Глава 2 ЖЕРТВЫ
Глава 2
ЖЕРТВЫ
Сжигание трупов на площади Альтмаркт в Дрездене, 25.02.1945 г.
Американские бомбардировщики, участвовавшие в нанесении третьего удара, еще не прибыли, когда первые колонны спасателей начали стекаться в Дрезден со всей Центральной Германии. Местное руководство ПВО наконец нашло средства оповещения населения, и моторизованные колонны обеспечения продуктами и медицинской помощью, а также несколько саперных батальонов направлялись в столицу Саксонии. Даже из далеких Берлина и Линца в Верхней Австрии команды трудоспособных мужчин и спасателей были спешно мобилизованы, чтобы принять участие в борьбе с огнем и спасательных работах в Дрездене. Кроме того, были задействованы полиция ПВО и полиция пожарной охраны.
Тем временем моторизованные колонны передвижных кухонь и грузовики экстренной помощи прибыли на Нордплац в дрезденский Новый город. Второй эшелон «Геббельс» пробивался в Дрезден-Зайдниц. Хотя в каждой колонне было всего около двадцати грузовиков, помощь была отчаянно нужна городу. К 16 февраля колонны с грузами стали прибывать в Дрезден из каждого региона земли Саксония, чтобы обеспечить продуктами питания оставшиеся без крова семьи, а также спасателей. «Никто не будет испытывать недостаток продуктов», — оптимистично объявила 17 февраля дрезденская газета «Фрайхайтскампф».
Партийная организация могла гарантировать, вместе с германским Красным Крестом, что десятки тысяч матерей получат молоко и детское питание. На крупных станциях в Дрездене были срочно организованы национал-социалистические центры помощи, силами партийного Союза немецких девушек и женских объединений.
«Это был, — сказала одна пострадавшая от бомбежки женщина с десятидневым младенцем, — настоящий акт милосердия со стороны партии. Мы имели возможность получить детское питание и горячее питье для детей, хлеб для взрослых».
Несомненно, эти мелкие добрые дела со стороны партии совершались с целью поднять упавший дух в других городах, разгромленных бомбардировщиками под руководством командования бомбардировочной авиации. Однако Дрезден пострадал настолько, что эти потери нельзя было восполнить снабжением горячим питьем и детским питанием.
Прибыл также генерал Эрих Хампе, руководивший чрезвычайными операциями по восстановлению систем железных дорог в разбомбленных городах. Всю ночь он добирался из Берлина со своим помощником. «Я не смог сразу же попасть на Центральный вокзал, — докладывал он, — потому что путь в город был полностью перекрыт. Первым живым существом, которое я увидел при въезде в город, была большая лама. Вероятно, она убежала из зоопарка. В старой части города все было разрушено, но меня заботили только Центральный вокзал и система железных дорог. Не было на месте никого из железнодорожной администрации. Мне пришлось послать за кем-нибудь из руководства железных дорог рейха в Берлин, чтобы помочь разобраться в этом беспорядке и обсудить меры, которые нужно было принять для возобновления движения поездов».
Первый этап работы по восстановлению железной дороги состоял в очистке станционных залов и засыпании воронок от бомб вдоль железнодорожной насыпи. Эту работу выполняли солдаты из казарм, военнопленные и мобилизованные на принудительные работы. На втором этапе работы по возведению аварийных линий были возложены на особые отряды Хампе. В Дрездене у него было два саперных батальона, каждый численностью 1500 человек, большей частью пожилые солдаты, вышедшие из призывного возраста.
Кровавая баня на Центральном вокзале в Дрезден-Альтштадте, к югу от Эльбы, была самым страшным зрелищем из когда-либо виденных генералом Хампе.
Между тем беженцы продолжали прибывать в город, набиваясь в рейсовые пассажирские поезда, идущие с востока. Нескончаемые организованные колонны беженцев, каждая со своим руководителем, одна за другой направлялись в «районы приема». Это были Большой сад, выставочный комплекс, в котором позже сотни сгорят заживо от воспламенившегося топлива из разгромленной стоянки транспорта вермахта, расположенной там; погибнут и те, кто надеялся двигаться далее в западном направлении, на площади с каждой стороны Центрального вокзала. И лишь немногие беженцы, оказавшиеся на станции вечером во вторник на Масленой неделе, остались в живых: только один поезд, стоящий на станции, когда прозвучали сирены, отбыл на запад — экспресс на Аугсбург и Мюнхен.
В сводчатых подвальных помещениях под Центральным вокзалом было пять просторных укрытий, в которых хватало места для 2 тысяч человек, однако отсутствовали взрывобезопасные двери, встроенные вентиляционные установки. Собственно говоря, власти оборудовали эти подземные проходы под вокзалом для временного проживания тысяч беженцев из Силезии и Восточной Пруссии. Заботу о них взяли на себя Красный Крест, отряды женской службы в рамках государственной трудовой повинности, женских объединений, национал-социалистическая служба социального обеспечения. В любом другом городе рейха скопление такого большого количества людей и легко воспламеняющихся материалов в уязвимом и потенциально опасном месте, каким был Центральный вокзал, выглядело бы самоубийственным. Но это упущение можно было понять, принимая в расчет хваленую неприкосновенность Дрездена для атаки, и острую необходимость в каком-либо пригодном жизненном пространстве (напомним: была середина зимы).
«Даже по лестницам, ведущим на платформы, невозможно было пройти: все они были завалены грудами багажа, — рассказывал руководитель одной из колонн беженцев, прибывших на Центральный вокзал в ночь атаки. — Сами платформы были переполнены людьми, толпы подавались вперед и назад каждый раз, когда подъезжал пустой поезд».
Снаружи вокзальные площади Бисмаркплац и Винерплац также были запружены массами ожидающих поездов людей.
Среди этого хаоса и беспорядка 13 февраля из Клоцше в 21.41 вечера резко и явственно прозвучал сигнал общей воздушной тревоги, эхом разнесшийся по городу от западного района Фридрихштадт до восточных окраин. Свет погас повсюду на Центральном вокзале, оставались гореть только сигнальные огни в конце вестибюля платформы. Затем погасли и они. Однако люди оставались безразличными, отказываясь верить в возможность воздушного налета. Многие беженцы, которые несколько дней ожидали поездов, не желали оставлять свои места только потому, что это вполне могло быть 172-й ложной тревогой в Дрездене. Незадолго до этого прибыли из Кенигсбрюка два поезда с эвакуированными детьми из провинций, к которым подступала Красная армия.
Несмотря на толпы и замешательство в зале ожидания, к тому времени, когда начали падать бомбы, все поезда были отведены на открытое пространство. Из громкоговорителей донеслась команда спуститься в подвалы под платформами. В первый момент послушались немногие; но, когда стали падать бомбы, началось паническое бегство.
Центральный вокзал располагался вне сектора, обозначенного как цель для первой атаки, поэтому он отделался незначительными повреждениями после первого налета. Именно тогда железнодорожная администрация совершила, как оказалось, роковую ошибку. Нарушение связи между Дрезденом, Берлином и постами системы оповещения ПВО оставило руководство ПВО города в полном неведении об обстановке в воздухе. Полагая, что Дрезден в последний раз видел в ту ночь самолеты Королевских ВВС, начальник станции распорядился вернуть поезда к платформам. В течение трех часов станция работала в максимальном режиме, притом что потоки людей из горящего Старого города внесли свой вклад в суматоху. Платформа снова ожила с появлением работников Красного Креста и национал-социалистической службы социального обеспечения, эвакуирующихся беженцев и солдат, и тут без всякого предупреждения началась вторая атака. На этот раз станция оказалась в самом центре района атаки.
Два поезда, заполненные детьми от двенадцати до четырнадцати лет, остались стоять на путях за пределами вокзала, у моста Фалькенбрюке. После того как первая атака прошла для этого района без неприятностей, начальник лагеря эвакуирующихся, пожилой партийный работник, опрометчиво объяснил любопытным детям, что белые огни обозначали бомбардировщикам район для уничтожения. Когда бомбардировщики возвратились, он, должно быть, корил себя за бестактность; хотя он поспешно велел задернуть в вагонах занавески, ребята ясно видели, что парашютные светящие бомбы теперь маркировали широкий прямоугольник, в центре которого располагался сам вокзал.
Сотни зажигательных бомб посыпались дождем, проникая сквозь хрупкую стеклянную крышу вокзала. Загорелись горы багажа, чемоданов, сложенных в зале ожидания. Другие зажигательные бомбы попали в лифтовые шахты багажных туннелей, куда бежали многие люди. Туннели наполнились ядовитыми газами, поглощавшими драгоценный воздух.
Туннели и коридоры под платформами не были оборудованы так, как бомбоубежища, и не имели вентиляционных установок. Одна молодая мать прибыла на пассажирском поезде из Силезии как раз к началу первого налета. Ее муж писал ей из дрезденских казарм, что достигнуто соглашение о том, что город не будут бомбить, потому что «союзники хотят сделать его столицей послевоенной Германии»; она приехала с двумя грудными детьми в Дрезден, где надеялась чувствовать себя в безопасности.
«Меня спасло только одно: я пробилась в бойлерную под одной из платформ, — вспоминала эта женщина. — В тонком потолке была дыра, пробитая неразорвавшейся зажигательной бомбой. Через эту дыру к нам поступало достаточно необходимого для дыхания воздуха. Прошло несколько часов, затем армейский офицер вывел меня через длинный проход. Мы прошли через подвальные помещения: там было несколько тысяч человек, все лежали очень тихо.
На площади плечом к плечу толпились тысячи людей, не паникуя, тихо и безмолвно. Над ними бушевал огонь. У входов в вокзал лежали трупы погибших детей, их уже складывали друг на друга и вывозили с вокзала.
Вероятно, на станции был поезд с детьми. Мертвые тела складывали штабелями друг на друга и накрывали одеялами. Я сняла одно из таких одеял с одного из моих младенцев, который был жив, но совсем окоченел. Утром пришли несколько служащих медико-санитарного батальона, и один из них помог мне и моей семье пробраться через город в безопасное место».
Если случайная пробоина в потолке спасла жизнь этой кучке людей в вокзальной бойлерной, то несколько тысяч других не оказались столь удачливы. Из 2000 беженцев с востока, которые, фактически, поселились в единственном туннеле, как докладывал начальник ПВО вокзала, сто человек сгорели там заживо в результате прямого воздействия зажигательной бомбы, еще 500 человек задохнулись в ядовитом дыму.
«Я оставила всю детскую одежду и медикаменты в сумках под платформой, — продолжает свой рассказ женщина из Силезии. — Сначала было совершенно невозможно достать какую-нибудь детскую одежду, и я рискнула вернуться в Дрезден на вокзал. Вокзальные подвалы оцепили части СС и полиции. Они говорили, что существует опасность распространения тифа. Тем не менее, мне разрешили войти в главный подвал в сопровождении однорукого администратора имперской железной дороги. Он предупредил меня, что там, внизу, нет живых, все были мертвы. То, что я увидела в тусклом свете фонаря железнодорожника, было кошмаром. Весь цокольный этаж был покрыт лежащими в несколько слоев телами погибших людей».
Повторюсь, большинство людей на Центральном вокзале стали жертвами не столько фугасных, сколько зажигательных бомб, сброшенных на город. Большинство погибли от отравления просочившимся угарным газом и ядовитым дымом. В меньшей степени пополнил список погибших недостаток кислорода. «Когда выбрались, мы обратили внимание на то, что у вокзальных стен скопилось не столько мертвых тел, сколько людей, которые, очевидно, крепко заснули, прислонившись к вокзальным стенам», — вспоминает курсант военного офицерского училища танковых войск, которому нужно было пересесть в Дрездене на другой поезд по пути в Берлин. Из 86 курсантов, направлявшихся вместе с ним в ту ночь, чтобы прибыть на время отпуска в столицу рейха, остались в живых менее тридцати.
Однако, в то время как зажигательные бомбы и в самом деле доказали свою эффективность в качестве оружия уничтожения живой силы и для общего поджога самого города, их едва ли можно было считать наилучшим оружием для того, чтобы атаковать город как «главный центр коммуникаций и железнодорожный узел».
Ввиду настойчивости правительств союзников в том, чтобы тройной удар был нанесен с целью нарушения трафика через Дрезден и чтобы атака была в высшей степени успешной, некоторую оценку следовало бы дать и времени, в течение которого главные линии связи в городе не функционировали.
С прибытием генерала Хампе с двумя инженерными батальонами работы по спасению материальных ценностей и ремонтные работы начались в Дрездене незамедлительно. Довольно любопытно, что, как явствует из показаний свидетелей и изучения послевоенных аэрофотоснимков, самые крупные сортировочные станции Дрездена в районе Фридрихштадта почти не получили повреждений. На фотографиях видны двадцать четыре поезда — товарные, пассажирские и санитарные, — стоящие на сортировочных станциях после налетов, в то время как повсюду полыхают здания, очень большие районы охвачены огнем. Из трех паровозных депо на станциях зажигательная бомба попала в одно. В пакгаузах видны четыреста вагонов и платформ, все еще в идеальном порядке стоящих в ожидании на запасных путях и мостовых весах, без единого разрыва между ними. Не поврежден железнодорожный мост Мариенбрюке через реку.
«Если они и в самом деле хотели нарушить движение через город, — отмечал генерал Хампе, — им нужно было только сосредоточиться на этом единственном мосте; чтобы заменить его, потребовалось бы много недель, в течение которых все железнодорожное движение пришлось бы пускать по длинному окольному пути».
Работая день и ночь, генерал Хампе и его саперы были в состоянии открыть дублирующую линию железной дороги для нормального функционирования всего в течение трех дней после тройного удара.
«Значение Дрездена в качестве железнодорожного узла, — заявляет Хампе, — которое было немалым, не было снижено более чем на три дня в результате этих трех авианалетов».
Это наблюдение может показаться удивительным, если рассматривать его в свете утверждений союзников о том, что атака транспортных сооружений была успешной. Американская официальная история операций ВВС США на Европейском театре военных действий, с недоверием относясь к тому, что отчет по итогам авиарейда «весьма пространно объясняет, как это город превратился в огромный промышленный центр и являлся поэтому важной целью», констатирует:
«Если жертвы были чрезвычайно высоки, а разрушения жилых кварталов огромны, очевидно также, что промышленные и транспортные сооружения [Дрездена] были полностью уничтожены».
Восточногерманская история разрушения и реконструкции Дрездена утверждает:
«Линии железных дорог были не слишком значительно повреждены; аварийные службы смогли восстановить их настолько быстро, что сильных сбоев в движении поездов не произошло».
Многие источники также поддерживают это утверждение. Можно вспомнить, что пилот головного бомбардировщика во второй ночной атаке Королевских ВВС докладывал после рейда, что сортировочные станции, «похоже, избежали больших повреждений». Хотя об этом не упоминается в соответствующих публичных заявлениях министерства авиации, ясно, что информация не была скрыта от самого бомбардировочного командования союзников. Так, в отчете № 226 по выполнению задачи 390-й американской бомбардировочной группой относительно атаки города 2 марта говорится следующее:
«Экипажи по метеоусловиям отвернули от курса на предназначенные для бомбежки нефтяные объекты [в Руланде]. Огромные сортировочные станции Дрездена, один из немногих путей, ведущих в Чехословакию, которые не подверглись сильной бомбардировке, были целью „Летающих крепостей“».
Пути на Центральном вокзале очистили от обломков в течение всего нескольких часов, и пустили поезда по временным путям.
Регулярное движение поездов было восстановлено через дрезденский Новый город к 15 февраля.
Западногерманские послевоенные отчеты о разрушении Дрездена также обращают внимание на то, что уцелела железнодорожная система Дрездена.
Влиятельная мюнхенская газета «Зюддойче цайтунг» писала 22 февраля 1953 года:
«Объяснение [американского Государственного департамента] о том, что Дрезден бомбили согласно советским указаниям для того, чтобы помешать переброске подкреплений через город, явно противоречит фактам. Железная дорога между Дрезденом и границей с Чехословакией [одна из рассматриваемых в связи с этим] построена между горной цепью и рекой Эльбой. Для маркировщиков Королевских ВВС не составляло труда уничтожить эти дороги».
Ни один стратег не смог честно признать, что массы германских войск на самом деле шагали боевыми порядками через центр города на Восточный фронт.
«Наоборот, — продолжала передовая статья газеты, — поражаешься той необыкновенной точности, с которой были разрушены не стратегически важные сооружения, а жилые кварталы города. Центральный вокзал Дрездена был заполнен грудами тел, зато железнодорожные пути повреждены незначительно и вскоре снова были пригодны для использования».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.