Глава 27

Глава 27

Война в Сьерре и Арагоне. – Дуррути. – Первые иностранные добровольцы. – Джон Корнфорд. – Модесто. – Эль Кампесино. – Пятый полк.

В первых числах августа на двух основных полях сражений начала испанской войны наступило относительное спокойствие. В Арагоне линия фронта тянулась на юг от Пиренеев, проходя мимо Хаки, Уэски, Сарагосы, Бельчите, Дароки и Теруэля (все они были в руках националистов), а дальше, как считали «антифашисты», ответственность за нее несла Валенсия. Позиции республиканских войск врезались клиньями на территорию националистов у Тардьенте (там была штаб-квартира колонны PSUC) и Сьетамо, которое взял гарнизон из Барбастро, сохранивший верность республике (оба городка недалеко от Уэски). Штаб основной колонны POUM обосновался в Лесиньене, к северо-западу от Сарагосы, в горах Сьерра-де-Алькубьерре. Вдоль Эбро в Осеро и Пине стояли анархисты Дуррути. На юге в Монтальбане бывший плотник Ортис командовал смешанной группой с преобладанием анархистов. Самой мощной из перечисленных частей была колонна Дуррути, которая подошла к Сарагосе на расстояние штурмового броска. Здесь полковник Вильяльба, командир гарнизона Барбастро и по крайней мере официально командующий всем фронтом, уговорил Дуррути остановиться, опасаясь, что его могут отрезать. Милиция остановилась в виду Сарагосы. «И восемнадцать месяцев огни города продолжали призывно мерцать в ночи, подобно иллюминаторам огромного лайнера», как потом написал Джордж Оруэлл. Линия фронта состояла из выдвинутых вперед частично укрепленных позиций на возвышенностях; в расположенных за ними деревнях стояли примерно по 300 человек.

Карта 10. Наступление республиканской милиции в Арагоне

Такая группа, на вооружении у которой обычно имелось шесть легких полевых пушек и по две гаубицы, практически не поддерживала связи с колонной в другой деревне или на соседнем холме. Например, бойцы PSUC послали из Тардьенте в Барселону грузовик с трофеями. На пути его охрану остановили солдаты POUM и расстреляли как грабителей. Гробы с трупами вернули в Тардьенте. Деревни, через которые проходила барселонская милиция, приобщались к революции. Так, жители Лериды решили спасти от пламени свой кафедральный собор. Дуррути тут же положил конец этим упадническим настроениям. Собор сгорел дотла. Тем не менее склонность Дуррути к насилию вызвала к нему ненависть крестьян Пины (пуэбло неподалеку от Сарагосы), и его колонна, провожаемая молчаливыми проклятиями, была вынуждена оставить эту деревню.

Националисты укрепились на точно таких же позициях, хотя их офицеры старались блюсти воинскую дисциплину. У регулярных частей не хватало энтузиазма, что компенсировалось отсутствием дисциплины и у каталонцев. Но фалангисты были полны такого же яростного боевого пыла, как и их противники. Их сердца наполнились жаждой мщения, когда бомба, сброшенная единственным бомбардировщиком республиканцев, поразила знаменитое изображение Девы Пи-лар Сарагосской, хотя и не взорвалась. Дело было не только в религиозных чувствах. Незадолго до этого святая была торжественно объявлена капитан-генералом города его покровительницей.

В революционных колоннах было несколько групп иностранцев – главным образом немецкие и итальянские эмигранты, коммунисты и социалисты, которые, скрывшись от Гитлера и Муссолини, прибыли на Олимпиаду рабочих в Барселону. Итальянцы организовались в так называемый Батальон Гастоне-Соцци, а немцы под командованием Ганса Беймлера, бывшего депутата рейхстага от коммунистов, – в Центурию Тельмана (в нее входило около ста человек)¹. Французы и бельгийцы составили Парижский батальон. Среди них было и несколько женщин. Они не относились к какой-то конкретной политической группировке, хотя среди них и доминировали коммунисты. В конце августа еще одна группа итальянцев из колонны под командованием Карло Россели вступила в бой под Уэской. Первыми английскими добровольцами в Испании были Сэм Мастере и Нат Коэн, два закройщика из Ист-Лондона, которые, приехав во Францию на велосипедах, застали там начало мятежа и сразу же отправились в Барселону. Оба они были коммунистами. В Барселоне Мастере и Коэн организовали центурию, названную в честь английского коммуниста Томаса Манна. Раньше Мастере воевал в Центурии Тельмана². Тем не менее до сентября она не участвовала в боевых действиях. Первым англичанином, который попал на фронт, оказался Джон Корнфорд, двадцатилетний студент-историк кембриджского Тринити-колледжа, праправнук Чарльза Дарвина и сын Лоренса, профессора античной философии в Кембридже³. Когда в бою под Скиросом погиб Руперт Брук, его так потрясла эта смерть, что через месяц он крестился, взяв себе имя Руперт, хотя, оставаясь практичным интеллектуалом, всегда представлялся как Джон. В свои двадцать лет Конфорд уже считался одним из столпов английской коммунистической партии⁴. В девятнадцать лет он женился на дочери шахтера из Уэльса. Поэт Корнфорд дважды становился первым на своем курсе историков; он входил в состав комитета по организации Кембриджского профсоюза. Несмотря на жесткость и несгибаемость его коммунистических взглядов, поэтическая натура Корнфорда постоянно давала о себе знать.

Война в Испании в огромной мере способствовала развитию его поэтического таланта. Как ни странно для коммуниста, но на Арагонском фронте он 13 августа присоединился к колонне POUM в Лесиньене. Произошло это потому, что у него не было при себе документов, доказывающих его «антифашистские взгляды», и отряды PSUC отказались его принять. Первой из погибших английских добровольцев оказалась женщина, Фелисия Браун, художница и член коммунистической партии. Она пала 25 августа на Арагонском фронте. До этого она жила в Коста-Браво и дралась на улицах Барселоны, куда прибыла на Олимпиаду⁵.

К началу августа накал боев в Сьерре к северу от Мадрида заметно ослаб и там воцарилось спокойствие. Попытки захватить господствующие высоты, которые продолжались до конца июля, кончались неудачами. Генерал Рикельме, на которого республика возлагала основные военные надежды, сменил неудачливого полковника Кастильо, командовавшего силами милиции. Неудача наступления заставила еще раз сменить командование, которое на этот раз взял на себя полковник Асенсио Торрадо⁶, самый блистательный военный стратег среди офицеров, оставшихся верными республике. Правительство продолжало удерживать все узловые точки подходов к Мадриду, кроме перевалов Альто-де-Леон и Сомосьерра, через которые генерал Понте (сменивший полковника Серрадора) и Гарсиа Эскамес спустились, соответственно, на три и восемь миль в сторону Мадрида. Поскольку боеприпасов не хватало, Мола приказал им воздержаться от попыток дальнейшего наступления. Обе эти группы, состоящие из солдат регулярных войск, карлистов и фалангистов (на Альто-де-Леоне было больше фалангистов, а на Сомосьерре – карлистов), держали оборону против значительно превосходящих их сил правительственной милиции.

Республиканцы в Сьеррас, не в пример своим соратникам в Арагоне, были в первую очередь бойцами и лишь потом – революционерами. Даже анархисты понимали, что если хочешь выиграть бой, то приходится подчиняться какому-то порядку, а главными их частями командовал профессиональный офицер, майор Переа. Все милиционеры носили «моно», и на головных уборах у них были обозначения их профсоюзов (а не политических партий). Как и те части, что вышли из Барселоны, мадридская милиция была организована в колонны, примерно по 600 человек в каждой. Колонны обычно состояли из шести батальонов, или центурий, приблизительно по 100 человек. Обычно одни из них брали себе громкие названия, многие из которых вызывали в памяти давние революции или уличные бои – например, «Парижская коммуна». Другие называли себя именами современных политических лидеров, таких, как Пассионария. Несколько подразделений были известны как Стальные батальоны, ибо в них входил отборный состав членов профсоюзов или партий. Тем не менее, среди республиканских частей в Сьеррас самой знаменитой был Пятый полк, созданный коммунистической партией. Он получил такое название потому, что обычно в Мадриде стояли четыре полка. Коммунисты с самого начала создали четкую военную организацию полка, противопоставив ее разболтанному революционному энтузиазму милиции.

Основу Пятого полка составляла социалистическая и коммунистическая молодежь, но и остальные присоединялись к нему, откликнувшись на призывы Пассионарии. В конце июля на фронт отправились примерно 8000 человек этой части. Кроме четкой военной организации в Пятом полку существовал и институт политических комиссаров по образцу Красной армии времен Гражданской войны в России, которые должны были убедительно разъяснять бойцам цели, за которые они воюют. В России эта система была создана для контроля над царскими офицерами, воевавшими на стороне Красной армии. Теоретически в Пятом полку при командирах всех рангов, вплоть до полковника, тоже существовали комиссары. И теоретически комиссар должен был визировать каждый приказ командира. Но на практике ничего этого не было. Духовной силой полка был итальянский коммунист Видали (Карлос Контрерас). Безжалостный в той же мере, как и решительный и энергичный, он пользовался репутацией человека, который лично расстреливал трусов, и в то же время включил в состав Пятого полка мадридский муниципальный оркестр, под маршевые мелодии которого полк чеканил шаг. Под руководством Видали выросли известные военные руководители из среды испанских коммунистов – знаменитый Энрике Листер⁷, недавний каменщик, и Хуан Модесто, в прошлом лесоруб, служивший сержантом в Иностранном легионе под командованием генерала Франко. Оба этих незаурядных и талантливых человека принимали участие в астурийском восстании 1934 года, после которого им удалось добраться до России, где они учились в военной Академии имени Фрунзе. Листер еще мальчишкой попал на Кубу, где осваивал искусство профсоюзной политики на стройках Гаваны. Позже он организовал кровопролитную революцию в Ла-Корунье. Третьим коммунистическим лидером, который появился во время боев в Сьеррас, стал Валентин Гонсалес, известный под именем Эль Кампесино (Крестьянин). Он обрел известность из-за своей бороды, мощного телосложения, говорливости и физической силы. Недоброжелатели говорили, что и борода и прозвище Гонсалеса – предметы творчества коммунистов, стремившихся привлечь крестьян в коммунистическую партию. Сам он говорил, что стал известен еще с шестнадцати лет, когда взорвал четырех гражданских гвардейцев в их одинокой караульне в Эстремадуре и ушел в горы. Позже он воевал в Марокко – по его словам, на обеих сторонах. Гонсалес был блистательным партизанским вожаком, но с трудом справлялся с выпавшими на его долю обязанностями командира бригады и дивизии. Хотя он с целью пропаганды числился командиром, всей текущей оперативной работой занимался толковый молодой майор Медина.

Передовая линия между Барселоной и Мадридом, двумя главными центрами республики, ее основными фронтами, носила неопределенный характер. Колонна милиции, которая взяла Гвадалахару и Алькалу, двинулась на штурм города Сигуэнсы. Но наступление захлебнулось – как из-за противодействия националистов, так и из-за нехватки боеприпасов. Из Барселоны колонна милиции двинулась к Теруэлю, самому южному городу Арагона, находившемуся в руках мятежников. Гражданские гвардейцы, составлявшие часть этой колонны, едва только оказались на фронте, сразу перебежали к националистам. Хотя Теруэль был окружен с трех сторон и майор Агуадо, его первый командир из националистов, убит, взять город не удавалось. Здесь, как и повсюду, милиционеры занимались не столько войной, сколько революцией. Сложная обстановка в регионе усугублялась еще и тем, что в конце августа из соседней тюрьмы были освобождены обыкновенные уголовные преступники. Многие из них присоединились к Железному батальону CNT.

Между этими основными полями сражений вдоль линии разделения, которая всюду называлась «линией фронта», была масса проходов, через которые было нетрудно с любой стороны попасть в другую часть Испании. Тут и там на вершинах холмов располагались дозоры милиционеров из ближайших городов республики, которым противостояли такие же группы фалангистов или гражданской гвардии националистов. Так постепенно страсти, бушевавшие в Испании, переходили в стадию обыкновенной войны.

Примечания

¹ Тельман был портовым рабочим из Гамбурга, чьи хотя и не очень грамотные, но искренние воззрения привлекли к нему внимание Сталина. В конце 20-х годов XX в. он стал лидером немецких коммунистов. Его ограниченная и нерассуждающая преданность России контрастировала с предательскими сомнениями интеллектуалов из среднего класса. Беймлер был заключен в концентрационный лагерь, но бежал оттуда, задушив своего охранника и переодевшись в его форму.

² Единственный полный отчет об английских добровольцах в Испании приведен в книге Билла Раста «Британцы в Испании». Он достаточно точен, хотя, как хороший коммунист, автор часто забывает или игнорирует ту роль, которую играли некоммунисты или те, кто вышел из партии до окончания войны в Испании.

³ Спутником Корнфорда на различных участках Арагонского фронта был Ричард Беннет, тоже из Тринити-колледжа. Краткое время пробыв на передовой, Беннет стал сотрудником Барселонского радио и вел передачи «Голоса Испании».

⁴ В то время Коммунистическая партия Великобритании насчитывала всего 7000 членов. Корнфорд главным образом отвечал за возрождение коммунизма в Кембридже, и если в 1933 году Социалистический клуб (по своим взглядам он был скорее коммунистическим) насчитывал 200 человек, то в 1936 году их стало уже 600. Их центром был Тринити-колледж.

⁵ Этих иностранных добровольцев поддерживал Британский отряд медицинской помощи. В него входило от двадцати четырех до тридцати человек, включая врачей и медсестер.

⁶ Не путать с полковником (позже генералом) Асенсио Кабанильясом, который считался одним из лучших командиров националистов. Против него воевал республиканец Асенсио.

⁷ Мальро описал его в своем романе «Надежда» под именем Мануэля.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.