Вступление

Вступление

Идея мирового господства стара как мир. Желание добиться военной, политической и экономической гегемонии над миром возникало не в одной буйной голове в течение не столь уж долгой истории нашей цивилизации. Александр и Цезарь, калифы и Наполеон – вот далеко не полный перечень тех, кто пытался теоретически обосновать и практически осуществить манящую идею мирового господства.

Переберемся сразу в XX век, когда мощные империи, которым, казалось бы, до достижения полной мировой гегемонии оставалось предпринять лишь крохотное усилие, лопнули и развалились от избытка имперских амбиций.

Первой развалилась Россия. Обидно развалилась – накануне тщательно спланированной, прекрасно подготовленной, скоординированной с союзниками военной кампании, которая по всем признакам должна была привести войну к победному завершению. Но не выдержала тысячелетняя империя военного напряжения и рухнула именно в тот момент, когда считала себя сильной как никогда.

Второй рухнула Германия. Немецкие войска стояли на Западе в ста милях от Парижа, а на Востоке – в ста милях от Петербурга, оккупируя огромные пространства Европейской России и добрую половину Франции. Но жесткая удавка английской блокады перехватила горло.

Затем с треском и грохотом распалась древняя империя Габсбургов. За ней рухнула величественная Оттоманская империя – Блистательная Порта – с трудом удержав в слабеющих руках драгоценные проливы. Веками Габсбурги и султаны разбирались друг с другом в бесчисленных войнах, а рухнули вместе, в кои веки оказавшись в военном союзе.

Зато уцелела Английская империя, и не только уцелела, но, на первый взгляд, стала еще более мощной, присовокупив к себе отобранные у немцев и турок обширные колониальные владения. Дикая зависть, быстро переросшая в страшную ненависть, подавила все прочие чувства к Англии со стороны пострадавших держав.

Оплеванная и униженная, лежала поверженная Германия, потерявшая не только Эльзас и Лотарингию, но и Рурскую область. У нее отобрали все колонии, и более того – чтобы совсем унизить поверженного противника – англичане в качестве одного из условий капитуляции требуют и добиваются сдачи им в полном составе гордости Германии – ее флота открытого моря – флота, который если и не выиграл Ютландского боя с чудовищным Гранд-Флитом англичан, то, во всяком случае, дал британцам повод поразмыслить о своей непобедимости на море.

Истерика унижения прокатывается по раздавленной Германии. В баварском госпитале в рыданиях бьется о железные прутья солдатской койки отравленный газами ефрейтор первой роты 16-го баварского пехотного полка, Адольф Гитлер, – дважды раненный в боях с англичанами на Ипре и Сомме, награжденный за мужество двумя Железными крестами.

Хотя окончательно до сих пор так и не установлено, за что Гитлер получил свои награды, сам по себе случай награждения рядового кайзеровской армии за одну войну двумя Железными крестами II и I класса является уникальным и предполагает весьма значительный подвиг.

Война отбросила Германию на помойку истории. Некогда блестящая немецкая марка превратилась в пыль. Остановились заводы, миллионы безработных и нищих, страшная социальная напряженность, выплата военных репараций, голод, беспорядки, поляризация общества вокруг крайне радикальных партий, пустые прилавки магазинов – можно ли все это сравнить с процветающей всего четыре года назад страной? Работы нет, да и работать нет никакого стимула, поэтому люди проводят все время на митингах, где новоявленные «народные вожди» предлагают свои рецепты по выводу Германии из глубочайшего политического и экономического кризиса.

Но что за вести приходят с востока – из России? Какая-то международная банда авантюристов захватила там власть и открыто провозглашает идею мирового господства, подаваемую под соусом «мировой пролетарской революции». Их агентура уже будоражит Германию. Но... Как великолепна пришедшая из России идея создания партийного государства на базе идейной партии. Партии, скованной железной дисциплиной, конспиративной, как орден иезуитов, возглавляемой железным вождем, опирающимся на подчиненный ему беспощадный карательный аппарат. Как прекрасна идея объявления вне закона отдельных групп населения во имя консолидации вокруг партии и трепета остальных!

Россия... Она распадалась на глазах. Многомиллионная армия разбежалась по домам. В хаосе стремительного водоворота всесокрушающей анархии исчез царский трон – как не было. Объявили о своей независимости Польша, Украина, Прибалтика, Финляндия, республики Закавказья, ханства и эмираты Средней Азии. Отвадилась от империи половина Сибири. О своем нежелании иметь дело с Москвой объявили все казачьи территории от Дона до Уссури.

Однако группа фанатиков и авантюристов не растерялась при виде страшного развала. Более того, с невероятной смелостью, граничащей, как казалось многим, с самоубийственным безрассудством, большевики объявили своей целью «мировую революцию», «создание мирового пролетарского правительства» с поголовным физическим уничтожением всех, «кто не с нами».

Россия была объявлена «депо мировой революции». Весь мир вздрогнул от лозунга уничтожения буржуазии как класса без каких-либо четких формулировок, кого считать буржуем. Да кого угодно! В стране была задействована система военного коммунизма, по сравнению с которой даже чистый социализм Платона мог показаться библейским Эдемом.

Горят дворцы, взлетают на воздух древние храмы, разворовываются национальные ценности, втаптываются в грязь и кровь национальные святыни и традиции, бежит из обезумевшей страны цвет нации, оставшиеся превращаются в заложников, каждую минуту ожидая пули палача.

В заложников превращается все население страны. В. секретных директивах и инструкциях чуть ли не штампом становятся слова: «Полное, поголовное истребление...» Еще бушует пожар гражданской войны, а красные конники уже рвутся «прощупать» соседнюю Польшу.

Сокрушительный разгром под Варшавой, почти совпавший по времени с громом двенадцатидюймовок Кронштадта, заставляет наконец большевистских фанатиков очнуться от боевого угара. Кандидат в вожди мирового пролетариата впервые после 1917 года испуганно оглядывается по сторонам.

Цветущая всего семь лет назад Российская империя лежит в дымящихся кровавых руинах. Уничтожена не только молодая русская промышленность, но и древний русский хлеб. Армия «воинов-интернационалистов», составленная из бывших немецких и австрийских военнопленных, латышей, китайцев и евреев паровым катком катится по стране, уничтожая «мелкобуржуазную стихию» – то бишь крестьян, не желающих снова превращаться в крепостных. Крестьяне отвечают массовыми восстаниями. Их глушат артиллерией, обливают ипритом, душат боевыми газами. Несколько лет уже никто не сеет и не пашет. Невиданный со времен Смутного времени голод поражает умирающую страну.

Разрушены железные дороги, практически полностью уничтожен военный и торговый флот. Внешняя торговля, как и внутренняя, сведены к нулю. Твердый русский рубль – гордость русских экономистов – просто испарился. Товарно-денежные отношения прекращены. Некогда величественная Православная Церковь, молчит и даже не молится. Разбитая и распятая страна лежит в крови. Она воскреснет, но это уже будет не Россия, а нечто страшное.

Возможно, так оно и было задумано, однако великий вождь мирового пролетариата, несколько растерявшийся и разочарованный, поскольку ни одно из его пророчеств так и не сбылось, выбывает из игры, пораженный инсультом. А вскоре и умирает, диктуя перед смертью стенографисткам свои знаменитые последние письма, из коих вытекает, что единственным путем из смертельного тупика, в который он завел страну, является возвращение назад к капитализму европейского типа.

Тогда для чего же все делалось?.. А как же мировое господство, идея которого уже захватила его учеников? Что делать с Коминтерном?

Маленький рябой человечек с черными усами в полувоенном кителе и заправленных в высокие сапоги бриджах, стоя над гробом Ленина, произносит клятву продолжать дело великого вождя. «Мы клянемся тебе, товарищ Ленин...»

Его внешний вид контрастирует с обликом других соратников покойного лидера, одетых в костюмы-«тройки» и галстуки. Ведь так постоянно одевался сам Ленин, а стиль жизни вождя – это стиль жизни эпохи! Поблескивая стеклами пенсне, с трудом скрывая усмешки, они слушают, как с сильным кавказским акцентом рябой усач читает свою клятву. «Мы клянемся тебе, товарищ Ленин...»

Ленин не любил его за грубость и необразованность, а они – его соратники и ученики – просто презирали этого «недоучку-семинариста», – с уголовными манерами, сочетавшимися с капризностью кинозвезды и злопамятностью дикого горца. Они временно вытолкнули его вперед у смертного одра Ленина, чтобы за его бутафорской спиной продолжать грызню за ленинское идеологическое наследство... Но их время уже ушло. Они еще немного покричат о «всемирном пролетариате» и о «неминуемом крахе капитализма», и потом каждый получит свою пулю в затылок.

Иосиф Сталин – сын сапожника из грузинского городка Гори – всю свою предреволюционную деятельность свел к так называемому «практическому марксизму», организовывая бандитские нападения на банки, инкассаторов, почтовые поезда и даже пароходы, чтобы обеспечить деньгами прозябающих в эмиграции и не умеющих заработать копейку своим трудом вождей «пролетарской» революции.

В перерывах между «эксами», как назвал его деятельность Владимир Ильич, Иосиф Джугашвили сидел по тюрьмам или находился в ссылке, общаясь с профессиональными уголовниками, полицейскими провокаторами и люмпенами всевозможных сортов. Он не оттачивал свои ораторские способности и интеллект в швейцарско-датско-шведских кафетериях в диспутах с деградирующей европейской социал-демократией.

Сталин видел страшную растерянность Ленина после подавления революции в Венгрии и после Кронштадтского мятежа. Он видел, с какой трусливой поспешностью вождь дал сигнал ко всеобщему отступлению, именуемому НЭПом, лицемерно отказываясь от всего того, о чем страстно вещал несколько дней назад, в частности, от основы осцов своего учения – достижения мирового господства путем мировой пролетарской революции.

Несколько раз Ленин успокаивал товарищей, что уже со следующей недели начнет приканчивать НЭП, и они точили ножи, но на следующей партконференции услышали от вождя, что «НЭП – это всерьез и надолго!».

Столь беспринципное лавирование, эти шараханья – то вправо, то влево, раздражали и показывали, что, похоже, вождь более не соответствует своей высокой миссии. Тогда и случился у Ильича первый инсульт, очень быстро приведший к обыску в его личном кремлевском кабинете, а потом и к смерти...

Социализм невозможно построить, неоднократно подчеркивал Ленин, не покончив с «мелкобуржуазной стихией», т.е., говоря человеческим языком, – с независимостью крестьян.

Сталин выдвигает лозунг о «построении социализма в одной отдельно взятой стране», ссылаясь при этом опять же на Ленина, который как раз всегда утверждал обратное.

От столь еретической трактовки великого учения, от невероятной наглости, с которой был преподнесен новый лозунг, определявший генеральную линию партии, перехватило дыхание у всей «старой большевистской гвардии». Но Сталин знал, что делал.

Измученный народ был глух к лозунгам мирового господства. Десять лет небывалых по своей ожесточенности войн не только изменили душу народа – изменился и его антропологический тип. Народ мутировал в нечто совершенно непохожее ни на что. Практически полностью исчезла старая, гуманная русская интеллигенция. Был полностью истреблен и исчез с лица земли знаменитый русский промышленный пролетариат, а ударившая по деревне коллективизация вынудила пойти на заводы и стройки первой пятилетки согнанных с земли крестьян, давая властям человеческий материал для любого вида обработки. Кампания против кулаков, уничтожившая 15 миллионов человек, как и предвидел Сталин, консолидировала общество, если то, что существовало в стране, можно назвать обществом. Все это общеизвестно, но как-то отошло на задний план, что в залпах и крови «второй гражданской войны», – как сам Сталин назвал коллективизацию, – проходили процессы, ускользнувшие от внимания тогдашнего мира и нынешних историков. А происходило следующее: создавалась и развертывалась невиданная по масштабам и технической оснащенности армия. Работа по милитаризации страны, проведенная Сталиным с того момента, как он сосредоточил в своих руках всю полноту государственной и партийной власти в 1934 году, потрясает воображение как одно из чудес света.

В самом деле, вспомним, что основу населения СССР в начале и середине 30-х годов составляла многомиллионная масса крестьянства, видевшая в своей жизни только два механизма – топор и соху. Эту массу легко можно было, конечно, мобилизовать, посадить на коня, научить стрелять из винтовки или крутить штурвал боевого корабля. Но нужно было другое. Необходимо было, во-первых, создавать кадры военно-воздушных сил. Не элитарные кадры пилотов первой мировой из гусарских, кавалергардских и морских офицеров, а сотни тысяч летчиков, штурманов, радистов, авиаинженеров, техников, ремонтников, оружейников. Нужно было создать высококвалифицированные кадры авиационной промышленности. И создать все это из дикой и первобытной крестьянской массы.

И не это даже главное – а то, что все это было создано менее чем за пять лет!

Но это только авиация. А танки? Десятки тысяч танков требовали не одну сотню тысяч специалистов в самых разнообразных областях. И все они появились за пять лет! А ведь их всех еще нужно было до этого учить читать и писать!

Далее – флот! Самый сложный вид вооруженных сил, требующий от личного состава мощного багажа технических знаний. Более двухсот подводных лодок – больше чем у всех морских держав вместе взятых – было построено с 1933 по 1940 год, и каждая лодка имела два подготовленных экипажа.

Какая же немыслимая гигантская работа была проделана! Вспомним, что если наверху каким-то чудом уцелели несколько царских генералов и полковников, то на среднем и низшем уровне военного управления не осталось никого – все поручики, ротмистры, капитаны были перебиты до единого человека или бежали за границу. Из старого наследства не осталось ничего – все было создано заново.

Для современной армии не годились и кадры гражданской войны. Во-первых, потому, что они были совершенно неграмотными, а во-вторых, что самое главное, они были созданы Троцким и не без основания считались троцкистскими. А посему с ними обшлись не менее круто, чем с бывшими царскими офицерами: все были безжалостно ликвидированы.

Для чего с такой поспешностью создавалась немыслимо огромная армия, в сотни раз превосходящая все пределы необходимой государственной обороны, если даже сам Сталин в своих многочисленных речах отмечал растущий пацифизм в Европе, раздираемой противоречиями, потрясаемой кризисами и практически невооруженной? Вспомним цифры: армия Франции – 300 тысяч, включая колониальные формирования; рейхсвер – 150 тысяч и ни одного не то что танка, но даже броневика; США – 140 тысяч и рота (экспериментальная) бронеавтомобилей; Англия – 90 тысяч, разбросанные по всей империи; СССР – 2,5 миллиона и уже четыре полностью укомплектованных танковых корпуса.

На танкодромах под Казанью вкупе с секретно прибывшими офицерами рейхсвера отрабатывается тактика танковых клиньев. Жаждущие реванша немцы – естественный союзник в будущем походе.

Огромная многомиллионная армия, готовится к «яростному походу». Из миллионов глоток раздается громоподобный рев: «Да здравствует великий Сталин!».

Пока Сталина раздирали внутренние противоречия и комплексы неполноценности, постоянно заставляя «сверять жизнь по Ленину», бывший ефрейтор первой роты 16-го баварского пехотного полка стал канцлером Германии как фюрер (вождь) партии, победившей на выборах в Рейхстаг.

Организованная им Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП), обогащенная опытом шестнадцатилетнего существования партийного государства на Востоке, пришла к власти гораздо более организованно, чем в России, явно не желая ввергать свою страну в российский хаос. Партийный карательный аппарат был уже готов, но и старый не уничтожили, а мирно соединили с новым.

Придя к власти под лозунгом возрождения Германии и полного отказа от статей Версальского договора, которые сам Черчилль как-то назвал «идиотскими», Адольф Гитлер для консолидации вокруг себя всего немецкого народа также выбрал жертву, но не буржуазию или крестьян, как его учителя на Востоке (Гитлер считал эти мероприятия в корне ошибочными), а евреев Германии, которых он для начала специальным актом объявил вне закона. Нацистская антиеврейская кампания была просто скопирована с антикулацкой кампании в СССР, с той лишь разницей, что кулаком или подкулачником в СССР могли объявить кого угодно, а в Германии все было сразу поставлено в рамки порядка, чтобы не давать волю низменным инстинктам населения – тут уж или ты еврей, или не еврей, – как повезло родиться.

Надо заметить, что Сталин, мягко говоря, евреев терпеть не мог, но побаивался, отлично понимая нутром старого уголовника, столько лет варившегося в российском революционном подполье, что связываться со столь грозным противником небезопасно.

Гитлер, будучи столь же малообразованным, как и Сталин, не имел, однако, богатого жизненного опыта и восточной хитрости Иосифа Виссарионовича. Никто не предостерег его от столь опрометчивого, во многом спровоцированного шага.

В отличие от Станина Гитлер не мучился комплексами и нерешительностью. Он любил рисковать и не тратил много времени на обдумывание своих внешнеполитических шагов. Не успев занять кресло канцлера, он тут же в одностороннем порядке денонсировал Версальский договор и приказал своим войскам оккупировать Рурскую область. В Кремле насторожились. Вот оно начинается. Но дремлющая на лаврах победителя прошлой войны, разложенная социалистами Франция ограничилась вялым протестом, а в Англии «правительство Его Величества» выразило по этому поводу «озабоченность и сожаление».

Вновь задымили трубы Рура, забилось «в радостном ритме» остановленное сердце Германии, рассасывая безработицу и прочие неразрешимые проблемы Веймарской республики. Гитлер официально объявил о программе перевооружения Германии без каких-либо ограничений.

Набирающий силы вермахт марширует по стране. Прошедшие богатую практику в Липецке и Казани летчики и танкисты быстро ставят программы перевооружения на широкую ногу. Из миллионов глоток раздается громоподобный ликующий вопль: «Хайль, Гитлер!». Веди нас, вождь! Аншлюс Австрии. Встревоженные страны Антанты пытаются договориться о новом союзе.

Итак, в двух крупнейших странах Европы на волне унижений и крушения имперских амбиций времен первой мировой войны возникли два чудовищных режима, которые, как бы они ни маскировали свои цели, а к чести их надо сказать, что они свои цели и не особенно скрывали, начали добиваться того, чего не удалось их незадачливым предшественникам —императору Николаю и кайзеру Вильгельму.

В одной из этих стран – Советском Союзе – возрождение старого имперского духа происходило на основе интернационал-социализма с откровенным замахом на мировое господство, пусть пока не фактическое, но по крайней мере духовное. «Если не получился Третий Рим, то пусть хоть получится Третий Интернационал», – острили циники из ленинского окружения. В византийских играх борьбы за личную власть Сталин, выдвинув лозунг «построения социализма в одной стране», откровенно перевел идеологию большевизма в русло национал-социализма, хотя многонациональная специфика СССР не позволила ему воплотить упрощенную гитлеровскую формулу: «Одна страна, один народ, один вождь!». Временно задвинув на второй план полученную в наследство от Ленина идею мировой революции, но искренне веря в глобальные пророчества Ильича, Сталин терпеливо ждал признаков исполнения этих пророчеств, дабы захватить весь мир под предлогом интернациональной помощи братьям по классу и сокрушению «мирового капитализма».

Гитлеровский режим возник на фундаменте национал-социализма, однако программа национал-социалистической партии быстро рассеяла все сомнения в том, что Гитлер будет воплощать ее в границах Германии 1914 года.

Обе партии – ив Москве, и в Берлине – считали себя «рабочими», провозглашали свои решения от имени трудящихся, виртуозно жонглируя понятием «народ».

Возникновение в таком маленьком «ареале», как Европа, двух огромных хищников фактически одного семейства и лишь чуть-чуть отличавшихся видом, без труда давало понять каждому, кто внимательно следил за развитием событий, что вдвоем им здесь не прокормиться. И прежде чем каждый начнет выполнять свои глобальные планы, им придется разобраться друг с другом.

Наглый плагиатор из Берлина вызывал законное раздражение в Москве. Украв и слегка перелицевав рожденную восточным соседом идеологию, он нахально пытался выдать ее за собственное изобретение, мешая работать и срывая московские планы. Естественно, он должен быть уничтожен. Но с максимальной пользой для социализма. Сталин не любит рисковать. Все, что он делает – он делает основательно. У него еще есть время – по крайней мере он так считал.

В отличие от восточного соседа Гитлер считает, что у него времени нет.

Оба отлично понимают, что схватка неизбежна. Один из них должен быть уничтожен. Оба понимают также, что задача это – тактическая, поскольку истинные задачи гораздо шире. Мешая и путаясь друг у друга под ногами, проверяя друг друга при каждом удобном случае, скажем, в Испании, в Югославии, на Халкхин-Голе – они не забывают, что главным их врагом, главной помехой на пути к «мировой революции» является Англия.

Сталин с видимым удовольствием играет на чувствительных струнах европейской политики. Его идея коллективной безопасности будоражит общественное мнение Англии и Франции, но Сталин, отлично понимая, что его боятся ничуть не меньше, чем Гитлера, мастерски блефует, обставляя свои предложения заранее невыполнимыми условиями пропуска Красной Армии в случае германской агрессии через территории то Польши, то Чехословакии, то Румынии.

Да и Англия с Францией со страхом взирают на происходящее в сталинской империи. Постоянно «сверяя жизнь по Ленину», Сталин ни на минуту не прекращает террора. Ленин постоянно призывал «обосновать и узаконить его (террор) принципиально, ясно, без фальши и без прикрас». Следуя завету великого учителя, Сталин превратил террор в норму государственной жизни СССР.