Глава 47 Ворота Клиньянкур Враг общества (1979)

Глава 47

Ворота Клиньянкур

Враг общества (1979)

2 ноября 1979 года на бульваре Орнано, перед самым выездом из Парижа — «воротами Клиньянкур» (Порт-де-Клиньянкур), около 15.15, коричневый БМВ, в котором сидела счастливая парочка, любезно пропустил голубой грузовичок, поворачивавший налево. Шофер благодарно помахал мужчине за рулем, но повел себя возмутительно — затормозил, перекрыв дорогу, а в кузове встали в полный рост четверо с карабинами наперевес. А мамаша с коляской, чудак, болтающий с газетчиком, гарсон, подметающий мостовую, хиппи с самокруткой, парень на мопеде, девушка, с которой парень кокетничал, — полсотни прохожих — выхватили табельные стволы.

Комиссар Бруссар (8) был горд актерским даром своих «ковбоев» и их отменной реакцией на жест мужчины, потянувшегося к сумке в ногах. Хотя, возможно, им лишь показалось, что он потянулся. Приняли желаемое за действительное: очень уж им хотелось, чтобы потянулся. Четыре снайпера одновременно всадили девятнадцать пуль в сорокадвухлетнего Жака Месрина по прозвищу Гранд. С головы трупа съехал бесполезный парик. Вместе с Грандом погиб его абрикосовый пудель по прозвищу Фри-пуй — «Прохвост».

Как бы хотел Бруссар, чтоб рядом были только ряженые «ковбои». Но в Париже, увы, живут еще и парижане. Двое из них заставили полицию записать показания о том, что они видели. Точнее, что слышали. Точнее, чего не слышали. Хозяин бара «Ле Терминюс» и студентка, болтавшая по телефону-автомату, поклялись: крики «Не двигаться! Тебе конец!» раздались после залпа.

Париж зашумел о бессудной казни, но Сильви Жанжако, чудом выжившую, потерявшую глаз в собственный день рождения, подругу Месрина, не допросили. Дело уместилось в папку толщиной два миллиметра с копией рапорта Бруссара. Злополучный БМВ двадцать восемь лет продремал в гараже угрозыска и был уничтожен.

«Флики» были свято уверены в своей правоте, утверждая, что защищались. Не только потому, что в сумке Месрина лежали чешские осколочные гранаты и пистолет: он вообще не расставался с оружием никогда — даже в туалете. И не потому, что президент Жискар д’Эстен бросил в сердцах министру внутренних дел: «С ним надо кончать». Месрин был ходячей бомбой огромной разрушительной силы. Его и не собирались брать живым, да 432 и он предупредил Бруссара: «Я тебя люблю и уважаю, но в следующий раз нам придется стреляться. Подумай сам, мы не сможем поступить иначе. Фраер этого не поймет, но прав будет тот, кто выстрелит первым».

Ходили слухи, что Бруссар, хвастаясь, как удачливый охотник на крупную дичь, приподнял ногу трупа. Шестнадцатилетняя Сабрина, дочь Месрина, рассказывает, что Бруссар у себя в кабинете предложил ей шампанское в честь своего успеха. Комиссар все отрицал, а пойманную фотографом гримасу дикой радости объяснил тем, что представил на кровавых носилках не Месрина, а себя.

Что ж, Гранд был очень крупной дичью.

* * *

Сын торговца текстилем еще в школе шлялся к девкам на Пигаль и угонял автомобили. В восемнадцать лет женился на беременной — не от него — сенегалке Лидии де Суза. Но судьбу его решил призыв на алжирскую войну.

В апреле 1959 года дембель привез в Париж Крест воинской доблести, пистолет сорок пятого калибра, с которым не он уже расстанется, пьянящее знание власти, которую дает оружие, и отвращение к легитимации насилия. Государство преступно — он будет говорить с ним на его языке. «Я собирался превратить преступление в свое ремесло. Я собирался стать убийцей. Одним из тех диких зверей, которые хладнокровно уничтожают существа из плоти и крови, не испытывая ни малейшего чувства вины», — напишет он в мемуарах «Инстинкт смерти».

Начало его карьеры не впечатляет: рэкет, разборки, грабежи. Отсидев полтора года, Месрин честно устроился в студию дизайна, но попал под сокращение. Грядущий артистизм проявился в манере проникать в особняки с букетом цветов, а-ля Арсен Люпен. Если хозяева дома, можно представиться посыльным, если нет — оставить букет в знак признательности.

Месрин живописал расправу с сутенером Ахмедом, избившим его подругу. Несмотря на детали — хруст костей, предсмертная икота, похороны в загородном доме родителей, — ему не веришь. Даже те, кто не читал «Инстинкт», знают: автор утверждал, что убил тридцать девять человек. Один криминолог прозорливо отмечал: «В Месрине живет мелкий убийца, мечтающий стать великим». Полиция, надо полагать, проверила его россказни и махнула рукой. На самом деле, в книге говорится иное. По Месрину, в марте 1973 года арестовавший его комиссар Тур попытался повесить на него труп какого-то сутенера, найденного с пулей в голове под Версалем: «Слушай, Месрин, с тех пор как ты вернулся, смертность среди братвы заметно повысилась. <…> Сколько людей ты убил за свою карьеру? Я знаю, что все они — птицы твоего полета, но, все же, сколько? Десять? Двадцать?» На что Месрин якобы и ответил глумливо: «А почему бы не тридцать девять?»

Гораздо больше шокирует рассказ Месрина о том, как он избил и проволок за волосы по лестнице вторую жену, мать троих его детей, испанку Марию де ла Соледад: такой уж он порывистый и нервный, что не в силах сдержаться, когда любимая не отпускает его с другом на дело.

Интригует его арест 2 декабря 1965 года на вилле военного губернатора Майорки. Некий старый вор Гвидо, для которого Месрин уже исполнял «заказ» в Милане, поручил ему переписать номера из телефонной книжки генерала. Возможно, спецслужбы наняли Месрина в рамках борьбы с боевиками OAS, скрывавшимися в Испании. По фантасмагорической версии самого Месрина, и французский посол в Испании, и местные шишки ошибочно приняли его за спецагента, чем объясняются и его быстрое освобождение под подписку о невыезде, и вполне карнавальный побег.

6 февраля 1968 года Месрин бежал в Квебек с Жанной Шнейдер, девушкой по вызову, чьих сутенеров он якобы с особым цинизмом утопил в пруду. Жанна — первая подруга Жака под стать ему: ходила с ним на дело, и палец ее на спусковом крючке не дрожал. В Канаде-то Месрин и станет «врагом общества номер один».

* * *

Они устроились слугами к жившему под Монреалем ин-валиду-миллиардеру Жоржу Деслорье, а когда их уволили, они, вымогая двести тысяч долларов «компенсации», 12 января 1969 года похитили его, но инвалид сбежал. До 26 июня злоумышленники скрывались в мотеле с хорошим названием «Три сестры». После того как там 30 июня нашли труп задушенной хозяйки Эвелин Ле Бутилье, на преступную парочку объявили охоту. Суд, состоявшийся в январе 1971 года, не доказал их вину: да, судя по всему, они были ни при чем, а даму прикончили родственники. Но Жака и Жанну поймали в Арканзасе и выдали канадцам.

Тогда-то Месрин впервые попал на первые полосы. В аэропорту Монреаля он поднял закованные в кандалы руки с криком: «Да здравствует свободный Квебек!» Бандит. Смущая умы намеком на то, что его дело — политическое, он повторил фразу, которой де Голль 24 июля 1967 года завершил свою речь перед толпой монреальцев, вызвав международный конфликт: даже визит президента пришлось прервать.

В первый же вечер, 17 августа, Жак и Жанна бежали, но идти было некуда. Месрину дали десять лет, Жанне — пять с половиной. Новая попытка побега стоила ему перевода в тюрьму строгого режима Сен-Венсен-де-Поль, где смутьянов истязали при помощи сенсорной изоляции, как — позже — боевиков «Фракции Красной армии» в ФРГ и джихадистов в Гуантанамо.

21 августа 1972 года Месрин виртуозно бежал с пятью товарищами. Канадские коллеги приготовили им хазы: жратва, сигареты, выпивка, бабы — живи не хочу.

Месрин не хотел. У него были другие планы: он заставит общество поплясать, он покажет ему рок-н-ролл.

26 августа Месрин ограбил банк в Дорчестере и уже через десять минут брал банк в Лотбиньере. Возвращаясь восвояси, еще и подвез юную путешественницу, прочитав ей попутно мораль: разве ты не знаешь, как опасен автостоп. 28 августа ломанул «Доминьон бэнк» в Монреале, а через три дня вернулся: «Кто вам сказал, что снаряд дважды в одну воронку не падает? Будете плохо себя вести — наведаюсь в третий раз». Обнес банк, на который выходили окна его лежбища. Это был уже не бандитизм, а «искусство ради искусства».

Он обещал тюремным товарищам вернуться и вернулся. 3 сентября Месрин с товарищем по побегу Жаном Полем Мерсье, вооруженные до зубов, атаковали тюрьму. Жест, бессмысленный с прагматической точки зрения, но прекрасный. В перестрелке они тяжело ранили двух «фликов», но и Мерсье был дважды ранен, пришлось отступить. А это было уже не «искусство ради искусства», а натуральная городская герилья. Впрочем, не такая уж и бессмысленная: Квебеку пришлось гуманизировать свои тюрьмы.

Рыцарскую репутацию Месрина омрачил нехороший инцидент: 10 сентября они с Мерсье, занимаясь в лесу огневой подготовкой, застрелили двух егерей, которых могли бы просто связать. Месрин утверждал: «Это была необходимая самооборона. Мы находились в состоянии войны, все полиции мира охотились за нашей шкурой после атаки на тюрьму. Мы только дали им ответ. Никакой жалости, никаких угрызений совести».

* * *

Правозащитную деятельность Месрин продолжил на родине. 11 ноября 1978 года он захватил семью Шарля 436 Пети, в 1977-м осудившего его, чтобы оставить послание: «Мы хотим, чтобы были уничтожены камеры строгого режима. С нас хватит!»

Но сперва он наверстывал упущенное: в 1972–1973 годах на пару с тридцатилетним Мишелем Ардуэном ограбил восемьдесят банков. Мишеля он звал Авианосцем за габариты (185 см, 130 кг мускулов) и количество оружия, с которым тот шел на дело. Ардуэн, сын крупного промышленника и звезды оперетты, «двойника Мишель Морган», воровал с восьми лет все, что плохо лежало. Сутенер и киллер наркомафии, он был живой легендой с тех пор, как в Буэнос-Айресе попал в засаду. Его жена тогда погибла, а он получил девять пуль и семидесятидвухсантиметровую рану на животе. Оправившись, методично уничтожил убийц. Сейчас он на пенсии, пишет мемуары («Жизнь бандита», 2005; «Месрин, мой компаньон», 2008) и клянется, что, доведись ему начать жизнь заново, он повторил бы все, что делал, включая шестнадцать лет, проведенных в тюрьме. Ну, пенсионер он, конечно, особый: в марте 2003 года Ардуэна снова арестовали за подпольный игорный бизнес.

5 марта 1973 года Месрин заявился средь бела дня в «бар с девочками» — свести старые счеты с хозяином-стукачом. Того на месте не оказалось: Гранд выплеснул стакан виски в лицо кассирше, перебил все бутылки в баре, размахался револьвером и тяжело ранил «флика».

8 марта его взяли, а в мае приговорили к двадцати годам. Но Месрин с юности усвоил: надо иметь в загашнике правонарушение, совершенное не в Париже. Залетев по полной, признаешься в нем, получишь новые слушания в провинциальном суде, откуда проще бежать. Так оно и вышло.

6 июня Жак, которого судили в Компьене за всплывшее дело о фальшивых чеках, приставил пистолет к голове судьи. Авианосец спрятал оружие в туалете для адвокатов, а из других туалетов украл бумагу. Сославшись на понос, Месрин попросился в туалет, возмутился отсутствием бумаги: пришлось отвести его в адвокатский сортир.

Он умел красиво не только бежать, но и сдаваться.

27 сентября он ограбил сразу два банка на бульваре Барбес, а назавтра к нему постучал Бруссар. Жак валял дурака, отвечая с немецким акцентом: «Моя сейчас трахать точка посла. Моя требовать звонить ф посольство». Притворялся участником «банды Баадера-Майнхоф», грозился взорвать дом, к чертовой матери, а для начала — пристрелить пару жильцов напротив. Но комиссар знал, что Месрин гордится: на его руках «кровь только „фликов“ и бандитов».

Сначала Месрин третировал собеседника, как «жалкого околоточного», затем разговор пошел всерьез. Бруссара он знал — по газетам — как храброго, правильного «флика», уважающего воровские законы, своего ровесника, воевавшего в Алжире. Но потребовал подтверждения его личности. Подсунутое под дверь удостоверение вернулось с запиской: «Это и впрямь ты, поздравляю. Месрин». Гангстер добился, чтобы его девушку по кличке Мордашка не мурыжили в полиции, а Бруссар вошел в квартиру без оружия и бронежилета. Раскуривая сигару, он благодушно угостил охотника шампанским. Тогда-то и прозвучали слова о том, кто выстрелит первым.

На суде Месрин разглагольствовал о коррупции, а потом эффектным жестом вытащил из узла галстука и бросил на стол копию ключей от наручников: «Это стоит всего лишь три тысячи, господа!» 19 мая 1977 года его приговорили к двадцати годам.

В спецкорпусе Сантэ он сдружился с левыми радикалами: не то чтобы поставил свой ствол на службу революции, но фразеологию городской герильи освоил. Записал в своем исполнении «Врата тюрьмы» Вийона, но, самое главное, в феврале 1977 года опубликовал мемуары «Инстинкт смерти». Этот самовлюбленный плутовской роман кажется на первый взгляд вульгарным банальным блатным шансоном. Ну что за стиль! «Ночь укутала своим покрывалом страдания обитателей тюрьмы». «Мои глаза метали молнии ненависти». «Кровь смывает кровь. Порой убиваешь того, кто мог бы стать твоим другом, не окажись он на другой стороне». Фи.

Но постепенно понимаешь: Месрин — стилист-социопат. Он мастерски меняет интонацию, каждый раз нацеливаясь на иную аудиторию — интеллектуалов или потребителей нуара — и манипулируя ею. Так, завлекая на свою сторону интеллигенцию, он описал зверства парашютистов в Алжире, то, как его сердце не вынесло полного слез взгляда мальчика, отца которого уводили каратели. Месрин, само собой, вспомнил, как молил эсэсовца отпустить своего папу, почувствовал себя нацистом и освободил феллаха, пригрозив сержанту автоматом. Этот эпизод подозрительно напоминал знаменитую книгу «Пустыня на рассвете» (1960) Ноэля Фаврельера, дезертировавшего в Алжире вместе с пленным, которого охранял.

Книгу вскоре запретили, но она вызвала шквал полемики. Мишель Фуко обозвал ее «редактурой ширпотреба», но писатель Мишель Перро заметил: Месрин «был всего лишь убийцей, теперь он стал личностью. Нельзя гильотинировать человека, о котором размышляет Мишель Фуко».

Гильотинировать, возможно, и нельзя, а вот всадить девятнадцать пуль из засады не помешает никакой Фуко. Свой смертный приговор Месрин подписал 8 мая 1978 года.

* * *

В тот день, около десяти утра, он встречался с одним из своих шестнадцати адвокатов. В коридоре раздался шум потасовки, конвоир бросился туда. Месрин вскочил на стол, выломал вентиляционную решетку и достал три пистолета, гранату и резак для колючей проволоки. Бросив адвокату: «Надо бы тебя связать, да некогда», — он выскочил в коридор, где бушевал его сообщник Франсуа Бесс, чемпион Франции, если не мира, по количеству побегов. Втроем они обезоружили, раздели, связали и заперли в камерах четырнадцать охранников, в чью форму переоделись. Чтобы преодолеть две пятнадцатиметровые стены Сантэ, они использовали лестницу — как раз пятнадцатиметровую — «забытую» рабочими, и еще одну, веревочную. Некоего Кармена Рива, на свою беду присоединившегося к беглецам, застрелили: Месрин рассказывал Шарли Бауэру, что «флики» изрешетили бедолагу, когда тот беспомощно болтался на внешней стене тюрьмы, зацепившись курткой за что-то, а потом добили контрольным выстрелом. Месрин с Бессом скрылись, захватив автомобиль.

С того дня Бруссар твердил, как молитву: «Прав тот, кто выстрелит первым… тот, кто выстрелит первым…»

Даже у президента Жискар д’Эстена были личные причины желать смерти Месрина. «Гранд» угрожал похитить его сына: двадцатилетнему Анри приходилось ездить в университет в кольце телохранителей.

Неточно было бы сказать: вся мощь государства была брошена против одного человека. Неточно, поскольку у этого «одного» была «тысяча лиц». Грим, очки, накладные бороды преображали его, как актера. Изготовив ксиву старшего комиссара — с личным адресом «набережная Ювелиров», где и находится резиденция уголовной полиции, — он явился с инспекцией в знаменитое казино в Довиле. Это была рекогносцировка перед налетом: 26 мая 1978 года Месрин и Бесс вернулись и потребовали аудиенции у директора. Оставив за собой двоих раненых туристов, они ускользнули от сотен «фликов», вернувшись в Париж в багажнике автомобиля взятой в заложники 440 фермерской семьи. 18 июня — опять-таки с «инспекцией» — он посетил комиссариат в Эвиане, откуда неудачно пытался похитить полицейскую униформу.

21 июня 1979 года Месрин в дуэте с Мишелем «Викингом» Шаевским украл и двадцать восемь дней удерживал восьмидесятидвухлетнего миллиардера Анри Лельевра, откупившегося шестью миллионами франков (два миллиона евро). Выкуп он шикарно потратил на дорогие часы и БМВ, точь-в-точь как у Бруссара.

Но и этого было недостаточно, чтобы создать в августе 1979 года спецподразделение «анти-Месрин». Он нарушил все правила игры в полицейских и воров, перешел на язык войны, вел себя как целая террористическая организация, овладев неотразимым оружием — массмедиа — и зачаровав интеллектуалов: когда Месрина убьют, в его честь предложат назвать улицу и лицей. Он не просто достал полицейскую машину: он выставил ее нелепой и беспомощной.

Его вторая книга «Виновен в том, что невиновен» выйдет уже посмертно. Гонорар за первую — по словам Месрина, двести тридцать тысяч — был арестован, и писатель припугнул издателя Жана Клода Латтеса: «Снайперка бьет на двести метров. Никто не может похвастаться, что задолжал мне». Но за полтора года он много чего успел сказать Франции. А прочитав в газете гневно-язвительную отповедь Латтеса, Месрин закрыл тему, сообразив, что может нанести катастрофический урон своей репутации в глазах интеллектуалов, уже объявивших его иконой бунта.

Много времени отнимала переписка с Бруссаром: в частности, Месрин интересовался его мнением относительно качества купленных им чешских гранат. 4 августа 1978 года «Пари мач» опубликовал интервью с Месрином. На снимках он позировал с автоматами наперевес не как гангстер, а политический боевик. «Я не знаю границ — я безжалостен. Если надо прикончить „флика“, я прикончу»; «Я развяжу насилие, какого Франция еще не видела». Он грозил смертью министру юстиции, вновь требовал отмены спецрежима в тюрьмах и высмеивал государство. Журналистка Изабель де Ванжен, оказавшаяся подругой адвоката Месрина, пошла под суд за укрывательство. В январе 1979 года последовало интервью «Либерасьон», назвавшей Жака медийной персоной года. Авторы обоих интервью сообщали детали, никак не вязавшиеся с агрессивной бравадой Месрина: о его кулинарных талантах и виртуозности, с которой он показывал им карточные фокусы.

Из этих деталей явствовало: Месрин — вовсе не загнанная в грязный подвал бешеная крыса. Он наслаждается жизнью и чувствует себя в полной безопасности.

Шеф одного из двух подразделений по борьбе с бандитизмом, комиссар Эме-Блан (8), резонно решил бить Месрина его же оружием, но замысел провалился из-за «войны полиций» с конкурентом Бруссаром.

Эме-Блан заказал Тийе, экс-полицейскому, сотруднику крайне правой газеты «Минют», статью, увидевшую свет 8 августа. Она не могла не разъярить Месрина, более всего озабоченного своим имиджем Робин Гуда. Статья гласила: пора покончить с клише, Месрин выдает себя за борца за справедливость, но предает друзей, пытает женщин, насилует малолеток. Эме-Блан не ошибся, рассчитывая, что Месрин пожелает лично разобраться с Тийе. Жак забил журналисту стрелку 10 сентября, но, опасаясь ловушки, послал за ним в условленное место сообщника Шарли Бауэра (30). Надо было бы проследить за ними, но своих сил у Эме-Блана не хватило, а за подмогой к Бруссару он не обратился бы и под дулом пистолета. Как и следовало ожидать, посланник Месрина увез Тийе в неизвестность.

В лесу, в сорока двух километрах от Парижа, Месрин 442 завел Тийе в грот, раздел, прострелил щеку, чтоб глупостей не болтал, и ногу — просто ради удовольствия, фотографировал процесс истязания. Тийе, брошенный умирать, сумел выползти на шоссе.

Шеф полиции, вызвав Бруссара и Эме-Блана, грохнул кулаком по столу. «Войну полиций» на время остановили. Месрина вычислили. Предчувствуя неладное, он записал кассету для Сильви, с которой прожил около года: «Если ты слушаешь эту кассету, это означает, что я в камере, откуда не убежать».

* * *

2 ноября, на бульваре Орнано, около 15.15, коричневый БМВ, в котором сидела счастливая парочка, любезно пропустил голубой грузовичок…

P. S. Первым сыграл пародию на Месрина Жерар Депардье в «Инспекторе-разине» (1980) Клода Зиди. Ему также посвящены три документальных фильма («Жак Месрин: профессия — враг общества» Эрве Палю, 1984; «Месрин, фрагменты мифа» Филиппа Руазеса, 2008; «Жак Месрин: беглец общества № 1» Давида Куафье и Лорана Юберсона, 2011) и три игровых. В «Месрине» (1984) Андре Женовеса героя сыграл Николя Сильберг, Жанжако — Каролин Агилар, Бесса — Жерар Серг. В телевизионном фильме «Охота на человека» (2006) Арно Селиньяка образ Месрина создал Серж Рябукин. В дилогии «Месрин» (2008) Жана Франсуа Рише роль Месрина сыграл Венсен Кассель, Жанжако — Людвин Санье, Бесса — Матье Амальрик, Авианосца — Самюэль Ле Бьян, Мерсье — Руа Дюпюи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.