Приложение
Приложение
I
ПЕСНЬ НА СМЕРТЬ ХОЧБАРА[140]
Гонец прибыл от Авар-хана, чтобы пригласить Хочбара в Гедатль[141].
«Я поеду в Хунзах, о моя мать».
«Нет, мой сын. Пролитая кровь помнится долго, ханы – да пусть они исчезнут с лица земли – заманивают людей в ловушку».
«Нет, я все же поеду. Иначе они решат, что я боюсь их, а презренный Нутцал назовет меня трусом».
И Хочбар отправился в Хунзах, гоня перед собой быка, подарок хану. С собой он вез кольцо в подарок его жене.
«Приветствую тебя, Нутцал из Аварии».
«Приветствую тебя, Хочбар из Гедатля. Наконец-то ты пришел, волк, пожирающий овец. Вот ты и здесь, враг всех аваров».
Пока они беседовали, глашатай громко закричал:
«Пусть тот, у кого есть повозка, привезет из леса, что над аулом, сосновых дров. Тот, у кого нет повозки, пусть даст ему своего осла; тот же, у кого нет ни осла, ни арбы, пусть принесет дрова на собственной спине! Наш враг Хочбар попал в наши руки. Сделаем же костер и сожжем его!»
Глашатай умолк, и 6 человек набросились на Хочбара и связали его. На пологом склоне горы они развели такое пламя, что даже скала раскалилась докрасна. Они подвели Хочбара к костру; туда же они привели его храброго коня. Они закололи коня своими саблями, надвое разломали острую сабли Хочбара и бросили ее в костер – герой даже глазом не моргнул.
«Иди сюда, Хочбар. Спой нам что-нибудь; говорят, ты большой мастер петь. Сыграй нам что-нибудь на дутаре – говорят, ты хорошо играешь».
«Я действительно хорошо пою, но вы заткнули мне рот; я хорошо играю, но вы связали мне руки».
Молодые люди закричали, что Хочбара следует развязать, но старейшины сказали: «Волк всегда останется волком».
Но молодые люди настаивали, и героя развязали.
«Теперь слушайте меня, люди Хунзаха. Я спою вам песню, а ты, хан, не перебивай меня. (Он поет под дутар.)
Разве не я влезал в твое окно и уносил шелковые шаровары твоей жены? Разве не я снимал серебряные браслеты с белых рук твоих любезных сестер? Разве не я перерезал горло твоему любимому быку? Там, наверху, – пастбища. Кто увел твоих овец? А вдовы? Кто убил их мужей? Вокруг я вижу много сирот. Кто сделал их сиротами? Невозможно подсчитать, сколько врагов пало от моей руки на полях и в лесах. Я уничтожил более трети мужчин твоего племени. Вот дела, достойные славы. Но заманить человека обманом и убить его – что мы скажем на это?»
Пока Хочбар играл и пел, двое маленьких сыновей хана подошли и устроились у его ног. Внезапно он схватил обоих и прыгнул прямо в пламя.
«Что вы кричите, щенки Нутцала? Разве я не сгорю вместе с вами? Что вы пищите? Разве я тоже не люблю дневной свет? Мой храбрый конь так часто топтал бегущих аваров! Увы! А мое острое копье, которое пронзило стольких воинов Нутцала! Увы!
Не рыдай, моя мать, – твой сын умер не напрасно.
Пусть не печалятся мои сестры – я умираю славной смертью».
До ночи торжественно били барабаны – Хочбар из Гедатля погиб!
И всю ночь не смолкали стенания и рыдания – ведь он унес с собой аварских царевичей!
Без сомнения, смерть Хочбара – событие вполне историческое, и дата его известна. Однако обстоятельства его смерти не вполне ясны. Упоминание о сосновом лесу вблизи Хунзаха вызывает серьезные сомнения, ведь вокруг этого селения нет ни деревца, да и раньше их там не было. Отличительная особенность этой местности – это абсолютное отсутствие всякой растительности. В целом же эта песня характерна для местной культуры – в ней говорится о гордости и мужестве Хочбара, о его стоической твердости, с которой он перенес гибель любимого коня. Высокая же нота его посмертной песни изобилует оскорблениями, основанными на фактах, но сильно преувеличенных. Все это должно было вызвать восхищение горцев, а в сцене гибели Хочбара энтузиазм слушателей не знал границ. Нетрудно себе представить Хаджи-Мурата в сходной ситуации – он бы вел себя точно так же.
II
Неизвестно, что пели в подобных случаях Хаджи-Мурат и его товарищи, но следующая «Песнь на смерть Хамзада» рисует нам живописную картину и является интересным образцом чеченской поэзии.
«Белый ястреб настигает добычу и хватает ее своими острыми когтями. Он хватает ее – и погружает клюв в ее кровь.
Быстрая пантера настигает добычу и раздирает ее своими мощными лапами.
Смелый Хамзад вместе с храбрыми всадниками из Гиха переходит на левый берег Терека и оставляет реку далеко позади себя.
Смелый Хамзад перешел Терек и углубился в Ногайские степи. Он и его товарищи захватили табун белых лошадей и вновь перешли Терек, гоня лошадей перед собой.
На заре он погнал табун в заросший густым кустарником Ширван, на гору черкесов.
К полудню возникла опасность, а воины уже устали. Они остановились у Ширван-Кулы и спрятали свою добычу в зарослях.
Спрятав добычу и своих товарищей в лесу, Хамзад поднялся на высокий курган и посмотрел, не приближаются ли русские.
Он видит многочисленный отряд там, где он недавно перешел Терек. Со скоростью облака, гонимого ветром, отряд приближается к месту, где затаились люди Хамзада.
Увидев это, он спустился с кургана и сказал своим товарищам: «Они преследуют нас. Они быстры, как ветер. Не бойтесь, мы будем биться, как голодные львы».
И еще он сказал им: «Мы зарежем коней и скот и сделаем заграждение из их трупов. Так мы сможем защититься».
Его товарищи с радостью согласились. Они перерезали горло лошадям, убили скот и соорудили из их трупов забор.
И снова заговорил Хамзад: «Наиб Гиха, Ахверды-Магома, без сомнения, стоит на вершине. Когда он услышит шум боя, он бросится нам на помощь, как птица».
Но это он сказал, лишь чтобы подбодрить своих товарищей.
Хамзад со своими бойцами спрятался за кровавым укреплением и приказал наблюдать за врагом.
И вот появляется всадник – князь Кагхерман – и кричит: «Чьи вы люди?»
Часовой не отвечает, но передает вопрос Хамзаду. «Князь Кагхерман хочет знать, чьи мы люди».
Храбрый Хамзад вышел из-за укрытия и подошел к всаднику. «Что ты хочешь от нас?» – «Знать, чьи вы люди».
Хамзад засмеялся. «Мы не знаем никаких господ и не хотим знать. Мы разбойники из Гиха и пришли за добычей». – «А ты, случайно, не Хамзад?» – «Да, я Хамзад».
«Жаль, Хамзад, что ты пришел сюда. Мы окружили тебя. Ты сможешь спастись, если только вдруг превратишься в птицу. Русский командир послал меня: он сохранит тебе жизнь, если ты сдашься без боя».
На это Хамзад ответил:
«Я пришел сюда, чтобы отомстить. Если я сдамся, все люди Гиха будут смеяться надо мной и презирать меня.
Как усталый и голодный волк стремится в лес, как измученный конь спешит на свежее пастбище, так и мои товарищи стремятся схватиться с вами в смертной схватке. И я не боюсь тебя, Кагхерман. Я смеюсь над тобой и твоей силой – ведь нам помогает всемогущий Аллах».
И еще он сказал:
«Мы когда-то жаждали золота и наживы, но сегодня для нас нет ничего более драгоценного, чем черный порох. Сегодня золото – не деньги, сегодня лишь острая сабля – наше золото».
Кагхерман вернулся к своему командиру и сказал, что Хамзад отказался сдаться. А Хамзад вернулся к своим товарищам и стал говорить с ними.
Затем подошел русский отряд, и начался обстрел. Хамзад и его товарищи отстреливались.
От выстрелов в воздухе повис густой дым, и Хамзад сказал: «Будь проклят этот день. Так жарко, а мы можем спрятаться лишь в тени своих сабель».
И еще он сказал: «Какой густой дым! Как темно! Только наши ружья блестят в темноте. Гурии смотрят на нас с небес и думают, чьими они станут. Та, которая упадет на самого храброго из нас, будет гордиться этим; та же, что упадет на менее храброго, вспыхнет от стыда и уйдет от него. И пусть у того, кто сегодня струсит, почернеет лицо, когда он предстанет перед Аллахом».
Но в душе Хамзад знал, что смерть уже близка. У него не было надежды на спасение.
Высоко в небе он увидел птиц и крикнул им:
«О птицы небесные! Передайте наше последнее приветствие наибу Гиха Ахверды-Магоме. А еще передайте наш привет красавицам и скажите, что мы грудью встретили русские пули. Мы хотели бы найти свое последнее пристанище в Гихе, чтобы все люди скорбели по нас, но Аллах не даровал нам этой милости. Над нами раздастся не рыдание наших любимых, а лишь вой голодных волков. Вокруг нас соберутся не наши родные, а лишь стая шакалов.
И еще скажите им, что мы погибли с саблями в руках на земле гяуров. Вороны выклевали наши глаза, а волки сгрызли нашу плоть».
Русский переводчик говорит нам, что он не раз видел слезы на глазах чеченцев, слушавших эту песню о Хамзаде, который был разбойником из одного аула на Тереке. В годы зарождения мюридизма он бежал в горы и во главе небольшого отряда нередко доставлял серьезные неприятности казачьей линии. Благодаря его мужеству и отличному знанию местности его набеги почти всегда были удачными.
Вот еще одна чеченская песня на смерть героя.
Земля высохнет на моей могиле,
О моя мать.
И ты забудешь обо мне.
Надо мной будет колоситься трава,
О мой отец.
И ты не пожалеешь обо мне.
Когда слезы перестанут заволакивать твой взор,
О моя сестра,
Ты не будешь горевать обо мне.
Но ты, мой старший брат, ты никогда не забудешь,
Что я не отомщен.
И ты, мой младший брат, всегда будешь горевать обо мне,
Ведь ты ляжешь рядом со мной.
Стоит отметить, что в этой песне выражена твердая уверенность в том, что брат отомстит за погибшего.
III
ПЕСНЯ ШАМИЛЯ
(сочиненная им самим)
О слуги Аллаха, люди Аллаха,
Помогите нам именем Его.
Дайте нам свою помощь.
Может быть, нам будет сопутствовать удача.
Во имя Аллаха, помогите нам.
О Ахтаб и Аудат, О Абдал и Асад[142],
Помогите нам, вступитесь за нас перед Аллахом
И во имя Аллаха.
К кому нам обращаться, как не к вам?
У нас нет никого, кроме вас.
Мы ищем счастья только у вас,
О святые слуги Аллаха.
Во имя Аллаха!
Мы молились людям Господа нашего,
И они навлекли страдания на наших врагов;
Они истинные Врата, ведущие к святой тропе,
И это та тропа, которую мы ищем,
Во имя Аллаха!
О Боже, во имя твоих святых,
Даруй нам конец, тот, которого мы жаждем,
Чтобы нам улыбнулось счастье
И мы могли бы упокоиться с Богом[143].
Во имя Аллаха,
О, та-ха; о, я-син.
О, ха-мим: о, та-син[144].
Мы ваши несчастные слуги, вас одних мы прославляем,
Во имя Аллаха.
Ваша воля была услышана,
Она стала нашим желанием и нашей надеждой.
Ваше имя – наше оружие, ваша слава – наше знамя.
Во имя Аллаха.
Мы обращаемся к вам с нашими нуждами,
Мы просим вас выполнить их.
Молитесь за нас, о святые.
Молитесь за нас,
Во имя имен и качеств, во имя высшего существования,
Во имя пророков и их дел.
Во имя Аллаха.
Во имя Та-ха, повелителя мира,
Во имя Али – самого святого.
В ваших глазах свет правды,
Ведите же нас к заветной цели,
Во имя Бога, выбравшего вас,
Давшего вам свет.
Во имя того, кто дал вам силу,
Придите и помогите нам.
Во имя Аллаха.
Обнажите свои сабли, люди,
Придите нам на помощь,
Оставьте сон и покой,
Я призываю вас именем Бога.
Во имя Господа.
На помощь, храбрецы,
Придите и победите, о мои друзья.
Победите, избранные,
Во имя Аллаха.
До этого момента песня описывала этапы, зафиксированные в тарикате. Теперь же Шамиль обращается непосредственно к мюридам.
Среди вас Зайнуль-Абидин[145],
Вот он стоит у дверей.
Он разочарован недостатком твердости у вас,
И он молится Богу.
Во имя Бога.
Вы врата, ведущие к Аллаху,
Идите же и поспешите.
Те же, кто колеблются,
Вычеркнуты из рядов защитников Бога.
Во имя Бога.
Мы не раз побеждали, не раз мы молились с друзьями[146],
Не раз пускали свои чаши по кругу[147],
Не раз мы пили из них, вспоминая имя Аллаха.
Во имя Аллаха.
Мы долго шли, но пришли в нужное время.
Мы совершали паломничества и вновь возвращались.
Везде мы спасали своих братьев,
И мы нашли людей Бога.
Во имя Бога.
Зайнуль-Абидин вдохновляет вас,
Он стоит у ваших дверей.
Господь убережет вас от отступничества,
О борцы за дело Аллаха.
Эту песню пели хором все мюриды вместе с Шамилем, который всегда ездил шагом, за исключением случаев, когда участвовал в военных операциях.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.