Глава 1 СРЕДА НА ПЕРВОЙ НЕДЕЛЕ ВЕЛИКОГО ПОСТА
Глава 1
СРЕДА НА ПЕРВОЙ НЕДЕЛЕ ВЕЛИКОГО ПОСТА
Когда рассвет первой недели Великого поста, 14 февраля, забрезжил над Центральной Германией, с северо-запада все еще дул сильный ветер. В Дрездене наступление рассвета едва ли было замечено: над городом все еще висел столб желто-коричневого дыма и стояла гарь — характерные последствия огненного смерча. Наверное, этот отличный от других цвет облака дыма от огненного смерча вобрал в себя частицы обуглившихся и съежившихся фрагментов зданий, деревьев и обломков несчастного города. Они были захвачены искусственным торнадо и, подхваченные воздушными потоками, все еще парили в небе.
Дымные массы потянулись вдоль реки Эльбы в направлении Чехословакии, и люди в больших и малых городах, над которыми они проплывали, должно быть, сомневались, что они образовались в результате не обычного авианалета. Они, наверное, решили, что облако дыма, проплывавшее над сельской местностью, фактически, последний смертельный вздох города, который 12 часов назад был пристанищем миллиона людей с их имуществом. По мере того как дымное облако относило все дальше от горевшего города, воздух охлаждался, и сырые облака, отяжелевшие от пыли и дыма, начали разрываться; дожди пошли на всем протяжении долины Эльбы. Не только вода падала с неба: на сельскую местность с подветренной стороны Дрездена пролился дождь мокрого черного пепла. Британские военнопленные, работавшие на сортировке огромной груды посылок в лагере Stalag IVB в 40 километрах к юго-востоку от Дрездена, заметили, что облако дыма оставалось три дня, а частички тлеющей материи и обуглившейся бумаги в течение многих дней после этого все еще висели в воздухе над лагерем и плавно опускались на землю. Один домовладелец в Мокетале, что в 5 километрах от Дрездена, обнаружил, что его сад усеян аптечными рецептами и коробками из-под таблеток. Судя по этикеткам, они попали сюда из самого центра старой части Дрездена. Бумаги и документы из обгоревшей конторы регистрации земель в центре города дождем просыпались в деревне Ломен, неподалеку от Пирны, в 30 километрах от города. Школьникам понадобилось несколько дней для того, чтобы очистить от них окрестности.
Так проявил себя последний и самый ужасный огненный смерч в истории бомбардировок германских городов Королевскими ВВС. Одна только огненная буря, появление которой было отмечено через 45 минут после времени «Ч» в первой атаке и которая убывала постепенно, привела к гибели тысяч слабых и старых людей, которые в ином случае могли бы выбраться из окружавшего их огненного кольца.
Битва за Гамбург в июле 1943 года вызвала первый на германской земле огненный смерч: 20 квадратных километров города сгорели в едином костре. Этот феномен был настолько ужасен, что начальник полиции распорядился провести научное расследование причин огненного смерча с тем, чтобы можно было предостеречь другие города:
«Оценить силу этого огненного смерча можно, только трезво проанализировав метеорологический феномен: в результате резкого слияния нескольких очагов пожаров воздух наверху раскалился до такой степени, что возник бурный восходящий поток, который, в свою очередь, привел к тому, что окружающий свежий воздух затягивался со всех сторон в центр области огня. Чудовищное засасывание вызвало движение воздуха, гораздо более сильное, чем при обычном ветре.
В метеорологии разница температур, возникающая при этом, составляет примерно от 20 до 30 градусов Цельсия. В этом огненном смерче она была не менее 800 или даже 1000 градусов Цельсия. Это объясняло колоссальную силу ветров огненного смерча».
Мрачный прогноз начальника полиции состоял в том, что никакие предупреждения по радиопередатчику противовоздушного оповещения не в состоянии помочь избежать последствий огненного смерча, если он уже зародился. Огненный смерч был явно чудовищным творением человеческих рук, но его не мог укротить ни один человек.
В Дрездене образовавшийся огненный смерч, судя по обследованию более 75 процентов территории разрушений, поглотил 20 квадратных километров; городские власти теперь определяют этот район в 28 квадратных километров.
Тем не менее, огненный смерч был, несомненно, самым разрушительным из всех, когда-либо случавшихся в Германии. Все его признаки, наблюдавшиеся в Гамбурге, в многократно большем масштабе проявились и в Дрездене. Гигантские деревья были вырваны с корнем или наполовину сломлены. Толпы спасавшихся бегством людей были неожиданно подхвачены торнадо, их протащило по улицам и швырнуло прямо в огонь; сорванные крыши и мебель, грудами валявшиеся на улицах после первого налета, были выброшены в центр полыхающей старой части города.
Огненный смерч достиг пика в трехчасовом промежутке между налетами, именно в тот период, когда укрывшимся в погребах и подземных коридорах жителям центра города следовало бежать на его окраины.
Железнодорожник, укрывавшийся возле Почтовой площади, наблюдал, как женщину с детской коляской потащило по улицам и швырнуло в пламя. Другие люди, спасавшиеся бегством вдоль железнодорожной насыпи, которая казалась единственным путем спасения, не заваленным обломками, рассказывали, как железнодорожные вагоны на открытых участках пути сдуло бурей. Даже открытые пространства больших площадей и парков не стали защитой от чудовищного урагана.
Как только возник огненный смерч, пожарные бригады уже не могли ничего поделать, чтобы сдержать его или взять под контроль. Во время всех крупных налетов на Германию, сопровождавшихся огненной бурей, быстрое и беспрепятственное разрастание пожара происходило при предварительном выведении из строя телефонной связи между пунктами радиооповещения о воздушных налетах и дополнительными пожарными подразделениями извне. В Германии, как и в Англии, пожарные бригады были реорганизованы во время войны в государственные военизированные формирования, одна из характерных особенностей которых состояла в том, что они оставались постоянным мобильным резервом из пожарных полков, размещенных за пределами опасных зон.
Большинство крупных городов на этом этапе войны были оборудованы обходной телефонной связью и радиосвязью между важными пунктами управления. Но она всегда оказывалась ненадежной, когда доходило до практического применения, и администрации радиооповещения о воздушных налетах приходилось обращаться к обычной сети почтово-телефонной службы. Поэтому многое зависело от того, как долго действует эта система, прежде чем в конце концов заглохнет. В битве за Гамбург телефонная связь быстро прервалась в ночь первого налета, и, когда через три ночи последовал огненный смерч, эта служба не была полностью восстановлена. К этому можно добавить, что сгорело полицейское управление, с пунктом радиооповещения о воздушных налетах, что на какое-то время серьезно затруднило принятие противопожарных мер. В Касселе телефонное сообщение было нарушено через 20 минут после начала атаки, а курьерская служба на мотоциклах оказалась несостоятельной в данной чрезвычайной ситуации. По этой причине пожарные команды, прибывавшие в Кассель из близлежащих городов, ждали несколько часов, не получая никакого конкретного приказа действовать.
В Дрездене почти немедленное выведение из строя телефонной связи стало роковым для города. Дрезден, с его местной пожарной командой в менее чем тысячу человек и с немногочисленными средствами пожаротушения в непосредственном распоряжении города, зависел от оперативно предоставляемой помощи извне. Но вскоре после того, как первые бомбы упали на Дрезден, нарушилось электроснабжение, необходимое для работы телефонной связи. В довершение всего установка аварийной подачи электроэнергии в здании была разбита обрушившейся стеной и уже не подлежала восстановлению.
Как главная силовая электроподстанция, так и все административные здания находились в секторе, обозначенном как объекты атаки. Из поста оповещения донесения должны были передаваться в штаб управления военно-воздушного округа IV на Веверштрассе, а из управления — прямо в ставку фюрера в Берлине, что стало невозможным. Не было никакого способа ни информировать Берлин об авианалетах, ни направлять доклады из постов наблюдения в Саксонии в штаб дивизионного командования истребительной авиацией в Деберице неподалеку от Берлина. Только из городов вблизи Дрездена пожарные подкрепления прибыли сразу же после первых налетов; зарево на горизонте говорило само за себя. К 1.00 ночи местные пожарные команды прибывали в Дрезден со всей Саксонии, пробиваясь через городские окраины. Не было возможности даже электрическими сиренами оповещать о втором налете.
«Пожарные подразделения и пассивные средства защиты города, — сухо сообщали командиры авиации союзников, — были совершенно задавлены двойным ударом».
Нет точной статистики относительно того, как действовали все пожарные команды в городе. Один пример может дать представление о судьбе большинства из них: пожарная команда, направленная в Дрезден из Бад-Шандау, в 16 километрах от Дрездена, прибыла вскоре после 1.00 ночи. Из этой пожарной команды не выжил никто. Все были погребены при втором авианалете.
В 1.05 ночи оператор службы оповещения противовоздушной обороны города Георг Фейдт докладывал в пункт управления в бетонном бункере в несколько этажей под зданием Альбертинума напротив теперь сгоревшего управления полиции. Бункер был забит партийными функционерами и офицерами службы противовоздушной обороны. Он был небольшим, всего 2 на 3 метра. Тут же находился и гаулейтер Мучманн. Они все еще пытались воссоздать картину разрушений, определить эпицентр огненного смерча, но выход из строя телеграфной связи не давал возможности обратиться с просьбой о немедленной помощи. Не было связи и с пожарными, и с местными пунктами управления мероприятиями по противовоздушной обороне.
В течение нескольких минут с начала второго налета Альбертинум находился в окружении горевших зданий, и возникла опасность обрушения и самого этого строения из песчаника. Гаулейтер со своим штабом, чтобы спастись, совершил бросок через горящие улицы с обрушивающимися зданиями на открытые пространства снаружи. В ту самую ночь, согласно официальному отчету, все были вызваны на дежурство в центр чрезвычайных ситуаций, сооруженный в Локвицгрунд — деревне в 8 километрах к юго-востоку от Дрездена, где нацисты подготовили запасной штаб округа как раз для такой чрезвычайной ситуации, как эта.
Так же как и повсюду в Германии, городская система мер местной противовоздушной обороны находилась в составе структуры национал-социалистической партии с начальником полиции города, являвшимся по должности ее руководителем. Каждый принимал определенное участие в деятельности не только гитлерюгенда, но и организации «Дойчес юнгфольк» («немецкая молодежь»).
«В феврале 1945 года мне было пятнадцать лет, и в течение всего периода войны в мои обязанности входило быть курьером, сообщавшим об авианалетах, — записал один член „Дойчес юнгфольк“. — 13 февраля был день нашего великого праздника — вторник на Масленой неделе, — и я провел вечер в цирке Сарассани, постоянно размещавшемся в одном из зданий в Новом городе Дрездена. Во время последнего номера программы, веселого представления с обезьянами, разъезжавшими на велосипедах под руководством клоунов, из громкоговорителей прозвучал сигнал тревоги. Публике под шутки клоунов велели пробираться в подвальные помещения здания цирка. Поскольку у меня было удостоверение курьера, мне разрешили покинуть здание. В то время я был сильно поражен огнями.[2] Новый город Дрездена оставался совсем не затронутым первым налетом, так что я сразу же побежал домой. Там нечего было делать, так что, согласно указаниям, я приступил к обязанностям в качестве курьера в местном отделении „ханса“ партийной организации на Гроссенхайнерштрассе. Местный группенлейтер в форме штурмового отряда („коричневой рубашке“) вручил мне и другим молодым людям донесения о нанесенных повреждениях, чтобы мы передали их в центр гражданской обороны в центральной, старой части города. Нам выдали синие стальные каски, противогазы и велосипеды, и мы отправились».
Церковь, замок-резиденция и Оперный театр уже вовсю горели, а на мостах через Эльбу повсюду валялись погасшие или еще горящие зажигательные бомбы. Улицы были заполнены водой из прорванных водопроводов. Храбрые, но едва ли достаточно оснащенные курьеры службы местной ПВО успели пробиться лишь к Почтовой площади, когда начался второй налет. Они сумели только проводить беженцев в подвальные помещения больницы вблизи Почтовой площади. Послания были еще при них, но они никогда не будут доставлены.
Так что служба местной ПВО в центре города оставалась в полном неведении об очагах пожаров и их разрастании, поскольку телеграфная, телефонная, радио- и, наконец, курьерская линии связи оборвались одна за другой.
В послевоенные годы родилась легенда вокруг этого несчастного города, чему способствовали оккупационные власти, о том, что Дрезден был не только не защищен зенитками и истребительной авиацией, но что не было принято никаких мер по местной противовоздушной обороне.
В известной степени так оно и было: не посчитали необходимым строить огромные общие бомбоубежища из бетона и стали такого типа, которые спасли жизни сотен тысяч людей в других испытавших огненный смерч городах. В Гамбурге даже больницы были оборудованы специальными бомбоубежищами — к 1 июня 1943 года там имелось четыре действующих кинотеатра и три родильных дома, устроенные в бомбоубежищах. В Дрездене ни в одной из крупнейших больниц Фридрихштадта и Йоханштадта не было таких укрытий. Никто не позаботился о том, чтобы создать альтернативные источники воды или силовые установки для насосных станций на случай крупной аварии водопровода или нарушения работы электроподстанций. Но ведь никто не ожидал, что Дрезден будут бомбить. Когда в конце 1944 года было объявлено, что в рамках «расширенной программы фюрера» несколько тысяч рейхсмарок должны быть потрачены на меры ПВО, городское население лишь беспечно посмеялось. Конечно, с начала войны и в ходе ее полиция противовоздушной обороны работала в две смены на сооружении сети подземных аварийных туннелей, больших стационарных емкостей для воды на площади Альтмаркт, Зайдницерплац и Зидонинштрассе, и даже начали строить подземные резервуары для воды. «Даже не грузовики, а поезда были задействованы в плане этих работ», — подчеркивает инженер системы ПВО того времени; планы были разработаны старшими архитекторами городского архитектурного института.
Нет сомнения в том, что жители Дрездена были лучше защищены от авианалетов, чем население многих сопоставимых с ним британских городов, которые считали себя в безопасности в своих бомбоубежищах Моррисона или Андерсона, конструкция которых во время огненного смерча была бы превосходной смертельной ловушкой.
Позднее, когда Дрезден был заполнен беженцами с востока и запада и когда иногда стал доноситься грохот орудий на Восточном фронте, власти города лихорадочно приняли дальнейшие ограниченные меры защиты для своего населения. Школьников мобилизовали на работу по рытью траншей в Бисмарке и на Винерплац (с каждой стороны Центрального вокзала), Барбароссаплац и в большинстве парков и скверов в городе. Была создана система проходов в стенах между подвалами соседних домов. В чрезвычайных ситуациях, если дома загорались во время локальных авианалетов, жители могли пробраться в соседний подвал и спастись через него. Таким образом, при необходимости люди могли проламывать стены одну за другой до тех пор, пока не добирались до дома, из которого они могли выбраться.
Эти меры годились для небольших атак, которые пережили другие города и даже Дрезден до февраля 1945 года. Однако никто не мог предвидеть, что море огня и пожарища поглотят столицу Саксонии. В подвалах и цокольных этажах викторианских домов к началу атаки укрылись 80–90 человек, а люди с улиц все прибывали и прибывали, спускаясь по ступенькам. Когда миновала первая атака, началась суматоха бегства. Снова и снова складывалась преимущественно одна и та же ситуация: беженцы с восточных болот, которые раньше никогда не слышали завывания сирены или взрывов бомб, теперь оказались в ловушке в самом центре величайшего пожарища в истории; они не смогли спастись, убегая по улицам, — их смели 15-метровые сильнейшие струи пламени. Они могли только переходить из одного подвала в другой, пробиваясь через проломы в тонкой части стен, пока, наконец, не выходили на открытое место или в конец улицы.
Подобное развитие событий предвидел начальник полиции Гамбурга, генерал-майор Керл, когда поддержал строительство такой подземной системы отхода. Обратив внимание на ужасающее количество людей, погибших в подвальных помещениях в районах огненного смерча, он предложил там, где ряды домов прерываются перекрестками, дома на противоположных сторонах улицы соединить туннелями. Однако на его предостережения в Дрездене не обратили внимания, и система, которая могла предотвратить большую трагедию, если бы была претворена в жизнь, фактически, как мы увидим, сама привела к гибели большого числа людей, которым до этого не угрожало отравление угарными газами и дымом.
Большинство людей надеялись, что огонь погаснет и они смогут выйти наружу невредимыми и со своим сохраненным имуществом, поэтому оставались в подвалах и подземных туннелях, когда уже пробило 1.30 ночи и без предупреждения начался второй налет. Командир транспортной роты государственной трудовой повинности, который поспешил с колонной на помощь из одной из окрестных деревень, описывал развитие событий следующим образом: «Взрывы сотрясали стены подвалов. Грохот смешался с новым странным звуком, который, казалось, становился все ближе и ближе, звуком грохочущего водопада; это мощное торнадо с ревом врывалось в старую часть города».
«Когда налет прекратился, — докладывал еще один офицер службы государственной трудовой повинности, подобным же образом оказавшийся в ловушке со своими людьми, — я понял, что мы со всех сторон окружены огнем: чудовищное пламя гуляло по улицам. Я узнал от других, что ниже по улице было открытое пространство площади со зданием цирка Сарассани. Я велел своим людям прорываться через проломы от дома к дому, и так мы, наконец, вырвались на простор. Здание цирка располагалось в центре площади; думаю, что там как раз проходил праздничный вечерний карнавал. Здание полыхало и рушилось на наших глазах. На соседней улице я увидел группу пятнистых цирковых лошадей с яркими цветастыми сбруями, напуганно жавшихся друг к другу».
Этим чудесным арабским скакунам не долго оставалось жить; во время второй атаки Королевских ВВС сорок восемь лошадей из цирка Сарассани были убиты. В последующие после налетов дни их трупы должны были оттащить вниз на набережную Эльбы к северному берегу — Кенигсуфер, между мостами Альберта и Аугуста, где 16 февраля можно было увидеть мрачную картину, когда туда слетелась стая грифов, сбежавших из городского зоопарка.
Во многих случаях люди во время ночных налетов, обнаруживая, что густой удушливый дым сверху стелется вниз, проникая в непроветриваемые подвальные помещения, проделывали бреши в стене, и дым проникал в соседние подвалы. Эта дилемма озадачила даже жителей Гамбурга и Кельна, закаленных продолжительными испытаниями в результате воздушных атак союзников. Для миллиона и более жителей Дрездена, ночью 13 февраля успокоенных ложным ощущением безопасности и совершенно неискушенных в практике гражданской обороны — что, вероятно, можно было сказать и о жителях каждого крупного британского города, — эта дилемма стала кошмаром, с которым слишком многие люди в конечном счете были готовы смириться.
Ротмистр кавалерии по дороге в свою часть на Восточном фронте во всех подробностях рассказал о том, что выпало на долю людей, находившихся вместе с ним во время этой второй атаки. Его временная квартира находилась на Каульбахштрассе, улице в самом центре района, превратившегося в эпицентр огненного смерча во время второго налета.
«Кто-то безрассудно проломил стену смежного подвала, — вспоминал ротмистр. — Тот дом сильно горел, и нам стал слышен треск огня, густой дым стал проникать внутрь. Нужно было что-то делать. Я сказал людям, находившимся рядом со мной, что мы все задохнемся в нем, если не выберемся на открытое пространство. Я велел всем намочить пальто в имевшихся в каждом погребе пожарных ведрах. Согласились немногие, поскольку женщинам очень не хотелось портить свои дорогие меховые пальто подобным образом. Я велел всем встать следом за мной на лестнице, и, когда я крикну „пошел!“, выбежать на улицу. Мой призыв не возымел действия, так что я в конце концов прокричал приказ и сам выбежал на улицу. За мной последовали лишь немногие».
Человек мужества этого кавалерийского ротмистра, награжденного, кстати, одной из самых высоких германских военных наград, может рискнуть своей жизнью подобным образом. Большинство же жителей города не были молодыми и храбрыми; многие, что понятно, предпочитали умирать в своих домах, чем мчаться в борьбе за жизнь через огонь. Так что проломы в подвалах несли гибель их обитателям.
Под всей почтовой площадью была одна протяженная система описанных выше туннелей, но и от нее оказалось мало пользы. Эти туннели и в самом деле связывали главные административные здания, расположенные вокруг площади, но огненный смерч был настолько обширным, что они, в сущности, оказались бесполезными. Вентиляция в туннеле Острааллее вышла из строя, что привело к множеству жертв. Когда всю старую часть города охватил огонь, все выходы из сети туннелей были завалены.
Авиационная бомба попала в сберегательный банк министерства почт, и из подвальных помещений близлежащих частных домов людской поток вылился по подземным связующим туннелям. Телефонистка из Центрального телеграфа так описывает эти события: «Я помню одну пожилую женщину, потерявшую ногу. Некоторые девушки предложили выйти на улицу и бежать домой. Лестница вела из подвала здания телефонного узла в четырехугольный двор под стеклянной крышей. Они хотели выбраться через главные ворота двора на Почтовую площадь. Мне не нравилась эта идея; неожиданно, как раз когда двенадцать или тринадцать девушек перебегали двор и возились с воротами, стараясь их открыть, раскаленная докрасна крыша обрушилась, похоронив их всех под собой. Теперь уже весь телефонный узел в огне».
Так что всем, оказавшимся в ловушке в самом центре старой части города, оставалось только ждать, пока стихнет огненный смерч, и надеяться, что до этого момента хватит остающегося в подвалах воздуха.
Будь в Дрездене приняты хотя бы минимальные меры ПВО, будь там бомбоубежища с необходимой вентиляцией, как сплошь и рядом в других германских городах, той катастрофы, которую пережил Дрезден в течение 14 часов тройного удара, можно было бы избежать. Ввиду веры национал-социалистических лидеров в то, что Дрезден никогда не будут бомбить, эти недостатки могут показаться простительными; тем не менее более 100 тысяч гражданского населения города должны были теперь расплачиваться жизнями за близорукость своих лидеров.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.