Глава 1 Народ двух земель

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

Народ двух земель

Везир

Она может уплыть – та, что вступает во тьму.

Она входит крадучись.

Нос у нее позади – лицо повернула назад.

Неудача ей в том, зачем она пришла!

Ты пришла поцеловать этого ребенка?

Я не дам тебе его поцеловать!

Ты пришла изувечить его?

Я не позволю тебе изувечить его!

Ты пришла забрать его?

Я не позволю отобрать его у меня!

Стоя на коленях на голом земляном полу, женщина напевала чуть слышно, чтобы не разбудить спящего у нее на руках малыша. Единственная комната хижины была погружена во мрак, только один уголок освещали тлеющие в жаровне угли. Вспыхнувшее внезапно пламя на миг осветило согнутую фигурку, длинные, черные как смоль волосы женщины и обращенные к двери темные глаза. Эти глаза были одновременно полны и страха и вызова. Хижина изнутри закрыта на засов, но женщина чувствовала, как тьма давит на дверь. Из этой тьмы та, что «лицо повернула назад», может ворваться в комнату и украсть дыхание у спящего ребенка.

Я вижу эту картину, читая строки песни, записанные несколько тысяч лет назад на древнеегипетском языке. Ночная ведьма, о которой пела женщина, – самый страшный персонаж в фольклоре любого народа – с головой, которая свободно вращается на шее, существо бесформенное, на что указывает слово «уплыть». Подобно древней шотландской молитве против призраков, вурдалаков и демонов, поражающих в ночи, слова египетской песни заключают в себе намек на дьявольскую опасность, тем более ужасающую, что она не имеет внешнего облика.

Есть и еще одна схожая черта у шотландской молитвы и египетской песни. В наши дни мы эту молитву вспоминаем, когда хотим пошутить, изобразить мнимый страх; произнося слова, мы оглядываемся через плечо в притворном испуге, а потом смеемся, однако в прошлом эта молитва, как и египетская песня, вовсе не вызывала смех. Создатель молитвы отнюдь не упражнялся в стихосложении; молитва была заклинанием против сил зла. И в шотландской молитве, и в древнеегипетской песне сначала идет описание угрозы, а далее следует заклинание. В египетской песне защита принимала форму усиленного отрицания: «Я не дам тебе его поцеловать!.. Я не позволю тебе изувечить его!» – и сопровождалась перечнем магических растений, который я не привела. В шотландской молитве призыв к охранительным силам короче: «Боже, защити нас!»

Я не буду проводить сравнение дальше, это не имеет особого значения – я хотела лишь показать, что во все времена и во всех странах люди испытывали и испытывают страх перед темнотой и тем, что может из нее явиться. Египетская песня трогает тем, что она создана в защиту ребенка. Любой человек более всего уязвим перед Судьбой именно беззащитностью своих детей. Беспомощен младенец, когда он нагим и кричащим приходит в наш мир, во многом ему враждебный. Наша книга посвящена повседневному существованию древних египтян, и разумнее всего начать повествование именно с начала жизни – то есть с момента рождения. Мы произнесли необходимое заклинание и теперь перейдем к появлению нашего вымышленного героя на свет.

1. ДЕТОРОЖДЕНИЕ

Когда-то давным-давно жила в Египте женщина, которая привлекла внимание не кого-либо иного, а великого бога солнца Ра. Возможно, это внимание было вызвано не столько чарами самой женщины, сколько желанием Ра иметь потомка, которому он мог бы доверить трон правителя египетских земель. Эта женщина была женой скромного жреца бога Ра по имени Раусер. Ее же звали Редджетет, и вот:

«Однажды Редджетет почувствовала родовые схватки, и муки ее были сильны. И потому великий Ра сказал Исиде, Нефтиде, Месхенет, Хекет и Хнуму: «Идите и освободите Редджетет от тех трех детей, что находятся в ее утробе и что будут править по всей земле».

Знающий историю Древнего Египта читатель сразу узнает в Исиде и Нефтиде двух великих богинь египетского пантеона; первая была женой, а вторая – сестрой Осириса. Месхенет тоже была богиней, она покровительствовала деторождению – что было для этого случая очень кстати. Хнум, единственный среди упомянутых бог-мужчина, также имел отношение к деторождению. Хнум был гончаром, он лепил из глины тела рождающихся младенцев на своем божественном гончарном круге. Хекет же каждое утро помогала рождению солнечного бога, так что вполне понятно, почему при появлении на свет детей бога солнца Хекет поручили принимать роды.

Богини переоделись в наряды танцовщиц, а гордому Хнуму пришлось преобразиться в их носильщика. Приняв таким образом облик земных людей, все пятеро направились в дом жреца. Будущего отца они застали в смятенном состоянии духа, о чем достаточно красноречиво повествует египетский автор: Раусер сидел неподвижно, его одежда была в беспорядке. Дальнейшее вызвало у меня глубочайшую симпатию к этому жрецу. Хотя Раусер отчаянно тревожился за судьбу своей жены, он нашел в себе силы вежливо побеседовать со странствующими танцовщицами: «Как видите, госпожи мои, хозяйка дома рожает, и роды у нее тяжелые».

Танцовщицы взялись за дело. «Позвольте взглянуть на нее. Мы знаем, как облегчить роды».

Будущий отец не мог отказаться от их предложения – взирающий на все это из своей золотой ладьи Ра не допустил бы этого. Однако нам думается, что Раусер согласился по своей воле. В те времена еще не было профессиональных акушеров. В примитивных сообществах, в том числе и в средневековой Европе, роженице, вероятно, помогала другая женщина из того же дома или из той же деревни. Только в случае, если роды были трудными, на помощь призывали местную знахарку. Поэтому даже танцовщица могла утверждать, что мастерски принимает роды, так что согласие мужа вполне объяснимо. В том состоянии, в каком он находился, он принял бы помощь от кого угодно. Так или иначе, но жрец дал пятерым гостям свое разрешение, и они закрылись с роженицей в доме. «Тогда Исида встала перед ней, Нефтида – сзади от нее, а Хекет помогала при рождении». Могут спросить, как она помогала – массажем или магией? Возможно и то и другое, возможно также, что главным в этой помощи были слова Исиды, обращенные к стремящемуся выйти ребенку: «Не будь чересчур силен в ее чреве, хотя твое имя и Усер-каф». Слово «силен» на древнеегипетском языке звучало как «усер», так что слова Исиды содержали связанную с именем ребенка игру слов. В наше время игра слов (каламбур) считается самой примитивной формой юмора – но в тех древних культурах, где слова и обозначаемая ими вещь магически связаны и как бы имеют одинаковую силу, игре слов приписывалось магическое действие. И потому речь Исиды превратилась в повеление, которое исполнилось бы, даже если оно было бы произнесено не богиней.

«Тогда этот ребенок выскользнул ей на руки». Ребенок имел весьма впечатляющий вид: его тело было украшено золотом, а волосы имели цвет лазурита. Рождение царей обычно сопровождалось чудесами и предзнаменованиями, но, возможно, что столь невероятные черты внешности – просто фигуральное выражение: можно и в нашей литературе встретить «жемчужные зубы» или «рубиновые губы». Любящий взгляд матери вполне мог принять смугло-золотистое тельце за отсвечивающее золотом. Лазурит – темно-синий камень; ребенок, по всей видимости, имел темные волосы.

Богиня омыла ребенка, обрезала пуповину и положила новорожденного «на ящик из кирпичей». После этого Месхенет, которая вела себя на удивление безучастно, несмотря на то что в деторождении была главным знатоком, благословила ребенка, а Хнум «дал здоровье его телу». Та же самая процедура быша проделана и со вторым, и с третьим ребенком – включая очень важное повеление-каламбур.

Выполнив свою задачу, богини – все еще в облачении танцовщиц – покинули «родильные покои» и увидели, что Раусер все еще продолжает сидеть перед дверью. «Да возрадуется твое сердце, Раусер, – ободрили они жреца, – у тебя родилось трое детей». Он ответил: «Что я могу для вас сделать, женщины? Пусть этот мешок с зерном возьмет ваш носильщик. Примите зерно как плату и прикажите приготовить из него пиво».

Эта история – часть долгой и замысловатой легенды – есть самое подробное из дошедших до наших дней описаний родов в Древнем Египте. Остальные источники содержат очень мало ясных сведений, однако, суммируя их, мы все же можем получить представление о том, как производила на свет ребенка древнеегипетская мать. Она сидела или лежала на сделанном из кирпичей сиденье. Поскольку такие «акушерские кресла» до наших дней не дошли, можно предположить, что их сооружали лишь по мере надобности и разбирали после использования. Надписи говорят, что роженица находилась «на кирпичах». Из иероглифов мы можем сделать вывод, что положение, в котором проходили роды, напоминает то, в котором роды происходят и в наши дни – знак для обозначения роженицы представляет собой изображение сидящей с поднятыми ногами женщины. Иероглиф «рожать» – рисунок женщины с округлым животом, стоящей на коленях; ниже ее тела видны ручки и головка ребенка. В нашем распоряжении имеется и несколько довольно натуралистических (с эстетической точки зрения) маленьких статуэток, изображающих процесс рождения практически так же, как и иероглиф. Наряду со статуэткой роженицы сохранились фигурки поддерживающих ее спереди и сзади женщин, а также стоящей перед ней восприемницы, готовой взять ребенка на руки.

И это – практически все, что нам осталось. Один из потенциальных источников информации по этому предмету – медицинские папирусы, – хоть и содержат кое-какие сведения по гинекологии, ни слова не говорят о родах и технике акушерства.

Кажется поразительным, что древние египтяне, сообщив нам множество подробностей о своей жизни – вплоть до самого смертного часа, оставили так мало сведений об этих двух весьма важных предметах. Впрочем, кажущееся обилие материалов на самом деле иллюзорно – их много только по сравнению с тем, что сохранилось от других догреческих культур. Только вдумайтесь в такой факт: любой египтолог вполне способен, занимаясь исследованиями, изучить все до единого документы в своей области, все первоисточники – и при этом у него еще останется время изучить труды других египтологов и написать один-два собственных труда. Исследующий же историю своей страны ученый не в состоянии сделать что-либо подобное даже при изучении периода в тридцать лет – не то что в три тысячи. Он не сможет даже ознакомиться со всеми первоисточниками: повестями и рассказами как известных писателей, так и второстепенных, с посмертными завещаниями, с отчетами с заседаний судов, с юридическими документами, личными и деловыми письмами, с текстами договоров и со сводами законов, с научными трактатами и так далее.

Я пишу об этом не из тайного злорадства по отношению к египтологам, чьи источники столь скудны, а только для того, чтобы выразить сожаление. Книги о Древнем Египте часто вводят читателя в заблуждение, выдавая гипотезы за установленные факты и высказывая предположения столь уверенно, будто они уже доказаны. А между тем предлагаемые гипотезы часто отнюдь не бесспорны – поскольку документов, которые могли бы восстановить истинную картину во всех подробностях, просто не существует. Именно по этой причине в книгах, которым можно доверять, так много оговорок: «возможно», «по всей видимости», «вероятно». Из чисто стилистических соображений ученые избегают писать «может быть», но этими словами можно предварить добрую половину текста любой книги по Древнему Египту, включая и эту.

Сейчас мы не в состоянии уверенно сказать, имеют ли под собой основание легенды о некоей «утраченной науке» об оккультных силах – до нас не дошло ни одного документа об этом. Мы даже не знаем, существовали вообще подобные трактаты или же они за четыре тысячи лет просто не сохранились. Египетская культура была письменной, но она не анализировала самое себя, и не существует общих обзоров. Египтяне были занятым народом: им приходилось засевать поля, убирать урожай, прокладывать ирригационные каналы; приходилось строить пирамиды, сражаться в битвах, снабжать всем, по их мнению, необходимым гробницы. Египтяне записывали только то, что считали необходимым для себя, а не то, что представляло бы интерес для людей в далеком будущем. Нет ничего удивительного, что мы знаем о деторождении в Древнем Египте столь мало; удивительно, что в наше время мы все же располагаем тем количеством сведений, что у нас имеются.

2. НАРОД В ИСКУССТВЕ

Итак, маленький египтянин появился в нашем мире. Его привычки, верования, манеры мы опишем на последующих страницах. Сейчас же мы ограничимся только одним вопросом – каким был внешний вид этого ребенка?

Но прежде чем описывать египтян такими, какими они нам кажутся, интересно было бы взглянуть на них их собственными глазами. Как они желали бы выглядеть? Каков был их физический идеал?

Представление об этом могут дать картины и скульптуры. Поражает то, что на протяжении столетий египтянами изображаются одни и те же физические типы – приблизительно с трехтысячного года до нашей эры (с возможным отклонением в несколько столетий в ту или другую сторону) вплоть до первого столетия нашей эры. Дамы стройные и столь тоненькие, что в профиль их тела от талии до колена выглядят почти плоскими. Округлые бедра явно не вызывали восхищения; другое дело – хоть и небольшая, но хорошо сформированная грудь. Некоторые мумии старых женщин, лишенных преклонным возрастом своих природных украшений, набивали воском или опилками в грудном отделе, чтобы создать необходимые выпуклости. У одной мумии, описанной Эллиотом Смитом в его классической книге о мумификации, тело престарелой дамы имело совершенно новое очертание, приданное ему при помощи бинтов и смолы в технике, напоминающей папье-маше. Груди были вышеплены1 великолепно, их венчали медные наконечники. Эта мумия изготовлена просто уникально; восхищенный Смит утверждает, что она напоминает изысканную статую Венеры.

Внешний вид мужчин – от царей до простолюдинов – соответствует и нашему представлению о совершенстве тела: широкие плечи, плоский живот, узкие бедра. Ясно, что те, кто заказывал свою статую скульптору или свое изображение на стенах гробницы художнику, желали видеть свои тела именно такими.

Однако из этого правила было несколько исключений. Большинство из них широко известно, их, безусловно, знает каждый египтолог – именно потому, что они исключительны: старый слепой арфист с покрытым морщинами лицом и опущенными плечами; усталый пастух с обтянутыми кожей ребрами; карлик, гордо восседающий рядом со своей имеющей нормальный рост супругой. Некоторые из этих произведений в самом деле исключительны – тем, что представляют собой выдающиеся образцы художественного мастерства.

Мне особенно по сердцу скульптура, которую мы сейчас называем «Шейх аль-Белед», что означает «староста деревни». Это прозвание имеет собственную, очень любопытную историю.

Статуя была найдена Огюстом Мариетом, одним из крупнейших французских египтологов XIX столетия. Для меня имена Мариета и Масперо неразрывно связаны, словно бекон и яичница: Масперо был основателем Египетской службы древностей, и именно он установил правила, которые дали возможность сохранить большую часть сокровищ Древнего Египта для современных египтян. Мариет был его преемником – как на посту, так и в преданности своему делу. По долгу службы Мариет осуществлял наблюдение за всеми происходящими в Египте археологическими работами, однако иногда он производил и собственные раскопки. Однажды утром его рабочие в страхе разбежались, когда из-под земли показались голова и плечи какой-то статуи. Статую очистили, подняли на поверхность, и дюжина арабских глоток выдохнула в один голос: «Шейх аль-Белед!»

Любой посетитель Каирского музея – его коллекция была создана именно Масперо и Мариетом, – подойдя к этой статуе, легко может понять, почему статуя напомнила рабочим старосту их деревни. Даже мне эта фигура кого-то напоминает. Деревянная статуя в рост человека тщательно пригнана в соединениях. Она изображает мужчину средних лет, довольно дородного, с круглым лицом, в выражении которого объединились добродушие и твердость характера. Человек стоит в обычной для египетских скульптур позе – одна нога выставлена на шаг вперед. Одна рука свободно опущена, другая согнута и сжимает длинный посох, который придает фигуре особую значительность. Изображенный человек определенно быш облечен властью и принадлежал к знатному роду. Его лицо удивительно живо; кажется, что он смотрит на зрителя, но не с обычным слепым выражением статуй, а со спокойным интересом. Выразительность взгляду придало мастерство скульптора. Глазницы обведены медными полосками, а глазные яблоки состоят из кусочков непрозрачного кварца, изображающего белки, горного хрусталя в качестве радужной оболочки и черной смолы на месте зрачков. Статуе предположительно четыре тысячи лет. Она сохранилась благодаря чуду сухого египетского климата. Этот «шейх», чье настоящее имя было Ка-апер, куда шире в талии, чем в плечах; он определенно не может считаться образцом мужской красоты, что не относится к большинству других статуй. Как я говорила, он является исключением, но даже при этом «шейх» красив на свой лад. Он полноват, но не толст. Смотреть на него приятно. Собственно, и прочие исключения, подобные Ка-аперу, тоже нельзя назвать отталкивающими. Я не знаю ни горбунов, ни калек, ни отвратительно толстых старух (знаменитая царица Пунта с ее кошмарной фигурой не была египтянкой; варвары не удостаивались таких почестей, как жители великой египетской земли). Создается впечатление, что никто в Египте не имел ни бородавок на носу, ни сколиоза, ни кривых зубов.

Царица Пунта

С изображения в погребальном храме Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри

Ученые, исследовавшие египетское искусство, объяснили причину подобного постоянства художественных канонов. Оно основывалось на массовом сознании египтян, обращенном ко всей вселенной, а также самим предназначением искусства, которое выполняло в большей мере магические, нежели эстетические функции. Об этом мы еще поговорим позже. Однако я не без веселого ехидства подозреваю, что какой-нибудь египетский купец приходил в мастерскую скульптора не только с целью иметь свое точное посмертное изображение. Зачем оставлять навечно двойной подбородок и основательный животик, если ваятель вполне способен создать посмертный образ, подобный Аполлону?

Разумеется, нам не следует воспринимать изображения египтян как буквально точные. Не существовало в любые времена народа без увечных и уродов – и даже просто некрасивых людей. И тем не менее некоторые египтологи, ребята доверчивые, принимают любое изображение за истинное.

3. ПРОБЛЕМА С ЦАРИЦЕЙ ТИ

История человечества вовсе не набор твердо установленных фактов; она, по сути, свод мнений и теорий, порой имеющих серьезное обоснование, а порой представляющих собой лишь более или менее вероятные домыслы. Если пишущий книгу историк не ограничивает себя определенным промежутком времени, он не сможет объяснить все свидетельства, правильно оценить все факты и дать все возможные объяснения каждому из обсуждаемых вопросов. Обычно этих вопросов так много, а свидетельства столь немногочисленны и скупы! Тем не менее из этих скупых свидетельств исследователи пытаются воссоздать подлинную картину – и порой наблюдать за этим весьма интересно.

Мы уже сделали одну подобную попытку, пытаясь представить себе внешний облик древних египтян. Но этот вопрос не принадлежит к числу важнейших с точки зрения истории человеческой культуры; нельзя его назвать и очень сложным. Либо вы знаете, как люди выглядели, либо нет. Либо в вашем распоряжении есть мумии и скелеты, либо их нет. Либо эти люди рисовали собственные изображения, либо нет.

Нарисованные египтянами изображения помогают представить людей Древнего Египта. Но все же эти свидетельства не относятся к числу самых надежных. Наиболее объективными и убедительными свидетельствами следует считать скелеты, по ним можно определить рост, комплекцию, пол и возраст. Мумия представляет нам еще больше данных – цвет и структуру волос, цвет кожи, вес тела. Однако даже эти факты можно трактовать по-разному. Почитайте отчет о научной дискуссии по поводу предполагаемого скелета Эхнатона – и у вас возникнет сомнение, об одном ли и том же скелете ведут речь ученые мужи.

Что касается свидетельств в виде изображений и статуй, то они часто крайне субъективны. Египтяне не стремились изобразить истинный облик. Тем не менее археологи – часто весьма хорошие – нередко ошибочно обсуждают египтян не такими, какими они были в реальности, а какими они предстают в статуях и рисованных изображениях. Недавно я была просто потрясена двумя посвященными Древнему Египту популярными книгами, в которых речь идет о царице Ти – простолюдинке, ставшей женой царя и матерью еретика Эхнатона. В одной книге она описана как голубоглазая и светловолосая, в другой – как негритянка.

Строго говоря, особой роли не играет, была ли царица Ти блондинкой, брюнеткой или кожу ее покрывал узор в пурпурный горошек, но все же подобные разночтения весьма неприятны. Авторы изображали Ти, не руководствуясь полетом собственной фантазии, а на основании трудов профессиональных египтологов. Как же они могли так разойтись в описаниях?

Ответ очевиден: ученые мужи делали свои выводы на основе сохранившихся изображений. Начнем со светловолосых цариц Египта. Насколько я знаю, в Египте никогда не было светловолосых цариц. Знаменитая дама из Четвертой династии, которую считали светловолосой или рыжеволосой, просто изображалась с желтым платком на голове. Больше подобных описаний в египетской истории не встречается.

Скорее всего, легенда о светловолосой царице родилась как версия. Красивые теории нередко довольно живучи. Большинство же египтологов считает, что царица Ти происходила из Нубии. Это значит, что голубых глаз у нее быть не могло. Думаю, я даже знаю причину возникновения версии о происхождении царицы – эта причина проста и довольно любопытна.

В Берлинском музее находится знаменитая голова, которую считают скульптурным портретом царицы Ти. Это замечательное произведение искусства, превосходный «портрет», который передает не только внешний облик, но и черты характера. Тот человек, которого изобразил скульптор, не относится к числу людей, с которыми вы захотели бы жить постоянно; не захотели бы вы, чтобы он оказался и среди ваших врагов. Возможно, это впечатление несправедливо по отношению к давно скончавшейся царице, но от навеваемых скульптурой чувств тоже нельзя отмахнуться. Из-за того, что портрет выполнен мастерски и остается в памяти, впечатление от него сильное и долгое. Голова царицы вырезана из черного дерева.

Наверное, не вполне справедливо обвинять египтологов в том, что они сочли Ти прибывшей из Нубии только на том основании, что величественное, властное лицо скульптуры имеет черную поверхность, но я не могу избавиться от этого подозрения. Естественно, ни один из ученых мужей, делавших подобное заявление, не признается, что именно данное обстоятельство оказало влияние на его мнение. Не согласится он и на то, что черный цвет подтолкнул его к этому заключению на подсознательном уровне. Он наверняка начнет с видом знатока рассуждать о негроидных чертах в изображениях Ти, о видном положении нубийцев в дворцовой иерархии той поры, о популярности нубийских причесок. Последний аргумент вообще не имеет отношения к делу, даже если он и верен; что же касается негроидных черт головы в Берлинском музее, то это весьма субъективное мнение. Антропологи – специалисты по физическому облику – не обнаруживают черт, характеризующих негроидную расу. В довершение ко всему до нас дошли данные о родителях Ти – объективные и бесспорные. У нас нет мумии царицы, но мы располагаем мумиями обоих ее родителей – Йуйи и Туйи, найденными Теодором Дэвисом в 1905 году.

Теодор Дэвис был американским миллионером, путешественником и исследователем, фанатически увлеченным Древним Египтом. Подобно Карнарвону, но на двадцать лет позже, он отправлялся на раскопки в зимнее время, когда климат в Египте сравнительно мягок. Дэвис заключил соглашение с правительством Египта, согласно которому получил право на исследования в Долине Царей. Без его личного разрешения никто не имел права вести там раскопки. Дэвис финансировал все работы, но найденное им становилось собственностью египетского правительства.

Человеку, не одержимому страстью к египтологии, подобное соглашение покажется выгодным лишь одной стороне. Дэвис охотно это признавал – однако любой человек, испытавший азарт археологических исследований, счел бы, что разрешение правительства Египта бышо выгоднее именно для Дэвиса. Хотя американец и собрал великолепную коллекцию, уже сам азарт поисков и радость от находок с лихвой окупили все его затраты.

Дэвис, которого даже его друзья называли «грубоватым и эксцентричным», был невероятно удачлив. Конечно, следует помнить, что он занимался раскопками в то время, когда Долина Царей не была еще основательно перекопана, но, даже учитывая это, нельзя не назвать некоторые его находки просто поразительными. Он обнаружил гробницы, принадлежавшие Тутмосу IV, Хатшепсут, Сиптаху (из Двадцатой династии), а также и тайник, содержащий до сих пор вызывающую споры мумию, которую последовательно относили к царице Ти, Эхнатону и Сменхкара. Да, Дэвис имел весьма нелегкий характер, но для египтологов его труд просто неоценим. Исследования велись не только благодаря его деньгам, людьми двигал горячий энтузиазм американца. После смерти Дэвиса его коллекция перешла в музей «Метрополитен», где с ней может ознакомиться широкая публика.

В феврале 1905 года исследовательская группа Дэвиса работала на участке между гробницами Рамсеса III и Рамсеса XI, недалеко от того места, где двадцатью годами позже будут обнаружены сказочные богатства Тутанхамона – другим миллионером-любителем, бывшим помощником Дэвиса Говардом Картером. Дэвис не предполагал, что в этом районе можно найти царскую гробницу, – места было слишком мало. Но про Долину Царей ничего нельзя сказать наверняка.

5 февраля рабочие Дэвиса обнаружили верхнюю ступеньку гробницы. Дэвис послал за Вейгаллом, инспектором древностей Верхнего Египта; примерно через неделю была расчищена вся лестница, и перед исследователями открылась верхняя часть прохода в гробницу. Здесь восторг исследователей поугас, поскольку печати на двери были сломаны. Кто-то – без сомнения, грабители – здесь уже побывал.

Исследователи вошли внутрь, и здесь их ждал приятный сюрприз. Погребальная камера находилась сразу за дверью; в гробнице не было переходов и дополнительных камер. Первым бросился в глаза деревянный саркофаг, разбитый и без крышки. В саркофаге обнаружили три гроба, вставленные один в другой. Крышки со всех трех гробов были сняты и валялись рядом с саркофагом, словно их бросили в лихорадочной спешке. Мумия лежала в самом маленьком гробу, маска с лица была сорвана.

Мумия принадлежала «пожилому человеку эффектной наружности и царственного достоинства. Его тонкие черты и великолепно сохранившаяся голова вызывали в памяти образ Линкольна».

Так писал обозреватель, вошедший в камеру вместе с Дэвисом. С левой стороны от этого саркофага находился еще один. Его крышка тоже была сброшена; в позолоченном гробу лежала мумия женщины. «Ее лицо было безмятежным и выразительным, глаза широко расставлены, брови низко опущены, рот выглядел на удивление выразительным и чувственным».

Камера была битком набита изумительными вещами. Ларцы и мебель, прекрасно сохранившаяся колесница. На маленьких внутренних гробах сохранились позолота и орнамент из синего фаянса. Грабителям удалось прорыть вход в гробницу, но, по всей видимости, их спугнули до того, как они смогли нанести существенный ущерб. Ценнее всего оказалось то, что надписи на гробах и прочих предметах не были повреждены. Это позволило легко идентифицировать мумии. Они принадлежали Йуйе и Туйе, родителям царицы Ти.

При всем многообразии и красоте найденных в гробнице предметов, для темы нашей книги главный интерес представляют обе мумии. Я видела фотографии этих мумий; приведенное выше их описание достаточно справедливо, особенно если позволить себе некоторый полет фантазии. У меня, должна признаться, фантазии недостает. Мне трудно, глядя на сморщенное лицо мумии, на твердую коричневую кожу, сжатые губы, впалые щеки, представить, что все это принадлежало первой даме древних Фив. Впрочем, кости головы, так сказать, основа красоты, позволяют все же сделать некоторые выводы. Брови у женщины, судя по всему, были округлыми и высокими, зубы ровными и белыми, лицо имело очаровательный овал. Но созданная в уме картина исчезает при взгляде на отталкивающее лицо мумии.

А вот мумия Йуйи, отца Ти, отталкивающего впечатления не производит. Даже наоборот. Йуйя, при жизни начальник отряда боевых колесниц (отсюда, возможно, колесница в его гробнице), был, по всей видимости, высоким человеком с волевыми чертами лица и сильно выдающимся крючковатым носом. Эллиот Смит, эксперт по мумиям данного периода, исследовав обе мумии, нашел, что череп Йуйи нехарактерен для Древнего Египта. Смит предположил, что Йуйя мог быть семитом. Что касается Туйи, его жены, то, по мнению Смита, она типичная египтянка того времени.

Я не знаю, был Йуйя семитом или нет. Некоторые египтологи считают его таковым – обычно ради того, чтобы подтвердить ту или иную теорию. Нет никаких указаний на то, что этот человек откуда-то переселился в Египет, – за исключением того факта, что его имя писали по-разному. Временами подобные разночтения появлялись, когда египтяне не были уверены, как написать какое-то иностранное имя правильно. Но я не считаю это достаточным доказательством. Если Йуйя действительно перебрался в Египет из какой-то другой страны, он должен был это сделать в совсем юном возрасте; для того чтобы подняться по бюрократической лестнице столь высоко, требовалось длительное время. Я не могу чем-либо опровергнуть или подтвердить мнение Смита. Во многих вопросах он показал себя выдающимся ученым, но порой чересчур увлекался собственными теориями, а не существует ничего более вредоносного для объективного исследования, чем «любимый конек».

Однако, хотя мы не знаем, был Йуйя семитом или египтянином, одно мы можем утверждать достаточно уверенно – из Нубии он не происходил. А если он не нубиец, а его жена типичная египтянка, нет никаких оснований приписывать нубийское происхождение их дочери.

4. НАРОД В РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

От египтян, какими они не были, перейдем к египтянам реальным. Мы обнаружим, что можем описать общие типы, даже не обращаясь к произведениям искусства. Ростом они были ниже нас: женщины примерно пяти футов, мужчины, как правило, не выше пяти футов пяти дюймов. И снова, как всегда, отметим особые случаи: так, Аменхотеп II был шести футов ростом. Кожа египтян имела коричневый оттенок; об этом может догадаться любой и без мумий, пробыв хотя бы недолгое время под нещадно палящим египетским солнцем. У тех египтян, чьи волосы еще не стали седыми, они обычно имели темный цвет – черный или темно-каштановый; они могли быть и прямыми, и волнистыми. В своей основной массе египтяне были народом некрупным. Описывая женщин, Смит часто упоминает маленькие изящные руки и ступни. Черты лица у большинства правильные, носы узкие, хотя у некоторых мумий можно обнаружить, как я бы назвала, нос «тутмосидов». Подобный нос был у Джорджа Вашингтона.

Антропологи различают два физических типа у населения Древнего Египта. Додинастические египтяне не были такими же, как народ Гизы Третьей и Четвертой династий. Самые ранние египтяне – изящные, невысокие, с маленькими тонкими лицами. Мужчины стройные, поскольку скелеты женщин и мужчин неразличимы – присущих современным мужчинам массивных костей скелета не обнаружено. Единственное исключение – народ Тазы, одной из очень ранних додинастических культур. У этих людей были квадратные головы, более массивные кости, более крепкие скелеты (слово «крепкий» не слишком подходит для описания скелетов, но именно его использовал один из землекопов, отсюда и пошло это определение).

Более позднее население плато Гизы напоминает тип людей из Тазы. Доктор Дерри, один из медиков-специалистов по Древнему Египту, утверждал, что этот тип также напоминает происходивший из Ливии правящий класс Двадцать первой династии.

Я не хочу углубляться в спор о двух различных расах, живших в Египте. Этот спор неразрывно связан с другими проблемами, к примеру, с тем, какая именно «раса» принесла в Египет его классическую культуру. Даже если согласиться, что в Египте жили люди разного физического типа, невозможно определить, какая из двух групп населения имеет исключительное право приписать себе монументальную архитектуру Египта, письменность, сложную социальную организацию. Более древний физический тип – невысокие додинастические египтяне с тонкими костями – могут быть отнесены к смуглому «средиземноморскому типу», к абиссинцам и сомалийцам. Мы можем дать им условное название «хамиты», хотя это слово больше подходит для обозначения группы языков, чем для описания народов (антропологическая терминология вполне может пересматриваться – за время существования антропологии в ней накопилось немало путаницы). Возможно, египтян более позднего времени можно отнести к семитам, имея при этом в виду, что определение «семитский» прежде всего относится к лингвистике. Лучше всего, однако, просто отметить, что среди египтян было два разных типа, хотя для современного человека они могли бы показаться одинаковыми: коричневая кожа, темные волосы, темные глаза. Ни одна группа людей никогда не была «чистой», если только не находилась в полной изоляции; если бы она стремилась к «чистоте», это бы означало этническое самоубийство из-за кровосмешения. Подобно всем нам, египтяне, по всей вероятности, быши полукровками. На севере они могли быть арабами или иметь семитскую кровь; на юге могли быть сильны нубийские элементы.

Поэтому расовая дискриминация становилась нелепостью. Дискриминация, естественно, была, но не на основе цвета кожи. Как греки и многие другие народы, египтяне называли себя «люди». Другие народы не быши людьми, но всего лишь варварами. Когда в каком-нибудь тексте упоминается Куш (Нубия), его всегда именуют «жалкий Куш». «Не беспокойся об азиатах, – говорит принц Тринадцатой династии своему сыну. – Они всего лишь азиаты». Позднее на смену презрению к иноземцам пришел горький опыт. Некоторые из «всего лишь» азиатов вторглись в Египет и завоевали его; позднее им на смену пришел и некогда тихий, «жалкий» Куш. Потом настал черед греков, персов и римлян. Однако завоевания и оккупации не поколебали веру египтян в собственное превосходство. В этом они быши ничем не хуже и не лучше нас; нам еще предстоит пройти долгий путь, пока мы обретем способность понимать, что величие принадлежит не нации, что его может заслужить лишь отдельный человек и что все люди – братья в своих слабостях и бренности, как и во многом другом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.