Следственные чудеса от Римско‑католической церкви.

Следственные чудеса от Римско?католической церкви.

Ксендз Пешковский – типичный американец по деловитости: в его книжках масса толковых деталей, которые он дал подробно, как американец, и не думая, зачем он их дал, как поляк. Кроме того, то, что ксендз американец, видно по его жизненному принципу: «Реклама – двигатель торговли». Из 85 пронумерованных фотографий в тексте и двух на обложке в книге ксендза «…И увидел ямы смерти» на 29 фото изображен сам ксендз во всех позах, ракурсах, компаниях и интерьерах: то он с папой римским, то с другим ксендзом сует что?то в рот стоящему перед ними на коленях Леху Валенсе, то у креста и т. д. и т. п. Кроме того, изрядная часть страниц посвящена текстам проповедей ксендза, сказанным по случаю Катынского дела (большей частью гнусным, надо сказать).

Теперь по поводу того, как были организованы раскопки. Я скорее циник, нежели лирик, практическому результату отдаю предпочтение перед даже красивой болтовней и считаю, что здравый смысл должен возглавлять любые традиции. Поэтому сам факт перекопки кладбищ меня не тревожит: надо – значит надо. Но мне не нравится другое: эксгумация трупов – это следственное действие, которое должны проводить специалисты, которых следователи письменно предупреждают об уголовной ответственности за правильность и точность их работы. В данном случае – чтобы ничего лишнего не попало в могилы и ничего из них не исчезло. А, как описал ксендз, раскопки производила толпа поляков, заведомо заинтересованных в том, чтобы обвинить СССР в этом убийстве и истребовать с России денег. На раскопки были присланы тогда еще советские солдаты для земляных работ, и мне непонятны строки из книги ксендза: «Экскаватор под руководством доцента Глосека на полном ходу. Он стремится во что бы то ни стало исследовать всю территорию».[75] Кто мне поручится, что найденные в этих могилах вещественные доказательства действительно там были, а не выпали случайно из карманов доцента Глосека?

Повторю, что из фильма, снятого сразу после раскопок, следовало, что в ходе эксгумации следственная бригада ничего не нашла такого, что бы указывало на то, что побеспокоенные ею трупы принадлежат полякам. А из изданной в 1995 г. книги ксендза Пешковского следует, что в могилах хранились целые клады. Для примера опишу, какие предметы, по ксендзу, были найдены у поселка Медное:«Икона с изображением Божьей Матери с Младенцем, золотой медальон с изображением Матери Божьей Ченстоховской… награды, фрагменты поясов, коробочек, мундштуков, очков, кошельков… и к моей радости – религиозных знаков – медальонов и четок… пуговиц с орлами… огромное количество личных вещей, гребешков, зубных щеток, кисточек, остатков принадлежностей для бритья, мыльниц, бумажников, монет, очков. Есть также катушка ниток, различные ключи, авторучки, черпак, деревянные ложки, много разных наград… золотая десятирублевая монета 1899 года. Есть крестики, один железный с изображением Иисуса Христа. Нашлось несколько очень красивых шахматных фигур, очки, зеркальца, объектив фотоаппарата «Лейка»… несколько свечей. Все эти вещи довольно хорошо сохранились, если учесть их пятидесятилетнее пребывание в земле».[76]

Достаточно посмотреть в фильме и на фото в книге, из какой иссиня?черной жижи доставали солдаты то, что осталось от трупов, – только крупные кости, ошметки того, что могло быть одеждой, да более?менее сохранившую форму дубленую кожу сапог, чтобы глубоко усомниться в том, что эти описанные ксендзом хорошо сохранившиеся вещи как?то связаны с раскопками в Медном и под Харьковом. Тем более что основная масса вещей, как зачем?то сообщает ксендз, оказывается, была не из могил, а из каких?то отдельных от могил ям и в Харькове, и в Медном. Получается, что палачи отобрали у поляков эти вещи, поляков расстреляли и положили в одни могилы, а для их вещей выкопали отдельные могилки и там похоронили никому не нужную чепуху типа десятирублевой золотой монеты. Можно, конечно, считать меня за наивного человека, но не до такой же степени! Скажите прямо: на раскопках могил работали сотни солдат, и они, извлекая из могил останки, этих вещей не видели! Поэтому и приходится выдумывать про отдельные ямки, на которых, видимо, раньше были столбики с табличкой: «Геббельсовцам копать здесь», – да потом местные жители эти столбики на дрова унесли.

Но это не самое смешное в этих раскопках, поскольку через пять лет после эксгумации выяснилось, что в могилах, оказывается, было найдено и огромное количество писем, удостоверений, списков расстрелянных и, главное, много газет с первой страницей, по которой было ясно, что пленных расстреляли до лета 1940 г. Понимаете, в могилах от костей ничего не осталось, а список из 46 пленных полицейских с указанием не только их имени, но и имени отца, года рождения, места службы и должности 50 лет пролежал в черной жиже, а читается весь до буквы, и так, как будто вчера написан.[77] Но особенно трогает находка большого количества газет – видать, НКВД с целями коммунистической пропаганды закопало вместе с казненными и избу?читальню с подшивками центральных газет за последние годы.

Эксгумация останков в пос. Медном

Как я уже писал, ксендз в своем рекламном буклете не все 87 фотографий посвятил себе, любимому, есть среди них и несколько фотографий вещественных доказательств. Нормальных – две: на этих фотографиях запечатлены и таблички, поставленные следователем рядом с данным вещдоком и позволяющие связать это вещественное доказательство с конкретным эпизодом уголовного дела. На обеих фотографиях по черепу: один с огнестрельным ранением,[78] другой целый.[79] Причем ксендз, увлеченный собственной персоной, не обратил внимания, что одно фото сделано с обернутого негатива, т. е. надписи на табличках надо читать справа налево. Есть несколько фото ксендза, запечатленного рядом с вещественными доказательствами, но, насколько это можно увидеть, среди этих доказательств и близко нет того, что перечислил в тексте книги ксендз – орденов, ладанок, документов, газет, нет даже пуговиц с мундиров, а ведь латунь должна была сохраниться. И наконец, есть два интересных фото. На одном 3. Савицкий, поляк, исполняющий какие?то функции на эксгумации, с очень напряженным лицом показывает ксендзу какой?то нательный крестик, похожий на православный.[80] Подпись к фотографии, по идее, должна была бы гласить, что этот крестик взят с останков в могиле, но она и через четыре года звучит уж очень дипломатично: «Здислав Савицкий показывает найденный в земле крестик». Поскольку земля довольно обширна, то понимай эту подпись, как знаешь. И, наконец, есть фото пуговиц, крестика, иконок, цепочек,[81] но снято это без таблички, т. е. не видно, что это отнесенные к данному уголовному делу вещдоки, более того, непонятно и где они сфотографированы – в СССР или в Польше.

Мне могут сказать, что эта моя подозрительность ни к чему, ксендз – человек духовный и в мирских делах некомпетентен, поэтому у него и фотографии такие, и текст юридически небезупречен. Как бы не так. Стоит почитать, как он торговался с таксистом, его оценки ресторанов, радость, что он, благодаря спекулятивному курсу, купил торт менее чем за доллар. Кроме того, в сентябре 1939 г. он был подхорунжим и храбро удирал от немцев, пока не попал к нам в интернированные. Затем записался в армию Андерса, вместе с ней храбро удрал в 1942 г. в Иран и встретил победу в Палестине. Т. е. это настоящий польский герой Второй мировой войны и не только в духовном, но и в военном деле человек не посторонний. А что касается следственной темы его книги, то текст произведения Пешковского на русский язык переводил Степан Родевич, а следователя Главной военной прокуратуры РФ, ведущего Катынское дело, звали Степан Радевич, так что книга ксендза вполне может быть официальной справкой ГВП, если издатели ошиблись в написании фамилии переводчика. В связи с этим – как прикажете понимать следующее?

Все найденное в могилах и имеющее хоть какое?то отношение к полякам являлось вещественными доказательствами по уголовному делу. Согласно Уголовно?процессуальному кодексу РСФСР (ст. 84 и 85) эти вещдоки должны быть, во?первых, сфотографированы, затем (с принятием мер против их порчи) упакованы и опечатаны и должны храниться при уголовном деле до суда и раздаваться только после вступления в законную силу приговора. Тогда как понять такие навязчивые «откровения» ксендза Пешковского, старательно переведенные на русский язык то ли полковником юстиции С. Радевичем, то ли С. Родевичем: «К счастью, мне удалось видеть все добытые предметы вблизи и хорошо к ним присмотреться. Ведь моим соседом по номеру является полковник Здислав Савицки, который не только с особой тщательностью исследует все предметы, но и очень заботливо упаковывает их перед доставкой в Польшу. Он занимается этим в гостиничном номере вместе с Енджеем Тухольским, историком из нашей группы. Должен признать, что они работают целыми ночами, чтобы справиться с этим заданием».[82]

«…Найден памятный перстень офицера 52?го пехотного полка. Особенно ценными доказательствами оказались деревянная коробочка для табака с надписью: «Старобельск…1939», а также газеты, ни одна из которых не была датирована позднее 5 апреля 1940 года.

В последние дни многие из этих предметов мне удалось осмотреть вблизи, в нашем номере, где Здислав Савицки с Ярославом и Енджеем Тухольским тщательно упаковывали в картонные ящики и коробочки. Все это должно быть отправлено самолетом в Польшу».[83]

«…Этот документ – это путь многих военнопленных. Сегодня найдены еще две бесценные записки, которые ночью, в гостинице, возле открытых дверей балкона (запах!) прочитал господин Енджей».[84]

Если все эти вещи и документы действительно были найдены в могилах, то в связи с чем следственная бригада ГВП (тогда СССР) раздавала эти вещдоки полякам? И зачем полковнику Радевичу, которого ксендз в начале книги благодарит за помощь в написании книги,[85] надо было несколько раз подчеркнуть, что следственная бригада нагло попирала процессуальный закон? У вас есть варианты ответа? Тогда мой вариант: Радевич и ксендз специально вставили в книгу моменты о вывозке вещдоков из страны, чтобы на вопрос: «А почему в 1991 г. не было никаких вещественных доказательств», – ответить: «А их поляки в Польшу увозили. А теперь вот привезли».

Ну и что же я должен думать, глядя на это полное отсутствие вещественных доказательств в момент эксгумационных работ в 1991 г., а затем на их чудесное появление в огромном количестве через четыре года? Наверное, то, что и вы.

Ксендз Пешковский считал извлеченные из могил под Медным черепа, пока наконец 29 августа 1991 г. не записал: «Это последний обнаруженный в Медном череп – 226?й».[86] И он, и Радевич, описывая эксгумацию в Медном, глухо молчат о том, сколько из этих черепов имели пулевые пробоины, – ведь если на черепе пулевых ранений нет, то это явно не польский череп. А надо понять, какое кладбище раскапывали следователи ГВП с ордой поляков. На нем хоронили не только уголовников и членов «пятой колонны», расстрелянных в тюрьме Калинина. Всю войну в доме отдыха НКВД Калининской области был госпиталь, и на этом кладбище хоронили наших умерших воинов, следовательно, поляки ворошили экскаватором именно их останки.[87] У Пешковского в книге есть такое фото: он стоит возле всех найденных в Медном черепов. Часть из них, у которых есть пулевые пробоины головы, выставлены перед ксендзом на столе, и в пробоины вставлены прутики, показывающие траекторию полета пули.[88] Остальные черепа (без прутиков) лежат на земле. Перед ксендзом 12 черепов с огнестрельными ранениями, т. е., перекопав кладбище наших умерших воинов, следственная группа нашла, возможно, два десятка (часть стола выпала из кадра) черепов казненных, которых при очень большом желании можно было бы посчитать за польские. Теперь все эти черепа, естественно, снова захоронены и поставлен памятник об убийстве русскими и захоронении здесь более 6000 бедных поляков.

При эксгумации под Харьковом, которая была раньше эксгумации под Медным, бригада геббельсовцев скрыть количество черепов просто умерших (без пулевых ранений) не могла, возможно, пресса уже успела что?то сообщить, и Пешковский с Радевичем вынуждены были об этом написать открытым текстом. Сообщу, на каком кладбище орудовали гробокопатели под Харьковом. На нем хоронили не только расстрелянных уголовников и членов «пятой колонны», но и пленных немцев, умерших в инфекционном лагере неподалеку.[89] В результате, как пишет ксендз, под Харьковом найдено 169 черепов, а «на 62 черепах из 169 исследованных обнаружены следы огнестрельных ранений».[90] И под Харьковом, разумеется, теперь стоит крест на «месте захоронения» более чем 4000 поляков, убитых русскими.[91]

Заканчивая с эксгумациями, обращу внимание на главное, что в ходе этого следственного действия должно было быть получено. Поляков в Катыни немцы не подумавши расстреляли немецким оружием, и нынешним геббельсовцам было очень важно найти хотя бы пульку, хотя бы гильзочку от немецкого патрона под Харьковом и Медным с тем, чтобы объединить все эти три могилы в одно целое. Но не получилось. Выше я специально дал из книги ксендза полный перечень всех предметов, найденных под Медным. В нем, если вы обратили внимание, есть даже несколько шахматных фигур, но нет главного – пуль. А по идее, они должны были быть найдены. Но и ксендз, и Радевич о них молчат. Почему?

Потому, что все расстрелянные, останки которых они исследовали, были расстреляны советским оружием. Другие геббельсовцы – энтузиасты общества «Мемориал» – этот вопрос изучили достаточно и установили: «…обычно это был пистолет системы «наган», который они считали самым точным, удобным и безотказным».[92] Совсем обойти этот вопрос ксендз не мог, но опять?таки данные об оружии дал только по Харькову – по раскопкам, которые делались по времени еще до ГКЧП: «При расстрелах применялись боеприпасы трех видов: малокалиберные, винтовочные и к револьверам системы «Наган».[93] Во всей книге нет ни слова ни об одном найденном немецком патроне или пуле.

Теперь давайте поговорим о почерке этих расстрелов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.