Наполеоновские войны

Наполеоновские войны

В это столетие взошла звезда величайшего русского полководца Александра Васильевича Суворова. Родившийся на территории Финляндии, он юношей поступил на службу в царскую армию и сражался против шведов, пруссаков и поляков. Генерал-майором он участвовал в турецкой кампании 1773–1774 годов, в которой прославился, а затем и в войне с Турцией 1787–1791 годов. За свои победы в Польше в последующие несколько лет он получил звание фельдмаршала. Когда в 1796 году умерла тогдашняя правительница Екатерина II, Суворов лишился друга и покровителя. Новый царь Павел I отправил героя в отставку, лишив его милостей за высказывание: «Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять? Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак, и я не немец, а природный русак».

По просьбе англичан и австрийцев он был возвращен из ссылки, чтобы возглавить союзные войска, отправленные против французской республиканской армии в Италии. По контрасту с негибкими, лишенными вдохновения маневрами союзнических полководцев Суворов со своей нестандартной стратегией и тактикой неожиданных ударов стал единственным военачальником, который мог бы нанести поражение столь же нестандартно мыслящим революционным генералам. И такое поражение ему удалось нанести. При Кассино, Требии и Нови он разбил французские силы в Италии. Но, как это часто случается во всех совместных предприятиях, между союзниками начались разногласия. Австрийцы не шли ни на какое сотрудничество, и их Верховное командование в Вене попыталось ограничить русского полководца в его действиях.

Суворову было приказано передислоцироваться в Швейцарию и соединиться там с австро-русской армией. Как и можно было предположить, австрийцы не позаботились предоставить обещанных вьючных мулов, а на мобилизацию таковых в сельской местности ушло много времени. Переход Суворова через Сен-Готардский перевал и неимоверно тяжелую местность, лежащую за ним, представлял собой эпический подвиг. Но даже когда его воины перевалили через горы, армия, которую они должны были усилить, оказалась просто несуществующей. Пока солдаты Суворова пробирались заснеженными тропами, французская армия под командованием маршала Андре Массена напала на союзников и разбила их, несмотря на чудеса храбрости, проявленные русской пехотой. Переход через Сен-Готард стал теперь смотреться легким приключением по сравнению с задачами, которые в этих условиях пришлось решать солдатам Суворова. Отрезанные от всех союзных сил и окруженные в Альпах многократно превосходящим их численно врагом, войско семидесятилетнего маршала смогло совершить беспримерный марш через покрытые вечными снегами горы и ледники, и в конце концов остатки его вышли из окружения и спаслись. Но эта кампания стала для старого солдата последней. Через несколько месяцев он умер в опале, снова лишившись расположения своего неблагодарного суверена. Менее чем через год царь был убит в результате дворцового переворота, а его сын Александр I воздал покойному полководцу по заслугам. Впоследствии в России орденом Суворова стали награждать тех военачальников, которые успешно провели крупные наступательные операции.

К изрядному неудовольствию Суворова, он и Наполеон так никогда и не встретились на полях сражений, но император Франции вскоре на себе узнал боевые возможности русского солдата-крестьянина. Аустерлиц стал еще одной попыткой остановить Наполеона и блестящей победой последнего – но при Эйлау он потерпел поражение. Весь день русские и французы сражались в слепящем снегопаде и при температуре около нуля градусов, и к концу дня императору оставалось только радоваться, что он удержал занимаемые позиции. Ночью русские отступили, но потери с обеих сторон были большие – 18 000 русских и пруссаков (незначительные силы которых подошли ближе к исходу дня) и 15 000 французов. Наполеон потерял также пять своих драгоценных «орлов», что добавило немалую толику к его уважительному отношению к русскому солдату. Хайлсберг показал, что русские могут сделать, сражаясь на подготовленных позициях, и, хотя Фридланд стал для русских катастрофой, отвага их конницы и пехоты во многом компенсировала слабость их Верховного командования.

Гренадер, казак и гусар эпохи Наполеоновских войн

Вершину воинской славы русский солдат обрел в 1812 году, когда Наполеон начал свою злополучную русскую кампанию. Было очевидно, что отвратительная работа штабов и коллапс системы снабжения станут причиной ужасных потерь еще до того, как захватчикам придется столкнуться с русскими силами. Тем не менее патриотизм и стойкость всего народа и беспримерная доблесть русских солдат под Смоленском и на Бородинском поле во многом способствовали поражению французов еще до того, как холод, голод и казацкие пики превратили отступление Великой армии в марш смерти. Тридцать тысяч наполеоновских воинов пали на Бородинском поле, в том числе сорок девять генералов и тридцать семь полковников. Зверь, по выражению Толстого, получил смертельную рану.

В русском обществе существовали различные точки зрения на государство и власть, но всякий раз, когда в страну вторгались завоеватели, весь народ сплачивался и поднимался на борьбу с ними. Владельцы громадных поместий, бескомпромиссные юные либералы, купцы и мужики – самые различные группы населения, которые в мирное время, в лучшем случае, с недоверием смотрели друг на друга, – поднялись на защиту святой матушки-Руси. И прибегли к совершенно необычному для западноевропейцев способу борьбы – и дворяне, и крестьяне сжигали свои жилища, чтобы не оставлять ничего захватчикам. Губернатор Москвы, по рассказу французского солдата и дипломата маркиза де Коленкура, «…оставил уведомление для французов на дорожном указателе, который обозначал дорогу в его поместье Воронцово, расположенное неподалеку от Москвы». Это уведомление было доставлено императору, который предал его осмеянию. Он много смеялся над ним сам и даже переслал его в Париж, где он, без сомнения, произвел впечатление как на общество, так и на армию, прямо противоположное тому, на которое рассчитывал его величество. Оно производило глубокое впечатление на каждого мыслящего человека, среди которых оказалось гораздо больше людей, восхищающихся губернатором, чем порицающих его, – хотя бы только за патриотизм, который тот выказал, жертвуя своими домами. Вот что представляло собой это уведомление: «В течение восьми лет я обустраивал этот клочок земли и счастливо жил здесь в окружении своей семьи. При вашем приближении все обитатели поместья в количестве одной тысячи семисот двадцати человек покидают его, тогда как я поджигаю свой дом, чтобы он не послужил вам жильем. Французы! В Москве я оставил два своих дома со всей мебелью стоимостью свыше полумиллиона рублей. Там вы найдете только пепел».

Уничтожение жилищ могло кое-кому показаться делом забавным, но сожжение Москвы оказалось отнюдь не шуткой. Большая часть города была объята пламенем, и планам Наполеона перезимовать в русской столице пришел конец.

К трудностям бездорожья и потерям от постоянных арьергардных сражений добавились все учащающиеся нападения многочисленных партизан. В одиночку или отрядами они постоянно преследовали маршевые части французов, захватывая в плен патрули или фуражиров, а также отбившихся от своих частей солдат. Некоторые из этих партизанских отрядов были весьма крупными: так, численность отряда Дорохова доходила порой до 2500 человек. Ко всему этому прибавились действия многочисленных отрядов казаков, одно только имя которых наводило больший страх, чем сами их нападения.

Они представляли собой великолепную нерегулярную конницу, бесценную в качестве разведчиков, рейдеров и боевого охранения, способную, с учетом применяемого в то время оружия с небольшой дальностью стрельбы, тучами кружить вне сферы поражения вокруг вражеских формирований, постоянно держа их в напряжении, и захватывать в плен любого, кто отставал от основной массы войск. При действиях в качестве регулярных войск и против сомкнутого строя они теряли значительную долю своей эффективности. Французский барон де Марбо и другие офицеры регулярных частей оценивали действия казаков в этих случаях не слишком высоко. Коленкур писал: «Они являются самыми лучшими из всей легкой кавалерии мира частями для охранения армии, разведки местности или несения патрульной службы на марше, но, когда мы встречали их строем и шли на них в атаку сомкнутыми рядами, они не могли оказать нам сопротивления, даже если они и превосходили нас численно вдвое…» И в другом месте: «Опасность заключалась не в атаках казаков, которых наши солдаты, если встречали их в строю, никогда не боялись…» Тем не менее многочисленные упоминания о них свидетельствуют о значительном вкладе, который вносили эти всадники в исход кампании. Сам вид этих постоянно видневшихся в отдалении групп всадников, рассыпанных по заснеженной равнине и наблюдающих за врагом, должен был напоминать полуголодным и полузамерзшим воинам великой армии стаи голодных волков.

Рядовой и унтер-офицер Преображенского полка, 1830 год

В ходе контрнаступления союзных армий русские через всю Европу дошли до самого Парижа. Лютцен, Баутцен, Дрезден и сражения французской кампании 1824 года – во всех них принимали участие русские солдаты. Несмотря на некоторые восточные анахронизмы, например, таких, как башкиры, вооруженные луками и стрелами (французы называли их «амурчиками»), чье появление на полях сражений в Германии вызывало у противников больше смеха, чем опасений, русская армия теперь находилась на уровне армии любой другой державы. Русская артиллерия отличалась огневой мощью и отличным обращением с орудиями, а кавалерийские части действовали более чем эффективно. Это была армия, с которой царь несколько позже, когда исчезла угроза с Запада, начал упорный «славянский марш» на Кавказ и к границам Персии, Афганистана и Китая.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.