II. Царь как сын Ра и самодержавный властелин

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

II. Царь как сын Ра и самодержавный властелин

Мемфисские цари V и VI династий не стали жрецами Солнца, монархия не эволюционировала в теократию. Однако сыновья Ра были автократами, бравшими пример со своего отца, Демиурга, Царя Неба и творца Вселенной. Гелиопольские тексты описывают занятия Ра, и эта картина полностью применима к земному царю, поскольку в Египте, как и везде, боги представали в образе людей[150].

Царь жил во дворцах (het) (Тексты пирамид, § 14), которые имели различную архитектуру и название, в зависимости от того, был ли это Дворец Верхнего Египта (per-ur) или Дворец Нижнего Египта (per-neser) (там же, § 852). Вместе два этих дворца представляли две области (iterti) (там же, § 731, 757, 1882) неба или земли. Они символизировали Два Египта, которыми правил царь. Перед дворцом возвышались шесты (senut) (там же, § 645), а иногда обелиски (там же, § 1178). Дорога вела к дверям дворца, возле которой стояли сфинксы с бараньими или львиными головами, стерегшие вход и «не подпускавшие людей» (там же, § 1726). Крепкие двери с массивными засовами преграждали вход во дворец и точно так же «не подпускали» чернь (там же, § 655). Иногда двери украшались протомами быков, изображениями бога Хонсу (там же, § 416). Внушительное число караульных, привратников и сторожей охраняли дворец, который также называли «домом, где охраняют царя» (step-sa).

Считалось, что царь должен подниматься с постели на рассвете, подобно солнцу. Стоило царю открыть глаза, как женщины из гарема приветствовали его песней хорошего предзнаменования под аккомпанемент музыкальных инструментов: «Пробудись с миром, как Богиня Корон пробуждается с миром! Да будет твое пробуждение спокойным!» В храмах точно так же будили богов. Фактически слово «утро», dua, означало утреннее приветствие или поклонение и с соответствующим детерминативом означало «поклонение».

Проснувшись, царь совершал омовение в купальне (qebehut), где слуги купали, делали массаж, а затем вытирали его. Царя сравнивали с богом Ра, который, проснувшись, видит богиню свежести (Кебехут), дочь Анубиса. С помощью четырех кувшинов воды она «освежает сердце бога после его пробуждения» (там же, § 1180). После омовения «Гор осушает тело Ра, а Тот осушает его ноги». Очистившись, царь облачался в свои божественные одеяния (там же, § 533) и завтракал (там же, § 404).

Затем наступало время исполнять свои «царские обязанности» и царь отправлялся во дворец, где его ждал особый писец (писцом Ра был бог Унег) (там же, § 952) и другие писцы. Они уже сидели перед своими письменными табличками с двумя чашами чернил – красных и черных – и свитками папируса (там же, § 954). Царь выслушивал доклады и письма, отчеты о доходах и расходах, вскрывал запечатанные папирусы, диктовал или сам писал ответы или «царские указы», запечатывал их своей большой печатью и отсылал гонцов (на небе это «Неутомимые» планеты) (там же, § 491).

Писец, заведовавший Книгой Бога (царя), надзирал за поставками продовольствия (kau) (там же, § 267), оборотом товаров и скота. В число приближенных царя входили его советники, то есть сыновья, братья и внуки, Царские Знакомые (rekh), его Друзья (smeru) и «ученые мужи» Дома Жизни, которые стояли по правую руку царя[151]. Из числа этих приближенных избирались начальники таинств (секретов) различных служб (позднее они стали секретарями в обычном смысле этого слова), которые становились доверенными людьми царя. Он снисходил до разговора с ними, был к ним милостив и оказывал им доверие, поскольку почти все они были членами царской семьи и воспитывались при дворе.

Когда царь давал аудиенцию, он восседал на троне перед дворцовой дверью. Именно здесь он публично осуществлял свои обязанности царя. Главными составляющими его власти были «изречение» и «суд».

Изречение состояло в «произнесении слов» (uzu medu) (там же, § 272), которые превращались в «царские распоряжения» (uzu nsut), то есть указы, записанные на табличках или папирусе, а впоследствии выгравированные на стелах, получивших название uzu. Устами царя «говорила справедливость» (ma?t). Подобно тому как Демиург по слову своему сотворил мир и все сущее, так и царь изрекает слова, обретающие реальность. Изреченное им слово порождало действия, которые незамедлительно осуществлялись слепо повиновавшимися ему подданными. Царю говорили: «Все, что ты сказал, исполнено». То есть царь «говорит: и то, что доселе не существовало, обретает плоть» (там же, § 1146).

Если, произнося речь, он желал сохранить status quo, то «говорил то, что есть, и не говорил то, чего нет» (там же, § 1159–1160).

Согласно египетскому обычаю, творящая сила царского слова персонифицировалась в боге Ху. «Что Ху изрекает» и «божественное изречение Его Величества» – выражения, которые использовал сам царь.

Суд состоял в «разделении слов» (uza medu), то есть в принятии решения. Когда умерший царь попадает на небо, о нем говорят: «Узрите все! Царь изрекает слова для людей и делит слова для живущих [богов]» (там же, § 272). Для вынесения решений царь давал аудиенцию у ворот дворца или «перед дворцом». Он надевал свой царский головной убор, брал в руки скипетр и хлыст и оглашал свои решения.

Даже на небе царь продолжал выполнять свои обязанности судьи и «сообщал свои решения людям» (там же, § 1124, 1160, 1166).

Эти решения и указы царя составляли Справедливость, Истину (ma?t), то есть публичное право. В то время кодексов законов еще не существовало. Закон создавался экспромтом, посредством царских декретов, когда того требовали обстоятельства. Закон был «тем, что любит царь», в противоположность тому, «что царь ненавидит», а больше всего он ненавидел, когда «нарушалось его слово» (там же, § 1161). Подданные не обсуждали законы, устанавливаемые царем: «Я творил закон, который любит Бог, каждый день»,

«Я – послушный исполнитель воли царя, я, послушный исполнитель воли Великого Бога; я люблю добро и ненавижу зло; то, что Бог возлюбил, справедливо».

Царь «говорил» со своими подданными лично, изрекая августейшие откровения, но он также держал при дворе ораторов, глашатаев, которые говорили от имени царя и отвечали от имени народа. Отсюда возникли выразительные титулы большинства древних придворных чиновников – Уста (ra), Язык (imra), Повторитель (то есть тот, кто повторяет слова царя, посланник, uhemu), Глаза и Уши царя и т. д. Геб выполнял при Демиурге Атуме-Ра ту же роль посланника, говорящего от имени Ра с человечеством и другими богами. Геба называли Устами Земли (там же, § 2169) и Мудрыми Устами (ra p?nt) (там же, § 1618).

Фараон отнюдь не посвящал большую часть своего времени военным делам. Разумеется, он создавал арсеналы, пополнял армию и заботился о подготовке новобранцев. Однако воином он становился лишь в военное время, на поле брани. В книге «От племени к империи» я рассказывал о военных действиях некоторых завоевателей в Нубии и Азии. Судя по памятникам, в мирное время мемфисские цари не инспектировали свои войска и не занимались их муштрой. Помимо сцен сражений в храмах мы видим изображения царей, поглощенных мирными занятиями. Вот царь натягивает тетиву своего лука, целясь в зверей, обитавших в пустыне. Охота была не только излюбленным времяпрепровождением, но также и священной обязанностью фараона. В убежищах пустынных тварей иногда скрывались сторонники Сета, традиционные враги Shemsu-Hor. Убивая газелей, львов или гиппопотамов, царь действовал подобно Гору и «защищал людей от зла, которое Сет мог причинить им» (там же, § 1594).

Хотя одной из ролей царя была роль главнокомандующего, его подчинение Ра (поскольку царь считался сыном бога) включало определенные условия. Царь все так же сражался в первых рядах своей армии и нес на себе основную тяжесть сражения, но он признавал, что ему помогает Ра и другие боги. Победа приписывалась не только доблести фараона, отдавалось должное и божественной помощи. В эпоху V династии, в период Сахура, мы видим Гора Сепду, крылатого грифона, во имя царя разрывающего своими когтями восточных варваров. Точно так же Гор из Дельты и Сет из Верхнего Египта приводили царю азиатских и ливийских пленных в оковах. Вспомним типичный диалог между Рамсесом II и Амоном-Ра, состоявшийся в разгар битвы у Кадеша. Этот призыв к богам и своевременное божественное вмешательство заставляют нас вспомнить I династию, когда царь сам сражался со своими врагами, в облике сокола, льва или быка разрывая или топча их. К Мемфисскому периоду сына Ра больше волновала справедливость, чем война, его заботили больше религиозные обязанности, чем военная слава.

Религия занимала доминирующее положение в повседневных занятиях фараона. В Египте, как и во многих древних обществах, царь по определению являлся верховным жрецом в любом храме и по отношению к любому богу. Далее мы познакомимся с ежедневными ритуальными обязанностями, которые выполнял фараон в этом качестве. Итак, поскольку фараон назывался сыном Ра (а также и других богов), на него, в дополнение к обязанностям царя, налагались обязанности сына. Поклонение богам становилось для него семейным культом, поклонением своим предкам.

Несомненно, даже в Тинитский период строительство святилищ и отправление культа являлось заботой царя. В текстах Палермского камня перечисляются главные события каждого правления, которыми были строительство зданий, создание изваяний и проведение празднеств. После триумфа Гелиополя эта благочестивая деятельность – возведение храмов богам, и в особенности Ра, – стала основной обязанностью фараона. Одно из преданий, процитированное выше, определенно говорит, что жрецы считали, что вправе ожидать милостей от царя, которому они помогали удержаться на троне. Объявляя богам о предстоящем рождении своих сыновей, будущих царей, Ра говорит: «Они наполнят благом эту землю, построят вам храмы, наполнят ваши алтари приношениями, наполнят ваши столы возлияниями и увеличат ваши домены».

Рис. 46. Солярный храм V династии. Перед обелиском – жертвенник. Вечерняя ладья Солнца справа от храма

Цари V династии проявили свою сыновнюю почтительность к Ра, построив к западу от Мемфиса первые из известных нам в Египте величественные храмы. Это были грандиозные сооружения, открытые небу и с очень простой планировкой. В центральном дворе возвышалась «мастаба», увенчанная высоким массивным обелиском из белого камня. Перед ней располагался алтарь для приношений. Обелиск олицетворял собой запечатленный в камне луч солнца – символ самого Ра. Названия шести таких храмов и имена построивших их шести царей обнаружены на памятниках и на Палермском камне – «Время Ра» (Усеркаф), «Страна Ра» (Сахура), «Место Сердца Ра» (Какаи), «Покой Ра» (Неферра)[152], «Слава Сердца Ра» (Неусерра)[153] и «Горизонт Ра» (Менкаухор). Эти храмы подобны литании в камне в честь Солнца. В каждом из них благодаря царской щедрости были жрецы, земли и приношения. Предполагалось, что царь ежедневно будет выполнять обязанности верховного жреца лично или уполномочив на то другого жреца. Рельефы, сохранившиеся в храме Неусерры, рассказывают о закладке храма царем и празднестве Сед, на котором главное место занимал Ра, поскольку царское торжество проходило в его святилище. Материалы, скульптуры – все в этом сооружении свидетельствует о тщательности выбора и стремлении царя выказать сыновнюю благодарность Ра, своему отцу.

В исполнении обязанностей жреца, воина и судьи царь стремился следовать примеру Ра. Будучи живым воплощением бога на земле и стремясь во всем походить на богов, царь приобретал их влияние и престиж, и подданные выражали свое почтение самыми разными способами.

Если царь путешествовал в паланкине или на царской лодке, о его продвижении возвещали глашатаи, бежавшие перед кортежем (Тексты пирамид, § 1539). Придворные стояли вдоль дороги, солдаты эскорта склонялись перед царем, все поднимали руки в знак почтения, восклицая: «Поклон тебе, Бог живущих, узревших твою красоту!» Когда царь появлялся во дворце или храме для участия, например, в «коронационном торжестве», он занимал место «на своем троне из черного дерева, подобно Ра, главенствующему в эннеаде» (там же, § 1906) или «на железном троне, украшенном головами свирепых львов и ногами Великого Жертвенного Быка» (там же, § 1124)[154]. Царь вставал, держа скипетр, поднимал руку, и боги сходили к нему со склоненной головой… «ибо этот Сар есть Сар всего мира», как они говорили о нем (там же, § 1127). «Касание носом земли» перед царем – этот обряд должен был проделать каждый, кто представал перед владыкой. Иногда, в знак особого благоволения, царь позволял приблизившемуся к нему поцеловать не землю, а ноги повелителя. Облаченный в золотые одеяния, сияя подобно самому Ра, с искусственной бородой на подбородке и двумя живыми Коронами – символами богинь Нехебт и Уаджет – на голове, находящийся под покровительством Урея, сверкающего на лбу фараона, царь внушал своим подданным благоговейный трепет, отраженный в некоторых гимнах. Один из таких гимнов обращен к Короне Севера: «О Красная Корона! Великая! Великая кудесница! О Пламя [Урей]! Да будет царь внушать такой же страх, какой внушаешь ты. Да будет царь почитаем так, как почитаем ты. Да будут люди поклоняться царю так, как они поклоняются тебе.

Да будет царь любим так, как любим ты. Да будет Душа его главенствовать среди живущих. Да прострется Власть его над Духами. Да укрепится меч его против врагов его»! (там же, § 196).

Фараону, этому земному воплощению бога, тем не менее были не чужды потребности, свойственные и самым бедным из его подданных. Время от времени он нуждался в отдохновении от своих августейших обязанностей и придворные стремились развлечь владыку. Он «веселил свое сердце», слушая певцов, исполнявших песни под аккомпанемент флейт и арф, наблюдал за танцующими девушками или дивился на пигмеев, которых царские слуги доставляли из Судана и о которых ходили слухи в городе (там же, § 1189). Иногда перед фараоном представал фокусник, выполнявший удивительные трюки, заставляя, например, льва «следовать за собой без привязи» или «приживляя отрубленную голову на место». Когда фараон скучал или ему хотелось развлечься, он призывал своих чародеев и повелевал им развеселить его сердце. Тогда один из чародеев предлагал: «Пусть ваше величество прикажет спустить на воду лодку, и пусть гребцами на ней будут самые прекрасные девушки царского гарема. Сердце вашего величества возрадуется, когда вы увидите прекрасные тростниковые заросли вашего озера, когда ваш взор упадет на прекрасную землю, что окружает озеро. Пусть приведут также двадцать женщин из числа тех, у кого прекрасное тело, прекрасная грудь и красивые волосы и у которых еще нет детей. Пусть возьмут двадцать сеток для волос и эти женщины пусть облачатся в них». Его величество сделал все, как было сказано. Пришли женщины, и сердце царя возрадовалось при виде красавиц, взмахивающих веслами».

Еще одним важным моментом в жизни фараона был прием пищи, когда изобилие и высокие достоинства блюд делали владыку предметом восхищения и зависти со стороны его подданных.

В церемониях царская трапеза предварялась обрядом очищения – полосканием рта, омовением рук, окуриванием благовониями, помазанием маслом, подрумяниванием лица и облачением в чистые одежды – все это свидетельствовало не только о его чистоплотности, соблюдения подобных обрядов требовала религия. Принятие пищи было ритуальным действом, жертвоприношением, для которого земледельческие боги даровали свою плоть и кровь.

Очистившись душой и телом, царь садился за стол. Первоначально столом служила простая циновка, на которую ставился хлеб конической формы или кувшин с пивом. Хлеб и пиво были основными продуктами питания, составляли типичный рацион египтянина. В иероглифическом письме символом, обозначающим слово «приношение» (hetep), служит хлеб или кувшин на циновке, а детерминативом для пищи является конический хлеб, кувшин пива и круглая лепешка. «Царское приношение» (hetep nsut) показывает, насколько развилось земледелие и скотоводство и насколько увеличилось производство продуктов питания. Пища была изобильной и разнообразной. Хлеб и лепешки разложены в четырнадцати отсеках, затем шел лук, десять кусков мяса (говядина, мясо коз и антилоп), пять сортов мяса птицы (гуси, утки), между блюдами подавались ячменные лепешки. Напитки включали два вида молока, четыре сорта пива, напиток из забродившего инжира, четыре сорта белого и красного вина. Затем подавались пироги с овощами и свежие или сушеные фрукты.

Разнообразие и изобилие, не знавшее ограничений, – вот что отличало царский стол. Подобно богу Ра, в распоряжении царя были «тысячи хлебов, тысячи кувшинов пива, тысячи кусков мяса зверей и птиц и все, что требуется богу» (там же, § 2006). Как все божественные существа, фараон был «владыкой пяти трапез» в день. Для него и «простая вода была вином», то есть даже самые обычные напитки были наилучшего качества (там же, § 128–130). Подобно богам, фараон «никогда не знал голода или жажды» (там же, § 382).

Для поддержания жизни в его распоряжении были «все наилучшие и чистые вещи, что дает небо, творит земля или Нил приносит из сокровенного убежища»[155] (рис. 47).

Рис. 47. Сети I перед жертвенником. За царем – его Ка, он защищает царя и несет его имя Гора-Ра. Абидос

Список блюд, дающий нам представление о царском меню, в то же время является чем-то вроде каталога продуктов питания и запасов (zefau), которые царь хранил на своих «складах», число которых было достаточно велико уже в Тинитский период.

Пища и ее запасы олицетворялись божествами, обособленными от обожествленной сущности Ка, чье имя во множественном числе – кау – собственно и означает продукты питания. Царь носил титул, представлявший огромную важность для содержания подданных, – он «главенствовал над пищей всех живущих» (khenti kau ankhu neb), он приносил пищу в дар богам, которым поклонялся, и людям, живым и мертвым, которых он желал взять в услужение.

С этой точки зрения «приношение царя» (hetep rdu nsut) представляло собой социальный институт и в большой степени содействовало политике централизации. Боги и люди стали nourris, «накормленными», как называли в Средние века вассалов. Их физическое существование и питание зависели от щедрости владыки. Изобильная царская трапеза, список блюд которой выбивался в храмах и гробницах, возвещала о превосходстве фараона, усиливая его авторитет и поднимая его престиж. Тут уместно вспомнить состязания в щедрости, торжественную раздачу пищи и даров, при помощи которых претенденты на власть в древности демонстрировали свое благосостояние. Кроме всего прочего, принятие богами и людьми этого «приношения царя» служит признанием его авторитета, покорности подданных его власти. Боги и люди словно договором связываются с тем, кто кормит их.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.