, может быть, исключительно из-за гражданского характера их обязанностей, высокопоставленные сановники состояли членами тлатокана, или верховного совета города. Его возглавлял император, а в его отсутствие – Сиуакоатль. Этот совет собирался до того, как принималось любое важное решение, касающееся посольств, объявления войны и т. д. Он также был главным ядром коллегии выборщиков при избрании императора. При таком положении дел было бы неразумно видеть в нем эквивалент одного из наших совещательных собраний или даже совета вождей племени североамериканских индейцев.

Вначале, без сомнения, в него входили делегаты от различных кальпулли, но в то же время, по крайней мере, его часть состояла из выдвиженцев императора, а остальные были кооптированы. Здесь опять-таки мы имеем случай перехода от племенной демократии к олигархическому режиму, чьим стражем и вождем был император. Но нельзя забывать, что простолюдины могли достичь наивысших почестей, и, хотя аристократия ревниво относилась к своим привилегиям, она не закоснела и все еще могла обновиться и укрепиться, приняв в свои ряды достойных людей. Но нужно заметить, что, хотя простолюдин мог надеяться стать текутли, торговец не мог: человек, рожденный торговать, на всю жизнь оставался купцом. Используя терминологию нашего времени, можно сказать, что аристократия произошла из народной среды, а не из буржуазной.

Город-государство Мехико, будучи в XVI веке сложным общественным и политическим организмом, коренным образом отличался от скитающегося племени, которое в 1325 году нашло себе прибежище на нескольких островках, заросших тростником. И это отличие было не просто количественным, связанным с ростом населения, территории и ресурсов, а качественным. Город представлял собой не просто разросшееся племя, он стал чем-то иным, государством, стремящимся к расширению своих границ, обществом, в котором постоянно росло расслоение и начал появляться антагонизм между классами; в нем стала меняться природа собственности, и идея служения народу вступала в скрытый конфликт с идеей личного обогащения. Но религия, удивительно мощный цемент, скрепляющий различные элементы этого общества, скрывала эту сложность и своей реальной, главенствующей и бесспорной властью навязывала всему обществу единое видение мира, а своими ритуалами регламентировала жизнь каждого его члена.

Именно благодаря религии город и племя были едины, и она же сглаживала все различия. Именно религия придала этому городу (во многих отношениях удивительно современному) его средневековый вид, ведь жизнь мексиканца в рамках общественного и материального имеет смысл только в том случае, если осознать ту степень, до которой всемогущая религия указывала ему на его долг, руководила им в повседневной жизни, окрашивала его видение мироздания и своей судьбы.