Документы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Документы

ОТЧЕТ

о первом космическом полете гражданина СССР Юрия Алексеевича Гагарина на космическом корабле-спутнике «Восток» 12 апреля 1961 года

12 апреля 1961 года в 9 ч. 07 мин. в районе космодрома Байконур стартовала ракета с космическим кораблем-спутником «Восток» под управлением летчика-космонавта Гагарина Ю.А.

Краткое описание летательного аппарата: летательный аппарат состоит из многоступенчатой ракеты-носителя и корабля-спутника. Корабль-спутник имеет кабину пилота с люками и оборудованием, приборный отсек с аппаратурой управления, связи и тормозной двигательной установкой. Кабина корабля имеет три иллюминатора, на одном из них установлен оптический ориентатор. Космонавт снабжен специальным скафандром, который обеспечивает спасение и работоспособность его даже в случае аварийной разгерметизации кабины. Космонавт размещается в кабине корабля в специальном кресле, обеспечивающем наиболее благоприятные условия для космонавта при воздействии перегрузок. С помощью этого кресла космонавт может покинуть корабль в случае необходимости.

Двигатели, установленные на летательном аппарате:

1. тип: жидкостные ракетные двигатели,

2. марка: «Восток»,

3. мощность или тяга: суммарная максимальная полезная мощность двигателей всех ступеней – 20 миллионов лошадиных сил.

4. число двигателей по типам: 6.

Координаты старта: 47 гр. сев. широты, 65 гр. вост. долготы. Общая продолжительность полета от момента старта ракеты с космическим кораблем-спутником до момента приземления составляет 108 минут.

Космический корабль был выведен на орбиту спутника Земли с периодом обращения 89,34 минуты. Максимальная высота, достигнутая космическим кораблем при полете по орбите спутника (расстояние в апогее от поверхности Земли), составила 327 км. Максимальная высота для орбиты космического корабля была равна 181 км.

За время подготовки к старту была только одна нештатная ситуаций при закрытии люка № 1. Люк закрыли, но из-за отсутствия контакта его пришлось открыть вновь и устранить не значительную неисправность. Весь радиообмен записывался на магнитофон.

После старта ракета стремительно набирала скорость, спустя минуту перегрузки стали 3–4 единицы. Специалисты, следившие за физическим состоянием космонавта, зафиксировали, что пульс участился с обычных 64 ударов в минуту до 150. По мере того, как «Восток» постепенно преодолевал силу притяжения, перегрузки уменьшились.

Долго не было разделения. Произошло разделение резко в 10 ч. 35 мин. (фактическое) с носителем. Продолжалось вращение по 3 осям. Корабль вышел на околоземную орбиту и летел со скоростью 8 км в секунду (28 260 км в час). Перегрузки на участке выведения заметного влияния на голос космонавта не оказывали. Радиосвязь была хорошей. Космонавт чувствовал себя нормально. На 70-й секунде изменяется характер вибрации (частота ниже, амплитуда больше). В конце первой ступени вибрации те же, что и при старте. На 150-й секунде, после сброса обтекателя, космонавт доложил, что видимость отличная.

В момент перехода связи со старта было несколько неприятных секунд в районе Колпашево, космонавт не слышал нас, а мы не слышали его. Над Елизарово он слышал лучше, а Земля хуже, по KB подтверждение он не получал. Землю, до 40 гр. южн. широты, не слышал, в апогее (мыс Горн) слышал отлично.

Включение ТДУ мягкое, выключение резкое по перегрузкам и приборам. Произошел резкий толчок и корабль-спутник начал вращаться 30 гр. в секунду. Климат во время полета при начале давления в СА – 1,1, а при посадке – 1,25, влажность с 65 % к 70–71 %. При торможении появился след запаха в кабине, потом исчез. На основании показаний приборов и ведения радиосвязи с Гагариным выяснилось, что полет проходит в нормальном режиме. Через 13 минут после старта мы знали, что первый в мире полет человека по околоземной орбите начался.

Главный конструктор КОРОЛЕВ С.П.

ДОКЛАД

летчика-космонавта СССР майора Гагарина Юрия Алексеевича о полете на корабле-спутнике «Восток» 12 апреля 1961 года

12 апреля 1961 года был выведен на орбиту вокруг Земли советский космический корабль-спутник «Восток», на борту которого я находился.

До полета я прошел соответствующую подготовку, программа которой была разработана нашими учеными. Технику изучил хорошо, был полон уверенности в успешном исходе полета.

На активном участке, при выводе, испытал действие перегрузок. Я услышал свист и все нарастающий гул, почувствовал, как гигантский корабль всем своим корпусом задрожал и медленно оторвался от стартового устройства, гул был не сильнее того, который слышишь в кабине реактивного самолета. Начали расти перегрузки, я почувствовал, как какая-то сила вдавливает меня в красло, трудно было пошевелить рукой и ногой, я знал, что это состояние продлится недолго. Перегрузки все возрастали, но организм постепенно привыкал к ним.

В районе 70-й секунды плавно меняется характер вибрации, частота вибрации падает, а амплитуда растет, возникает тряска, перегрузка плавно растет, но она вполне переносима. Было несколько трудно разговаривать, т. к. стягивало мышцы лица.

После выхода на орбиту, после разделения с ракетой-носителем появилась невесомость. Я оттолкнулся от кресла насколько позволяли привязные ремни и как бы завис между потолком и полом кабины, испытывая легкость в теле, руки и ноги казалось мне не принадлежали, я впервые испытал ощущение невесомости, но быстро к ней привык.

Корабль шел в автоматическом режиме, корректировка траектории полета осуществлялась автоматически. Отбрасывание ступеней, все стадии полета, скорость корабля, микроклимат внутри кабины – все это контролировалось с Земли. Это дало возможность сосредоточиться на том, что видишь и чувствуешь.

Я начал записывать свои наблюдения и докладывать на Землю. Я писал, находясь в скафандре и не снимая гермоперчаток. В процессе всего полета я вел плодотворную работу по программе, при полете принимал пищу и воду. Самочувствие в течение всего периода невесомости было отличным, работоспособность сохранилась полностью.

Земля с высоты 175–327 км просматривается очень хорошо. Различимы крупные горные массивы, большие реки, лесные массивы, береговая линия, острова, Хорошо видны облака, небо имеет черный цвет. Звезды на небе выглядят ярче и четче. Вход в тень Земли осуществляется очень быстро. Наступает темнота, ничего не видно. На земной поверхности я ничего не наблюдал, очевидно я проходил над океаном. Выход из тени Земли осуществляется очень быстро и резко.

При подлете примерно 40 гр. южн. широты я не слышал Землю. Чем ближе подлетал я к точке апогея, тем слышимость улучшалась. Через конструкцию ощущался шум. Я засек время включения ТДУ, перед этим секундомер поставил на ноль, ТДУ работала хорошо. Корабль начал вращаться вокруг своих осей с большой скоростью. Земля у меня проходила во «Взоре» сверху вниз и справа налево, скорость вращения была около 30 гр. в сек., все кружилось, я ждал разделения. Я знал по расчетам, что это должно произойти через 10–12 секунд после включения ТДУ. Надпись на приборе «Спуск-1» не гаснет, надпись «Приготовиться к катапультированию» не загорается, разделение не происходит. Затем вновь стали загораться окошечки на ПКРС, сначала окошечко третьей команды, затем второй и первой команды. Подвижной индекс стоит на нуле, разделения по прежнему никакого нет, вращение продолжается, я решил, что тут что-то не в порядке, засек время, прошло две минуты, а разделения нет, доложил по КВ-каналу связи, что ТДУ сработала нормально, разделения не произошло. Я рассудил, что ситуация не аварийная. Кораблъ продолжал вращаться. Разделение произошло в 10 ч 35 мин., а не в 10 ч 25 мин., как я ожидал, перенеся 10-минутную критическую ситуацию, вызванную отказом системы отделения приборно-агрегатного отсека корабля от спускаемого аппарата, который в конечном счете отдалился нештатно в результате возросшего при спуске сопротивления атмосферы.

На высоте 7000 метров происходит отстрел крышки люка № 1, хлопок и крышка люка ушла, я катапультировался быстро, хорошо и мягко.

Я стал спускаться на основном парашюте. Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку, минут 6 я старался его достать. С помощью зеркала вытащил этот тросик и открыл его нормально.

Условия полета оказались несколько легче, чем условия, в которых приходилось тренироваться.

Воздействие факторов космического полета, так как я был подготовлен хорошо, перенес отлично. В настоящее время чувствую себя прекрасно.

Летчик-космонавт СССР майор ГАГАРИН ЮА.

ДОКЛАД

Ю. А. Гагарина на заседании Государственной комиссии после космического полета

13 апреля 1961 г. СОВ. СЕКРЕТНО экз. № 1

Последняя предстартовая подготовка производилась утром. Она началась с проверки состояния моего здоровья и определения надежности датчиков для записи физиологических функций, которые были наклеены накануне вечером. Затем производилась запись физиологических функций на медицинской аппаратуре и медицинское обследование, все это прошло хорошо. По мнению врачей, которые осматривали и записывали данные организма, – состояние мое было хорошим. Сам я чувствовал себя хорошо, так как перед этим хорошо отдохнул и выспался.

После этого штатной командой боевого расчета производилось одевание скафандра. Скафандр одели правильно, подогнали, опрессовали. Затем положили меня в технологическое кресло, пробовали, как на скафандре лежит подвесная система, вентиляцию скафандра, проверили связь. Все действовало хорошо. Затем состоялся выезд на стартовую позицию в автобусе. Мы вместе с моими друзьями-космонавтами (моим заместителем был ТИТОВ Герман Степанович) и начальниками поехали на старт. На старте меня на лифте подняли к кабине корабля. Посадка в кресло осуществлялась штатным расчетом, которым руководил Олег Генрихович ИВАНОВСКИЙ. Все подсоединения и подключения были осуществлены хорошо. Проверка оборудования также прошла хорошо. Связь была двусторонняя, устойчивая. Хорошая связь.

Настроение в это время было хорошее, самочувствие хорошее. Доложил о проверке оборудования, о готовности к старту, о своем самочувствии. Все время была непрерывная связь.

Затем было произведено закрытие люка № 1. Слышал, как его закрывают, как стучат ключами. Потом начинают люк вновь открывать. Смотрю, люк сняли. Понял, что-нибудь не в порядке. Мне Сергей Павлович говорит: «Вы не волнуйтесь, один контакт почему-то не прижимается. Все будет нормально». Расчетом скоро были переставлены платы, на которых установлены концевые выключатели. Все подправили и закрыли крышку люка. Все было нормально.

Объявили часовую готовность, получасовую, записали физиологические функции. В общем, все проходило нормально. Самочувствие было хорошее. Настроение также хорошее.

Потом объявили 15-минутную готовность. Надел гермоперчатки. Закрыл шлем. Пятиминутная готовность. Минутная готовность и старт. До этого было слышно, как разводили фермы. Получаются какие-то мягкие удары по конструкции ракеты. Ракета как бы немножко покачивалась.

Потом началась продувка. Слышал, как работали клапана. Затем был произведен запуск. Двигатели вышли на предварительную ступень. Появился легкий шум. Затем на промежуточной ступени шум усилился. Когда двигатели вышли на главную, основную ступень, шум усилился, но не был слишком резким, который заглушал и мешал бы работе. Шум приблизительно такой же, как в самолете. Я был готов к гораздо большему шуму. Затем ракета плавно, мягко снялась со своего места. Я даже не заметил, когда она пошла. Потом чувствовал, как по конструкции ракеты пошла мелкая дрожь. Характер вибрации: частота большая, амплитуда небольшая.

Я приготовился к катапультированию. Сижу, наблюдаю процесс подъема. Слышу, докладывает Сергей Павлович о том, что идет 70 сек. В районе 70 сек. плавно меняется характер вибрации. Частота вибрации падает, а амплитуда растет. Возникает как бы тряска. Потом постепенно эта тряска затихает, и к концу работы первой ступени вибрация становится такой же, как в начале ее работы. Перегрузка плавно растет, но она вполне переносимая, как на обычных самолетах. Примерно 5ж. При этой перегрузке я вел все время репортаж и связь со стартом. Было несколько трудно разговаривать, так как стягивало все мышцы лица. Несколько поднапрягся. Дальше перегрузка стала расти, достигла своего пика и начала плавно уменьшаться. Затем почувствовал резкий спад перегрузки. Ощущение было таким, как будто что-то сразу отрывается от ракеты. Почувствовал что-то вроде хлопка. При этом резко упал шум. Будто возникло состояние невесомости, хотя в это время перегрузка примерно равна 1. Затем опять появляется и начинает расти перегрузка. Начинает прижимать к креслу, уровень шума значительно меньше. На 150 сек. отделился головной обтекатель. Процесс очень яркий. Получился толчок, хлопок. Одна половина обтекателя как раз была против «взора». У меня светофильтр «взора» был закрыт, а шторка открыта. Обтекатель медленно пошел вниз от «взора», за ракету.

В это время во «взоре» очень хорошо была видна Земля. Как раз не было облачности. Видел складки местности, немножко гористый район. Видно было лес, реки, овраги. Я не мог привязать то, что видел, так как во «взоре» оказалось очень мало территории. По-моему, Обь там была или Иртыш, но видно было, что это большая река и на ней острова. Можно видеть все. Я вел репортаж об этом.

Когда идет ракета, то по «взору» можно наблюдать, что она немножко колеблется вокруг продольной оси по крену, но колебания незначительные. Ракета как бы живет.

К концу работы первой ступени, когда слетел головной обтекатель, во «взоре» горизонт немного до верхнего края не доходил. Ракета шла с некоторым углом тангажа. Затем к концу работы второй ступени она легла по горизонту и даже несколько ниже горизонта. Здесь был некоторый небольшой просвет по «взору».

На 211 сек. опять плавно начали нарастать перегрузки. Вторая ступень выключается примерно так же, как и первая. При этом происходит такой же резкий спад перегрузок и падение шума, такое же ощущение невесомости.

Невесомость была примерно секунд 10–15 до включения третьей ступени.

Затем слышал глухой хлопок и включение третьей ступени. Она работала очень плавно. Ракета как бы подошла и нежненько все повела от нуля.

Очень плавно стала появляться перегрузка. Затем по «взору» горизонт занял все его кольцо. Начал увеличиваться угол тангажа, и к концу работы третьей ступени примерно только половина внешнего кольца «взора» была занята горизонтом. Затем я наблюдал, передавал, вел репортаж, видел облачность, тень облаков на Земле. Землю во «взор» видно очень хорошо. Предметы на Земле хорошо различимы. Выключение третьей ступени было резким. Перегрузка немножко возросла, почувствовал резкий хлопок. Примерно секунд через 10 произошло разделение. При этом почувствовал толчок. Корабль начал медленно вращаться.

Земля стала уходить влево, вверх, затем вправо, вниз. Вращение было хорошо видно во «взоре». Видел я горизонт, звезды, небо. Небо совершенно черное-черное. Величина звезд и их яркость немножко четче на этом черном фоне, скорость перемещения их во «взоре» и в правом иллюминаторе большая. Виден очень красивый горизонт, видна окружность Земли. Горизонт имеет красивый голубой цвет. У самой поверхности Земли нежно-голубой цвет, постепенно темнеющий и переходящий в фиолетовый оттенок, который плавно переходит в черный цвет.

В это время вел устойчивую хорошую связь с Колпашевом – «Зарей 2».

При пролете Елизово связь была нормальной. Я несколько раз повторял свои доклады и донесения. Как только произошло разделение, сразу же включился цикл № 1, пошел ПКРС, подвижный индекс, пошли часы. Вся система спуска заработала. Произвел доклад. Связь с Елизовым прекратилась примерно тогда, когда по глобусу было 30° сев. широты. Сразу после доклада по УКВ произвел доклад по КВ. Но по KB подтверждение докладов и команд в это время ни от кого не получал. Связи не было. Примерно градусов около 30 сев. широты услышал «Амурские волны», которые передавал Хабаровск. На этом фоне услышал телеграфные позывные «ВСН» – «Весны». В это время я опять начал связь с «Весной», но никто не отвечал. Производил записи наблюдений в бортжурнал.

При пролете над морем поверхность его казалась серой, а не голубой. Поверхность неровная, как бы в виде песочных барханов на фотографии. Мне кажется, что сориентироваться над морем будет вполне возможно. Можно вести ориентировку, привязаться к местности, сориентировать корабль для включения тормозной установки.

Доклады осуществлял в соответствии с заданием в телеграфном и телефонном режимах. Произвел прием воды и пищи. Воду и пищу принял нормально, принимать можно. Никаких физиологических затруднений при этом я не ощущал. Чувство невесомости несколько непривычное по сравнению с земными условиями. Здесь возникает такое ощущение, как будто висишь в горизонтальном положении на ремнях, как бы находишься в подвешенном состоянии. Видимо, подогнанная плотно подвесная система оказывает давление на грудную клетку, и поэтому создается такое впечатление, что висишь. Потом привыкаешь, приспосабливаешься к этому. Никаких плохих ощущений не было.

Производил записи в бортжурнал, доклады, работал телеграфным ключом. Когда принимал пищу, пил воду, пустил планшет, и он с карандашом «плавал» передо мной. Затем надо было мне записать очередной доклад. Взял планшет, карандаша на месте не оказалось. Улетел куда-то. Ушко было привернуто к карандашу шурупчиком, но его, видимо, надо было или на клей поставить или потуже завернуть. Этот шуруп вывернулся, и карандаш улетел. Свернул бортжурнал и вложил в карман. Все равно не пригодится, писать же нечем.

В это время я был в тени Земли, а еще до входа в тень Земли все время производил запись на магнитофон. Перед входом в тень Земли в магнитофоне кончилась вся лента. Магнитофон не работал.

Я принял решение перемотать ленту, чтобы произвести дальнейшие записи. Переключил его на ручное управление и перемотал. По-моему, не до конца перемотал. И затем, когда производил доклады, то запись на магнитофон осуществлял вручную, так как при автоматической работе магнитофона он почти все время работает и, естественно, много расходуется ленты. Это вызывается высоким уровнем шума в кабине.

Перед этим я вошел в тень Земли. Вход в тень Земли очень резкий. До этого временами наблюдал сильное освещение через иллюминаторы. Приходилось отворачиваться от него или прикрываться, чтобы свет не попадал в глаза. Затем посмотрел в один иллюминатор – на горизонте ничего не видно. Темно. В другой («взор») – тоже темно. Думаю, что же такое? Заметил по времени, что это связано со входом в тень.

В это время корабль вращался, градуса 2–3 в секунду. Горизонта и Земли не было видно. Звезд тоже не видно. Но тут я сообразил, что, очевидно, попал иллюминатор на Землю. Когда «взор» и иллюминатор выходили на небо, то на черном его фоне видны звезды. Иногда в иллюминатор попадало 2–3 звезды каких-то созвездий. Но созвездия определить было трудно, потому что не все созвездие попадает в иллюминатор. Включилась солнечная система ориентации, о чем я доложил по KB и по телеграфу.

Начал расходоваться воздух. При работе солнечной ориентации воздух расходовался из обеих систем одновременно. К моменту выхода из тени давление в системах ориентации было примерно 150–152 атм.

Я почувствовал, что, когда включилась система ориентации, угловое перемещение корабля изменилось и стало очень медленным, почти незаметным. В это время производил доклад по KB и через систему «Сигнал» в телеграфном режиме.

При подлете примерно градусов до 40 южн. широты я не слышал Землю. Градусов около 40–45 южн. широты по глобусу слабо стала прослушиваться музыка и позывные. Меня телефоном вызывали: «Кедр, я Весна» и еще что-то говорили, но остальных слов я разобрать не мог. Позывные повторялись три раза. Я сразу включился на передачу, стал передавать: «Как меня слышите? Ответьте на связь». Чем ближе подлетал к апогею, тем больше улучшилась слышимость, примерно, когда проходил мыс Горн (в апогее), получил очередное сообщение. Мне передали, что меня поняли, и я очень хорошо понял это. Мне сообщили, что корабль идет правильно, орбита расчетная, все системы работают хорошо. Я соответственно продолжал доклады.

Перед выходом из тени я внимательно смотрел в иллюминатор «взора», который был под углом к горизонту. Очень хорошо был виден горизонт. По самому горизонту наблюдал радужную оранжевую полосу, напоминавшую по своей окраске цвет скафандра. Далее окраска немного темнеет и цветами радуги переходит в голубой цвет, а голубой переходит в черный цвет. Совсем черный. В это время стало плавно падать давление в системах ориентации. Почувствовал более упорядочное движение объекта, по тангажу. Затем корабль стал рыскать. Я понял, что системой солнечной ориентации Солнце «загоняется» в центральный датчик. Вскоре корабль приобрел устойчивое исходное положение для спуска. ТДУ было направлено на Солнце и довольно устойчиво. В это время была очень хорошая ориентация по «взору». Во внешнем кольце весь горизонт был вписан совершенно равномерно. Видимые мною предметы двигались строго по стрелкам «взора», т. е. так, как нужно при осуществлении ориентации вручную, затем Земля плавно начала уходить в левый угол, вперед (от ног).

В это время производил доклады. В системе ориентации давление постепенно падало, и к моменту запуска ТДУ было примерно 110 атм. Производил записи на магнитофон, доклады по телеграфу и телефону, по КВ. В это время КВ-связь была хорошая. Очевидно, со мной работали радиостанции Москвы.

На 56-й минуте прошла первая команда. Я сразу доложил об этом. Ориентация была хорошей, корабль некоторое время имел вращение по крену, но очень малое. За время, как корабль вышел из тени и до включения ТДУ, он развернулся примерно градусов на 30. Может быть, даже несколько меньше. Затем прошла вторая команда. При этом я опять сделал доклад в телефонном и телеграфном режимах. Заметил давление в баллоне ТДУ, давление в системе ориентации, показания всех приборов, время прохождения команды и все записал на магнитофон. Приготовился к спуску. Закрыл правый иллюминатор. Притянулся ремнями, закрыл гермошлем и переключил освещение на рабочее. Затем в точно заданное время прошла третья команда. Как только погасло окошко при прохождении третьей команды, я стал наблюдать за давлением в ТДУ и в системе ориентации. Оно стало резко падать с 320 атм. Стрелка прибора четко шла на уменьшение давления. Я почувствовал, как заработало ТДУ. Через конструкцию ощущался небольшой зуд и шум. Я засек время включения ТДУ. Перед этим секундомер поставил на нуль. ТДУ работал хорошо. Его включение произошло резко. Перегрузка наросла немного, и потом резко опять появилась невесомость. Стрелки в этот момент в системе автоматической ориентации и в баллоне ТДУ сразу прыгнули на нуль. Время работы ТДУ составило точно 40 сек. В этот период произошло следующее. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Земля у меня проходила во «взоре» сверху справа вниз и влево. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Получился «кардибалет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Я ждал разделения. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10–12 сек. после выключения ТДУ. При выключении ТДУ все окошки на ПКРС погасли. По моим ощущениям больше прошло времени, но разделения нет. На приборе «Спуск» не гаснет, «приготовиться к катапультированию» – не загорается. Разделения не происходит. Затем вновь начинают загораться окошки на ПКРС: сначала окошко третьей команды, затем – второй и затем – первой команды. Подвижный индекс стоит на нуле. Разделения никакого нет. «Кардибалет» продолжается. Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработало нормально. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч 6 есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч 8 км, значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. «Шум» не стал поднимать. По телефону доложил, что разделения не произошло

Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом я передал «ВН» – все нормально. Через «взор» заметил северный берег Африки, Средиземное море. Все было четко видно. Корабль продолжал вращаться. Разделение произошло в 10 часов 35 минут, а не в 10 часов 25 минут, как я ожидал, т. е. приблизительно через 10 минут после конца работы тормозной установки.

Разделение резко почувствовал. Произошел хлопок, затем толчок, вращение продолжалось. Погасли все окошки на ПКРС Включилась только одна надпись: «приготовиться к катапультированию». Я заметил, что высота полета все-таки стала ниже, чем, скажем, в апогее. Здесь предметы на Земле различались резче. Я закрыл шторку «взора». Вращение шара продолжалось по всем осям с прежней скоростью (30 в секунду). Затем начал чувствовать торможение и какой-то слабый зуд, идущий по конструкции корабля. Еле ощутимый зуд, который ощущается через ноги, стоящие на кресле. Я занял позу для катапультирования. Сижу, жду.

Начинается замедление вращения корабля; причем по всем трем осям. Корабль начал колебаться примерно на 90° вправо и влево. Полного оборота не совершалось. По другой оси такие же колебательные движения с замедлением. В это время иллюминатор «взора» был закрыт шторкой. Вдруг по краям шторки появился ярко-багровый свет. Такой же багровый свет наблюдался и в маленькое отверстие в правом иллюминаторе. Ощущал колебания корабля и горение обмазки. Я не знаю, откуда потрескивание шло: или конструкция подтрескивала, расширялась ли тепловая оболочка при нагреве, но слышно было потрескивание. Происходило одно потрескивание примерно в минуту. В общем, чувствовалось, что температура была высокая. Потом несколько слабее стал свет во «взоре». Перегрузки были маленькие, примерно 1–1,5 единицы. Затем начался плавный рост перегрузок. Колебания шара все время продолжались по всем осям. К моменту достижения максимальных перегрузок я наблюдал все время Солнце. Оно попадало в кабину в отверстие иллюминатора люка № 1 или в правый иллюминатор. По «зайчикам» я мог определить примерно, как вращается корабль. К моменту максимальных перегрузок колебание корабля уменьшилось до +/-15 градусов. К этому времени я чувствовал, что корабль идет с некоторым подрагиванием. В плотных слоях атмосферы он заметно тормозился. По моим ощущениям перегрузка была за 10ж. Был такой момент, примерно секунды 2–3, когда у меня начали «расплываться» показания на приборах. В глазах стало немного сереть. Снова поднатужился, поднапрягся. Это помогло, все как бы стало на свое место. Этот пик перегрузки был непродолжительным. Затем начался спад перегрузок. Они падали плавно, но более быстро, чем нарастали. С этого момента внимание свое переключил на то, что скоро должно произойти катапультирование. Когда перегрузки начали «жать», Солнце мне било прямо в задний иллюминатор. Когда я начал готовиться к катапультированию, корабль развернуло к Солнцу примерно на 90°.

Когда перегрузки полностью спали, что, очевидно, совпало с переходом звукового барьера, стал слышен свист воздуха. В шаре отчетливо можно было слышать, как он идет в плотных слоях атмосферы. Шум или свист был слышен так же, как обычно можно было слышать в самолетах, когда задросселируют двигатели или когда самолет пикирует.

Вновь подумал о том, что сейчас будет катапультирование. Настроение было хорошее. Стало ясно, что сажусь не на Дальнем Востоке, а где-то здесь, вблизи расчетного района.

Момент разделения хорошо заметил. Глобус остановился приблизительно на середине Средиземного моря. Значит, все нормально. Жду катапультирования. В это время приблизительно на высоте 7 тысяч метров происходит отстрел крышки люка № 1. Хлопок, и крышка люка ушла. Я сижу и думаю, не я ли это катапультировался? Так, тихонько голову кверху повернул. В этот момент произошел выстрел, и я катапультировался. Произошло это быстро, хорошо, мягко. Ничем я не стукнулся, ничего не ушиб, все нормально. Вылетел я с креслом. Дальше стрельнула пушка, и ввелся в действие стабилизирующий парашют.

На кресле я сидел очень удобно, как на стуле. Почувствовал, что меня вращает в правую сторону. Я сразу увидел большую реку. И подумал, что это Волга. Больше других таких рек нет в этом районе. Потом смотрю – что-то вроде города. На одном берегу большой город, и на другом – значительный. Думаю, что-то знакомое.

Катапультирование произошло, по моим расчетам, над берегом. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит, и придется приводняться на воду. Потом отцепляется стабилизирующий парашют, и вводится в действие основной парашют. Проходило все это очень мягко, так, что я ничего почти не заметил. Кресло также незаметно ушло от меня вниз.

Я стал спускаться на основном парашюте. Опять меня развернуло к Волге. Проходя парашютную подготовку, мы прыгали много как раз вот над этим местом. Много летали там. Я узнал железную дорогу, железнодорожный мост через реку и длинную косу, которая далеко в Волгу вдается. Я подумал о том, что, наверное, Саратов. Приземляюсь в Саратове.

Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис. Так он и не открылся. Произошло только открытие ранца.

Я уселся поплотнее и стал ждать отделения НАЗа. Слышал, как дернул прибор шпильки. Открылся НАЗ и полетел вниз. Через подвесную систему я ощутил сильный рывок и все. Я понял, НАЗ пошел вниз самостоятельно.

Вниз я посмотреть не мог, куда он падает, так как в скафандре это сделать нельзя – жестко к спинке привязан.

Тут слой облачков был. В облачке подуло немножко, и раскрылся второй парашют. Дальше я спускался на двух парашютах.

Наблюдал за местностью, видел, где приземлился шар. Белый парашют, и возле него лежит черный, обгорелый шар. Это видел я недалеко от берега Волги, примерно в километрах 4 от моего места приземления 1.

Опускаясь, заметил, как справа от меня по сносу виден полевой стан. На нем много народу – машины. Рядом дорога проходит. Шоссе идет на Энгельс. Дальше вижу, идет речушка-овраг Слева за оврагом домик. Вижу, какая-то женщина теленка пасет, думаю, сейчас я, наверное, угожу в тот самый овраг, но ничего не сделаешь. Чувствую, все смотрят на мои оранжевые красивые купола. Дальше смотрю, как раз я приземляюсь на пашню. Думаю, ну сейчас приземлюсь. Как раз спиной меня несет. Пробовал развернуться: в этой системе трудно развернуться, вернее, не развернешься. Перед землей, примерно метров за 30, меня плавно повернуло прямо лицом по сносу. Ветерок, как определил, был метров 5–7. Только успел я это подумать, смотрю земля. Ногами «тук». Приземление было очень мягкое. Пашня оказалась хорошо вспахана, очень мягкая, она еще не высохла. Я даже не почувствовал приземления. Сам не понял, как уже стою на ногах. Задний парашют упал на меня, передний парашют пошел вперед. Погасил его, снял подвесную систему. Посмотрел – все цело. Значит, жив, здоров.

Да, в воздухе я отсоединил колодку ОРКа, открыл шлем уже на земле. Приземлился с закрытой шторкой. Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе. Получилось так, что шарик клапана, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку. Подвесной системой было все так притянуто, что я минут 6 никак не мог его достать. Потом расстегнул демаскирующую оболочку и с помощью зеркала вытащил тросик и открыл клапан нормально.

Дальше принимал меры к тому, чтобы сообщить, что приземление прошло нормально. Вышел на пригорок, смотрю женщина с девочкой идет ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошел навстречу, собираясь спросить, где телефон. Я к ней иду, смотрю, женщина шаги замедляет, девочка от нее отделяется и направляется назад. Я тут начал махать руками и кричать: «Свой, свой, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда». В скафандре идти неудобно, но все-таки я иду. Смотрю, она так это неуверенно, тихонько ступает, ко мне подходит. Я подошел, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса. Познакомились с ней, и она рассказала мне, что по телефону можно говорить с полевого стана. Я попросил женщину, чтобы она никому не разрешала трогать парашюты, пока я схожу до полевого стана. Только подходим к парашютам, здесь идут человек 6 мужчин: трактористы, механики с этого полевого стана. Познакомился с ними. Я им сказал, кто я. Они передали, что вот сейчас передают сообщение о космическом полете по радио. Через минуты 3 подошла автомашина ЗИЛ-151. На ней прибыл майор артиллерист тов. ГАЛИМОВ из дивизиона. Мы представились друг другу. Я попросил как можно побыстрее сообщить в Москву. Выставили часового у парашютов и поехал вместе с ним в часть. Приехали в часть. Он вызвал командный пункт дивизии. Потом вызвали командующего округом. Через командующего округа доложили в Москву обо всем. Поступила команда задержаться на месте приземления. Я там на радостях сфотографировался пару раз. К этому времени я уже снял оболочку скафандра. На мне была только голубая тепловая одежда, а в оранжевой и серой оболочке и в гермошлеме я не фотографировался. Скафандр мы положили в машину. Когда уезжали, я видел вертолет, который шел от г. Энгельса. К этому времени я уже спросил и твердо знал, что г. Энгельс рядом. Мы поехали на место приземления. Я знал, что это поисковая группа прибыла на вертолете. Едем по шоссе и видим, что вертолет поднялся и идет к военному гарнизону. Мы выскочили из машины, начали махать ему. Вертолет приземлился. Находившиеся на нем генерал-лейтенант и полковник взяли меня на борт вертолета. Я сказал, что сейчас сюда должен прилететь генерал КАМАНИН и генерал АГАЛЬЦОВ и что мне надо быть возле места приземления. Садимся около места, где лежат мои парашюты. Мне передали команду, чтобы лететь в г. Энгельс. Мы сразу поднялись и полетели туда. Как только вышел из вертолета, генерал ЕВГРАФОВ сразу же вручил мне телеграмму от Н. С. ХРУЩЕВА. Поздравительная телеграмма. Я тут прослезился. Наплыв чувств. Затем сразу по телефону связались с Главнокомандующим ВВС. Я доложил Главному Маршалу авиации тов. ВЕРШИНИНУ о выполнении задания. Он меня поздравил с выполнением задания, поблагодарил, поздравил с присвоением воинского звания «майор». Я ответил как положено. Пожелал мне всего хорошего. Главнокомандующий сказал, что сейчас соединят меня по телефону с Н. С. ХРУЩЕВЫМ и Л. И. БРЕЖНЕВЫМ. Соединили с тов. БРЕЖНЕВЫМ. Я доложил о выполнении задания, о том, что все системы работали хорошо, что приземление произошло в заданном районе, что чувствую себя хорошо. Он поздравил меня, пожелал всего хорошего. Я поблагодарил. Он сказал, что скоро нам будет звонить

Н. С. ХРУЩЕВ. Мы поехали с генералом АГАЛЬЦОВЫМ на «ВЧ».

Вскоре нам позвонил Н. С. ХРУЩЕВ. Я доложил о выполнении задания. О хорошей работе всех систем, о своем самочувствии. Он поблагодарил за выполнение задания, поздравил с окончанием полета, поинтересовался моей семьей, родителями. Я сердечно поблагодарил Н. С. ХРУЩЕВА за его внимание, за отеческую заботу. Он сказал мне: «До скорой встречи в Москве». Затем было поздравление корреспондента «Правды», корреспондента «Известий», и главного агитатора-пропагандиста тов. ИЛЬИЧЕВА. Я поблагодарил их за дружеские, теплые слова, которые они высказали в мой адрес. Они просили меня сказать несколько слов читателям «Правды». На их поздравления с подвигом я ответил, что собственно подвиг не столько мой, сколько всего советского народа, всех инженеров, техников, представителей советской науки. После этого генерал-полковником АГАЛЬЦОВЫМ было принято решение лететь в Куйбышев. Сели на самолет. С трудом пробились через толпу, которая там образовалась. Всем хочется посмотреть. Добрались к машине. Прилетели. Ну, вот и все.

МАЙОР ГАГАРИН

[Приложение]

СОВ. СЕКРЕТНО экз. № 1

ВОПРОСЫ к тов. Ю. А. ГАГАРИНУ ОТВЕТЫ тов. Ю. А. ГАГАРИНА (на Государственной комиссии 13.4.61 г.)

Вопрос: Когда корабль был в тени Земли и была включена система ориентации, было ли видно движение звезд от прибора к ногам? Это можно было заметить?

Ответ: Это именно так и было.

Вопрос: Слышна ли была работа клапанов системы ориентации?

Ответ: Не было слышно: ни работы клапанов, ни работы сопел ориентации.

Вопрос: Хорошо ли можно было понимать, ощущать нормальную работу ориентации при падении давления, если не было слышно работы клапанов и сопел ориентации?

Ответ: Так как работали обе системы, то такой критерий, как падение давления, не могло характеризовать правильную работу ориентации. И у меня возникло сомнение, правильно ли она работает.

Вопрос: Легко ли ориентироваться по «взору»?

Ответ: Я считаю, что по «взору» легко ориентироваться, вполне можно сориентироваться и над водой, и над сушей.

Вопрос: С теневой стороны Земли есть ли возможность наблюдать поверхность через «взор» или она сливается и различить невозможно?

Ответ: Над теневой поверхностью Земли я Землю не видел: ни горизонта, ни Земли, потому что такого критерия, к чему бы привязаться, не было. Горизонт виден в искаженном виде, к тому же, резкого перехода от черноты Земли к черному небу не видно. Только звезды, и то трудно определить какие.

Вопрос: Как работали обычные часы с часовым механизмом, как бортовые, так и наручные?

Ответ: Часы работали отлично, нормально, как поставил, так и до сих пор идут. Есть еще одни часы у ПОПОВИЧА Павла Романовича.

Вопрос: Пользовались ли вы бортовой таблицей или памяткой и считаете ли вы ее полезной?

Ответ: Считаю, что она нужна. Не стоит думать и вспоминать, так как там приходится производить и запись на магнитофон, и доклады.

Вопрос: Было разработано нами значительное количество инструкций по связи, инструкции космонавту. В результате вашего доклада у меня складывается впечатление, что в основном эти инструкции разработаны правильно. Так я понял?

Ответ: Да, я считаю, что инструкции, которые мы разработали, очень правильны. Могут быть очень малые изменения, которые надо будет внести. И те положения, которые мы высказывали, все они оправдались. Я считаю, что инструкции правильно написаны, все положения этих инструкций отвечают тому, что я наблюдал в работе, отвечают работе системы этого корабля.

Вопрос: Не попадало ли Солнце в кольцо «Взора» на активном участке?

Ответ: На активном участке в кольцо «Взора» не попадало. По «взору» была видна Земля, Солнце было спереди, справа, выше. И затем оно перемещалось вдоль иллюминатора, налево, назад.

Вопрос: Я хотел бы, чтобы вы несколько подробно передали нам ощущения невесомости, в чем была разница?

Ответ: Разница была в том, что когда человек находится в таком взвешенном состоянии, что он не сидит в кресле, не лежишь на спине, а получается такое чувство, ощущение, что как будто ты лежишь на груди. Координация движения полностью сохранилась. Я кушал, пил воду, писал, вел доклад, работал телеграфным ключом. Так что, по-моему, на координацию движения, на работоспособность та продолжительность невесомости, которую я испытал, не оказывает влияния, не затрудняет.

Вопрос: Скажите, пожалуйста, в отношении изменения климатических условий, что вам удалось заметить?

Ответ: Я хотел об этом сообщить специально и поэтому в своем докладе выпустил. В корабле за время пребывания к концу отработки тормозной двигательной установки повысилась влажность воздуха с 65 до 71 %, по прибору стрелки пошли к красной черте, и несколько был виден кончик этой черты. Температура с 19 градусов, как я сел в корабль, повысилась до 21–22 градусов по прибору. Давление в приборном отсеке, как я сел, было 1,1 атм. и к моменту запуска ТДУ давление в отсеке стало 1,25 атм.

Вопрос: Пробовали ли вы открыть иллюминатор первого люка?

Ответ: Иллюминатор я пробовал открыть, когда был еще на старте, но я его не достал, он был закрыт все время.

Вопрос: Мне хотелось бы знать следующее: переход от повышенной гравитации (в состоянии, когда действовали перегрузки) к состоянию невесомости. Вы ощутили его?

Ответ: Ощутил. Перегрузка при работе третьей ступени была 0,3–0,4, всего-навсего в наших земных условиях, полвеса. И переход этот к невесомости был очень плавный. Разделение корабля и конец воздействия этого ускорения я почувствовал, но никакого затруднения не было.

Вопрос: А переход от невесомости к повышенной весомости вы ощутили?

Ответ: Переход от невесомости к повышению гравитации я ощутил, очень плавный. Очень плавно, очень медленно нарастают перегрузки. Особенно до перегрузки единица, где она нарастает приблизительно в течение 2 минут. И примерно в первой стадии спуска идет несколько быстрее рост перегрузки, а затем возникает быстро пик примерно с перегрузкой 6–7, а дальше до 10 и несколько больше. Она довольно-таки медленно повышалась, а потом быстрый спад ее.

Вопрос: В условиях невесомости вы пробовали делать резкие движения головой, когда работали там?

Ответ: Резкие движения головой делать в этом скафандре просто невозможно, так как голова находится внутри шлема. А так пробовал резко изгибаться. Иллюзий не было. Все крутится, вращается.

Вопрос: Достаточно ли обзора во всей системе иллюминаторов и всего, что есть, для того чтобы сознательно наблюдать местные предметы, и вполне определено, или этого не хватает?

Ответ: На этот вопрос можно ответить, что та система, через которую осуществляется обзор, она, конечно, для таких целей недостаточна, так как угол зрения «взора» 7 градусов. А через правый иллюминатор небольшой угол зрения, так как он находится далеко, и если «взор» или этот иллюминатор направлен строго на какой-то участок Земли перпендикулярно к нему, то «привязать» местность очень трудно, так как перемещение этой Земли большое, и достаточно сказать, что от одного конца «взора» до второго происходит за 5 сек. Если же наблюдение осуществляется под углом, т. е. когда корабль как бы на боку лежит, то видна большая, обширная площадь, и тут можно «привязаться».

Вопрос: Скажите, пожалуйста, какой участок активного полета вы считаете наиболее спокойным с точки зрения вибрационных нагрузок на организм?

Ответ: С точки зрения вибрационных нагрузок на организм это примерно так: до 70 сек. частота больше, амплитуда меньше, а после 70 сек., примерно до половины работы второй ступени, наоборот, частота меньше, амплитуда больше.

Вопрос: Какой участок выведения вы считаете наиболее трудным для человеческого организма?

Ответ: Наиболее трудным для человеческого организма я считаю участок в конце, во второй половине работы первой ступени и во второй половине работы второй ступени, когда значительная перегрузка. И эта вибрация низкой частоты и со значительной амплитудой.

Вопрос: Вот включались и выключались по программе телевизионные камеры и менялось освещение. Вы наблюдали это явление?

Ответ: Я наблюдал это явление. Но я наблюдал, когда включили свет телевидения. И так и не выключили, пока я не ушел в тень, там я выключил сам, когда вошел в тень. Мне просто мешал этот свет. Я выключил его, а потом выключил свет во всем корабле.

Вопрос: У вас были некоторые перерывы по связи. Какая связь лучше – по УКВ или КВ?

Ответ: Ну, трудно мне судить о системах работы связи УКВ и КВ. Я только могу сказать, что УКВ-связь была очень надежная и очень хорошая от старта, при проходе над Колпашевым и над Елизово. И очень плохая связь была на коротких волнах до тех пор, пока я не пришел к апогею. Трудно судить, какая связь лучше, но УКВ-связь работала хорошо: и я слышал хорошо, и меня слышали хорошо.

Вопрос: После выключения ТДУ какое время прохождения звезд через «взор» и через другие иллюминаторы?

Ответ: После выключения ТДУ через «взор» звезды буквально мелькали в виде полосочек. Очень быстрое перемещение.

Вопрос: Какой, примерно, период появления Земли во «взоре»?

Ответ: Период примерно секунд около 15.

Вопрос: Было ли ослабление притяга после выхода на орбиту? Ответ: После выхода на орбиту притяг был ослаблен. Вопрос: Пытались садиться?

Ответ: Я садился. Брался за одну, за другую ручку и садился. Я пытался браться за приемник, но настроить не мог, потому что большой шум в кабине и динамик не слышно. Потом после прохождения второй команды я притянул притяг и подтяг. И после отделения меня резко притянуло ремнями. В шлеме произошел выстрел на закрытие иллюминатора шлема.

Вопрос: Вот вы сказали о том, что угловые колебания чувствовали, а сравните ваши ощущения, допустим, с полетом на самолете в различных условиях?

Ответ: Критерий оценки колебаний такой: несмотря на то что во «взоре» горизонт полностью не виден и он искажен, боковые колебания можно было определить. Во «взоре» Земля идет строго по рискам, и боковые отклонения очень заметны. По тангажу отклонения очень трудно определить.

Вопрос: Есть ли смысл детально, пока у вас еще все свежо в памяти, рассмотреть осциллограммы, сличить собственные ощущения с ними?

Ответ: Я не знаю, что я могу взять из этих осциллограмм, я могу только судить о собственных ощущениях. Мне помнится все то, что я доложил, и оно, наверное, надолго запомнится. Может быть, и есть смысл посмотреть, я не знаю.

Вопрос: Какие ощущения при глотании пищи и воды в состоянии невесомости, отличаются ли они от земных?

Ответ: При глотании воды и пищи особых ощущений я никаких не чувствовал, получается то же самое. Затруднений я никаких при глотании не ощущал. Что на Земле, то и там происходит: пища проходит через гортань в желудок и так далее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.