Была ли необходимость ликвидации Берии
Была ли необходимость ликвидации Берии
Возникает еще один вопрос, насколько необходимо было ликвидировать Берию. Не лучше ли было арестовать и осудить его (здесь же отмечу, что если вопрос его пребывания и порождает споры, ни один из исследователей биографии Берии, кроме, конечно, официоза, не ставит под вопрос тот факт, что на суде Берии не было).
Был Берия виновен или нет – это не играло бы большого значения. Советские суды имели обширную практику вынесения пристрастных решений, тем более что не было бы человека, который оспорил бы данное решение. С приговором согласились бы и члены Президиума, даже если приговор был бы самым радикальным.
Вот тут и возникает вопрос – а согласились бы на это члены Президиума? Были ли они готовы к радикальным действиям? Если да, то кто конкретно?
Еще раз перечислим членов Президиума, от которых зависела судьба Берии – Маленков, Каганович, Хрущев, Первухин, Сабуров, Молотов и Микоян (после смерти Сталина они вновь были восстановлены в Президиуме).
Чтобы ответить на данный вопрос, возвратимся к воспоминаниям и записям членов Президиума.
Главной фигурой Президиума был Маленков, но его оставим на десерт и начнем с Молотова.
В беседах с Чуевым он выказал слишком уж большую забывчивость. Он рассказывает о разыгравшихся событиях так, будто сам даже не участвовал и прочитал о них в далеком детстве, прочитанное же не очень-то его и заинтересовало:
…перед этим была подготовлена работа. Все-таки Хрущев тут был очень активным и хорошим организатором. В его руках была инициатива, он был Секретарем. Как организатор, безусловно, хороший.
Он вызвал меня в ЦК, я пришел. «Насчет Берии хочу поговорить. Нельзя ему доверять».
Я говорю: «Яуж вполне поддерживаю, что его надо снять, исключить из состава Политбюро».
То есть Молотов был согласен, что Берию необходимо снять, исключить из Политбюро, но радикальными эти меры назвать трудно. Спохватившись, Молотов меняет позицию:
«Со мной накануне, дня за два перед заседанием говорил (Хрущев), и с Микояном раньше говорил… И уже перед самым заседанием мы уговорились, что его мало исключить из состава Политбюро, а надо арестовать».
Насколько можно доверять этому воспоминанию? Сперва договорились снять с постов и вдруг ни с того ни с сего прямо перед заседанием решили арестовать его. С какого, интересно, перепугу? Что произошло, как так неожиданно изменилась картина, что Молотов убедился в особой опасности Берии и решил согласиться на его арест? Каков был мотив изменения решения? Спросим у того же Молотова:
«Хрущев как секретарь тогда выполнял обязанности Первого секретаря, но еще не был Первым секретарем, он был организатором всего этого дела. Почему? Он сидел в ЦК. И ему прислали информацию, видимо, такого рода, что что-то Берия готовит».
В первую очередь нетрудно заметить полную апатию бывшего министра иностранных дел к данному вопросу. Этот вопрос ему неинтересен. Но почему? Это же не обычное ординарное явление? Правда, в глазах Молотова Берия пересолил с реформами, но арестовывать за это, тем более незаконно, было чересчур. Или что значат слова: «Хрущеву, видимо, прислали информацию, что что-то Берия готовит»? Молотов даже не заинтересовался и не спросил у Хрущева, что же значит это – «что-то».
Вот как он объясняет это «что-то»: «А у него были воинские части. Помимо аппарата… Дивизия была МВД».
Интерес вызывает позиция Чуева, который выступает не как писатель, а как очевидец. За Молотова, который, как видно, и двух слов связать не может, выводы делает сам Чуев: «Готовил переворот, короче говоря. Можно так сказать?»
Опять ответ Молотова, поражающий лаконизмом: «Да, да…» и делает крутой переход совсем на другую тему, касающуюся уже самого заседания. Это «да, да» и есть весь ответ, связанный с переворотом, готовившимся Берией. Но не менее интересна и молотовская версия заседания, на котором был арестован Берия, следующая за этим полным тайны «да, да».
«На Политбюро его забирали. Я вам рассказывал некоторые подробности.
Прения были. Маленков председательствовал. Кто первым взял слово, я уже не помню. Я тоже в числе первых выступал, может, я даже первый, а, может, и второй. Заседание началось обычное, все были друзьями, но так как предварительно сговорились, что на этом заседании будет арест Берии, то формально так начали все по порядку, а потом, значит, перешли…
Были и другие вопросы, какие я сейчас точно не могу вспомнить. Может быть, с этого началось, начали с этого вопроса вне очереди, а вероятно, кто-то поставил вопрос: просто надо обсудить Берию, и тогда, значит, в числе первых я выступал: «Я считаю, что Берия перерожденец, что это человек, которого нельзя брать всерьез, он не коммунист, может быть, он был коммунистом, но он перерожденец, этот человек, чуждый партии». Вот основная моя мысль. Я не знал так хорошо прошлого Берии, разговоры, конечно, слышал разные, но считал, что он все-таки коммунистом был каким-то рядовым и, наконец, наверху где-то попал в другую сторону дела…
Берия говорил, защищался, прения же были. Выступал. «Конечно, у меня были ошибки, но прошу, чтобы не исключали из партии».
Не воспоминания, а сплошная амнезия: здесь помню, здесь не помню. Молотов вовсе не горит желанием вспомнить столь ответственный момент своей жизни именно потому, что все происходило по-иному.
Похожи ли воспоминания Молотова на слова бывшего министра иностранных дел? Когда дело рассматривает суд и адвокат старается уйти от того или иного неудобного вопроса, он дает своему подопечному или же свидетелю совет ссылаться на частичную потерю памяти в связи с возрастом или большой продолжительностью времени, прошедшего после случившегося. Но это не так просто, как кажется на первый взгляд, это целое искусство. Маленькая ошибка выдает искусственный характер амнезии, и надуманные показания будут использованы против их же автора.
Именно такая амнезия произошла у Молотова. Он старается увильнуть от неудобных вопросов, но, как видно, и это у него получается очень плохо, его же «не помню» звучит хуже, чем ложь.
Е. Прудникова постаралась проверить память рассказчика и в качестве примера привела еще один эпизод из бесед с Чуевым, которые касались начала XX века. В данном эпизоде Молотов выказал завидную память и хорошо помнит, где и при каких обстоятельствах у них лопнула шина, как они с Каменевым и Лениным зашли в деревню, где Каменева узнали, а их с Лениным нет. Думаю, очень яркий пример, показывающий, какого рода амнезией страдал Молотов.
От Молотова мы больше ничего не добьемся и поэтому перейдем к позиции остальных членов заговора. Если верить Хрущеву, Микоян был согласен на наказание Берии, но был против радикальных мер, считая, что Берия может работать в коллективе и он исправится. В своих мемуарах Микоян вспоминает, что был согласен на то, чтобы перевести Берию на должность министра нефтяной промышленности.
Когда Хрущев хотел согласовать детали заговора с Ворошиловым, последний выказал такую любовь к Берии, что Хрущев это дело переадресовал Маленкову, и, как ему известно от Маленкова, после того как Ворошилов понял, что его не разводят, он заплакал от радости.
На радостях он заплакал или с горя, мы никогда не узнаем, но то, что его позиция была непрочной, это точно. Можно сказать, что у Ворошилова не было никакой позиции. По воспоминаниям Молотова, Ворошилов был перевербован лишь перед самим заседанием.
Ничего не говорю о Первухине и Сабурове, они большим авторитетом не пользовались и на решение вопроса особого влияния не имели. Не известна также позиция Кагановича, только со слов Хрущева мы знаем, что он был согласен.
Остался Маленков, но до того, как ознакомиться с его позицией, приведу воспоминания его помощника Суханова, того самого, который обеспечил дополнительную группу Москаленко, предоставив им 5 ЗИСов.
Он сохранил для нас довольно интересную интерпретацию тех событий. Начинается эта история с заговора, который готовил Берия. В соответствии с рассказом 26 июня после обновленного спектакля «Декабристы» всех членов Президиума должны были перевести на Лубянку и предъявить обвинения.
Это утверждение настолько абсурдно, что в него не верит и сам автор рассказа. Во-первых, какой нормальный заговорщик решится арестовать весь состав правительства на глазах у изумленной публики? Во-вторых, кем были соучастники заговора Берии? Даже Наполеон смог произвести переворот 18-го брюмера лишь благодаря тому, что имел помощника в Директории.
Разве трудно найти заговорщиков, если человек имеет желание? Суханов предлагает нам в качестве заговорщиков таких лиц, что даже удивляешься, читая их имена. Эти соучастники Берии делают историю более интересной, предоставим слово В. Карпову, с которым разоткровенничался Суханов, по оценке Карпова, «человек исключительно педантичный, обладающий феноменальной памятью».
«Дошла информация о замысле Берия и до Маленкова. Он вызвал Хрущева и Булганина к себе в кабинет (по телефону говорить не стал, опасаясь подслушивания) и прямо им заявил, что знает и о заговоре Берия, и об их в нем участии. Хрущев и Булганин думали, что они теперь из кабинета Маленкова не выйдут, а их выведет охрана, которая подготовлена в приемной. Но Маленков в смутное время после смерти Сталина не хотел осложнять обстановку в руководстве партии. Главное было обезвредить Берия. И он заявил Хрущеву и Булганину, – что они могут искупить свою вину перед партией и жизнь свою сохранить только активным участием в аресте Берия. Оба поклялись быть верными партии. После этого и как бы для проверки его преданности, Маленков поручил Булганину провезти подобранных Жуковым военных в Кремль на своей машине, т. к. у них нет пропусков. Булганин это поручение Маленкова выполнил.
Жуков и другие генералы вошли в мой кабинет, который находится напротив, через приемную от кабинета Маленкова, где происходило заседание.
Заседание началось в 14.00 26 июня 1953 года. Военные ждали условленного сигнала. Этим звонком обычно вызывал меня Маленков в свой кабинет. Ждали больше часа. И вот раздались два звонка.
А в кабинете Маленкова произошло следующее. Неожиданно Маленков предложил изменить повестку заседания и рассмотреть вопрос о Берия, который хотел совершить государственный переворот.
Маленков поставил на голосование:
– Кто за арест Берия?
Голосовали «за» – Первухин и Сабуров. Против – Молотов, Ворошилов, Каганович. Воздержались – Хрущев, Булганин, Микоян.
Молотов обрушился на Маленкова с обвинениями в произволе. Вот в этот момент Маленков нажал кнопку вызова. И вошли военные во главе с Жуковым. Когда вошли военные, Берия сидел с опущенной головой и не видел, кто именно входит. Он не знал, что Маленков нажал кнопку вызова. Берия подумал, что военные входят для действий по его плану, который был намечен тоже на 26 июня. Но как увидел Жукова, так сразу все понял.
Маленков повторил предложение об аресте Берия. Теперь, при военных, все проголосовали «за». Маленков приказал Жукову арестовать Берия, что маршал и выполнил, подняв Берия с кресла и завернув ему руки за спину.
Прежде чем увести Берия в комнату отдыха, чтобы ничего не узнала его охрана, ожидавшая в приемной, Жуков спросил Маленкова: «Может быть, арестовать и членов Президиума ЦК, бывших в сговоре с Берия? Маленков не принял предложение маршала Жукова, не хотел, чтобы его обвинили в диктаторстве. Это был крупный политический просчет Маленкова, за который он позднее поплатился. А маршал Г.К. Жуков обрел врага в лице Н.С. Хрущева.
Вскоре после ареста Берия Маленкову доложили, что в кабинете Берия, на рабочем столе при обыске был обнаружен лист голубой бумаги, на котором троекратно было красным карандашом написано слово «Тревога!» На следствии Берия признался, что это было предупреждение Хрущева и Булганина о провале заговора. Если бы Берия перед заседанием заехал в свой кабинет, то он был бы спасен, и все могло кончиться большой кровью. На бланке Совмина с повесткой дня рукой Берия тоже было написано троекратно «Тревога!». Видно, он хотел как-нибудь передать этот лист охране, но не удалось. Этот бланк принесли мне».
Ух ты, куда его занесло! Даже дух захватывает. Комментировать этот бред «педантичного человека, которому можно верить», даже не стоило, если бы он еще раз не доказывал, что никакого заседания, на котором арестовали Берию, просто не было. В этом тексте нет и двух слов правды, но он передает нам ту атмосферу, которая сложилась между заговорщиками. Ни о каком единодушии не могло быть и речи, не говоря уже о доверии.
Теперь пришло время обратиться к Маленкову, который оставил не то чтобы мемуары, а документ, благодаря которому мы можем определить, на какую крайность он был готов идти.
Этот документ предоставил в наше распоряжение все тот же, фонд «Демократия»:
«ЧЕРНОВАЯ ЗАПИСЬ ВЫСТУПЛЕНИЯ Г.М. МАЛЕНКОВА НА ЗАСЕДАНИИ ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС [Не позднее (?) 26 июня 1953 г.]
К РЕШЕНИЮ ВОПРОСА О БЕРИЯ [Помета на обороте листа: «Из архива Маленкова по описи № 179». – Сост.]
Протокол № 10 от 26 июня 1953 г.
Враги хотели поставить органы МВД над партией и правительством. Задача состоит в том, чтобы органы МВД поставить на службу партии и правительству, взять эти органы под контроль партии. Враги хотели в преступных целях использовать органы МВД. Задача состоит в том, чтобы устранить всякую возможность повторения подобных преступлений. Органы МВД занимают такое место в системе государственного] аппарата, где имеется наибольш[ая] возможность злоупотребить властью.
Задача состоит в том, чтобы не допустить злоупотребления] властью.
(Большая перестройка; исправление] методов; агентура; внедрять партийность.)
Комитет – внутр[и] взоры на врагов друзей защищать вне – разведку наладить МВД – задача – (лагери долж[ны]проверить]….)
1. Факты – Укр[аина], Литва, Латв[ия]
Нужны ли эти меропр[иятия]
Что получилось, как стали понимать?
МВД поправлял [партию и правительство]
ЦК – на второй план
2. Пост Мин[истра] внутренних] дел у т[оварища] Б[ерия] – он с этого поста контролирует] парт[ию] и пр[авительст]во[.] Это чревато большими опасностями, если вовремя, теперь же не поправить.
3. Неправильно и др.
Суд – подг.
Особ[ое] совещ[ание] факты
венгер[ский] вопр[ос] – Мы заранее не сговаривались (Еще подчеркнуто!)
Герм[ания] – чекиста послать?руков[одителя]послать? Правильно ли это – нет!
Надо вовремя поправить. – Подавление коллектива. Какая же это колективн[ость]
Безапелляционность – покончить
4. Разобщенность, с оглядкой. Письмо о Молотове? Настраиваемся друг на друга!
Нужен – монолитн[ый] кол[лектив] и он есть!
5. Как исправить:
а) МВД – пост дать другому (Кр[углов]) + ЦК Управление] охр[аны] – ЦК С утра до вечера шагу не шагне[шь] без контроля Наша охрана – у каждого в отд[ельности], тому, кого охр[аняют]
(без доносов)
Мы при т[оварище] Ст[алине] недов[ольны] Орг[анизация] подслушив[ания] – ЦK – контроль Т[оварищи] не увере[ны] кто и кого подслуш[ивает]
? б) От поста зама [Совета Министров СССР] – освободить назнач[ить] мин[истром] нефт[яной] промышленности]
Потом!
в) Специальный] Комит[ет] – в Министерство] Сабуров и Хруничев
г) Президиум ЦК – по крупн[ым] вопр[осам]реш[ения] – за подп[исью] секр[етаря], Председ[ателя]?
было реш[ение]
Кто хочет обсудить… [Слово разобрать не удалось. – Сост.]»
Казалось бы, набор слов и ничего интересного в них нет, но документ говорит о многом. Посмею предположить, что запись эта сделана перед заседанием, в противном случае не было необходимости делать конспект, Маленков мог написать и весь текст.
Главная мысль этой записки заключается в том, что ни о каком аресте речи не было и большинство членов Президиума, в том числе Маленков, готовились к критике Берии и переводу его на руководство нефтяной промышленностью. Большинство членов, но не Хрущев, перевербовавший Булганина. Такая перспектива его вовсе не прельщала, и для достижения цели он был согласен лишь на самые радикальные меры. В лице своих коллег он обрел противовес, готовый в любой момент его одернуть. Эта перспектива была более реальна, если бы Берия остался в живых и мог бы принять участие в дальнейшей государственной жизни, хотя бы из периферии правительства.
Претензии, предъявленные Берии, были настолько смехотворны, что возникала опасность того, что рано или поздно сотоварищи заступятся за хотя бы арестованного Берию до того, как будет назначен суд. Именно поэтому было необходимо подключить военных, которые смогли бы решить вопрос без всяких лишних угрызений совести.
Но вот если поставить Президиум перед свершившимся фактом, опасность со стороны коллег была бы устранена, им не оставалось бы ничего другого, как подчиниться свершившемуся, тем более что против военных у них не было никаких средств.
Не меньшей была и проблема охраны Берии, значение которой заговорщики вовсе не переоценивали. В Кремле арест Берии был невозможен, и это доказывается хотя бы тем, что в будущих мемуарах заговорщики даже не смогли объяснить, как же все-таки справились с этой проблемой. Поэтому и было решено ликвидировать Берию, и для достижения цели провели не дворцовый переворот, а военную операцию, включая тяжелую технику и даже авиацию.
Люди Берии отказались бы от борьбы лишь в том случае, если бы Берия был ликвидирован, а иначе он был опасен. Именно на это был рассчитан план Хрущева и Булганина, о котором, вполне возможно, Маленков и не знал.
Наконец поставлю еще один вопрос, связанный с официальной версией «ареста» Берии. Этот вопрос возник бы сам по себе, особенно после прочтения записей Маленкова.
В соответствии с данной версией было назначено заседание не то Совета Министров, не то ЦК. Это подтверждают все, в том числе и Серго Берия.
Как мы могли убедиться, Маленков даже готовился к заседанию, но, несмотря на это, мы знаем о нем лишь понаслышке из слов псевдоучастников. Но, спрашивается, почему? Где же протокол заседания, где стенограмма?
Все уверяют нас, что товарищи, клеймя Берию, выступали с речами, указывают даже на последовательность выступлений, говорят, что и сам Берия оправдывался. Если все были заранее подготовлены к заседанию и старались придать аресту законную форму, то они должны были застенографировать эти речи. Если же им было все равно, будет заседание иметь законную форму или нет, достаточно было одного приказа Маленкова или Хрущева: «Арестовать Берию».
Как видим, решение об аресте было принято лишь в последнюю минуту и отсутствие стенографистки встревожило бы не только Берию, тем более что заседание длилось более часа.
Так или иначе Берия был ликвидирован, но его ликвидации необходимо было придать законную форму. Для массы необходима была легенда о справедливом суде над буржуазным перерожденцем. Хотя до псевдосуда Берии и его «приспешников» еще далеко. До тех пор его должна была судить партия, с которой он посмел тягаться.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.