Глава 6
Глава 6
Парашютистам уже было доставлено первое подкрепление. В районе выброски парашютистов 6-й британской дивизии приземлились 69 планеров, 49 из которых попали на приготовленную полосу. (Первая группа планеров приземлилась раньше – отряд под командованием майора Ховарда, захвативший мосты, – а за ней небольшая группа планеров, доставивших тяжелую технику.)
«Поезд», состоящий из 69 планеров, был основным. Перед его посадкой саперы успели проделать большую работу. У них не было достаточно времени, чтобы полностью очистить от различных препятствий посадочную полосу, но достаточно, чтобы взорвать препятствия с помощью динамита. После приземления планеров картина была ужасной. Повсюду валялись искореженные планеры: обломанные крылья и хвосты, сплющенные кабины. Невозможно было представить, чтобы кто-нибудь остался в живых после такого приземления. Но жертв, как ни странно, было немного. Во время полета раненых в результате зенитного обстрела было гораздо больше.
С поездом прибыл командир 6-й дивизии генерал-майор Ричард Гейл со своим штабом, новыми подразделениями, тяжелым оборудованием и необходимым противотанковым вооружением. Люди выбирались из поломанных планеров, ожидая, что сразу попадут под вражеский огонь, но вокруг была пасторальная тишина. Сержант Джон Хатли, пилотировавший «хорсу», ожидая «горячий» прием, предупредил второго пилота: «Как только мы упадем на землю, сразу выпрыгивай и беги в укрытие». Но признаки войны в виде разноцветных трассирующих очередей наблюдались на значительном отдалении, в районе Ранвилля. Вокруг них люди выгружали из планеров оборудование и затаскивали на джипы противотанковые пушки. Атмосфера после перелета и такой посадки была почти веселой. Хатли с товарищами, которых он привез, перед тем как отправиться в сторону Ранвилля, забрались в деформированную кабину и выпили по чашке чаю.
На другом краю нормандского побережья на Шербурском полуострове первые американские планерные поезда тоже собирались садиться. На месте второго пилота в головном планере 101-й дивизии сидел помощник командира бригадный генерал Дон Пратт, которого в Англии так испугала брошенная на его постель фуражка. Пратт, по словам очевидцев, перед первым для него полетом вел себя как «беспечный школьник». Караван состоял из 52 планеров, которые в связке по четыре тянули «дакоты».
В планерах находились джипы, противотанковые пушки, медицинская служба дивизии и даже небольшой бульдозер. На носу головного планера было крупно нарисовано «№ 1». Огромный «Кричащий орел» – эмблема 101-й дивизии – и американский флаг декорировали брезентовые кабины пилотов. Летящий в первой связке помощник хирурга Эмиль Наталле смотрел на рвущиеся под планером снаряды и горящую технику. Он видел «стену огня, которая нас приветствовала». Связанные с самолетами планеры болтало из стороны в сторону и несло через сплошной огонь зениток.
В отличие от парашютного планерный десант заходил на полуостров с востока. Через несколько секунд после того, как они прошли над берегом, появились посадочные огни в районе Хесвилля в 4 милях от Сен-Мер-Эглиз. Один за другим отсоединились трехсотярдовые канаты, и планеры начали снижаться. Планер, на котором летел Наталле, проскочил зону посадки и врезался в «аспарагус Роммеля» – специально вкопанные против планеров тяжелые столбы. Сидя в джипе внутри планера, Наталле с ужасом видел через маленькие окошки, как у планера отвалились крылья, как продолжают мелькать столбы. Затем раздался треск и планер раскололся пополам – прямо за джипом, в котором сидел Наталле. Он потом вспоминал: «…поэтому очень просто было выбраться».
На небольшом расстоянии от развалившегося планера лежал искореженный «№ 1». Он приземлился на покатую лужайку, тормоза не смогли удержать его при скорости 100 миль в час, и он врезался в лес. Наталле нашел пилота, которого выбросило из кабины, на земле в лесу со сломанными ногами. Генерал Пратт погиб мгновенно, раздавленный смятой рамой кабины. Он был первым генералом из участников событий, погибшим в день «D».
Пратт был одной из немногих жертв 101-й дивизии. Почти все планеры дивизии приземлились на посадочное поле или рядом с ним у деревни Хесвилль. И хотя большинство из планеров были разрушены, груз в большинстве своем уцелел. Это был большой успех. Немногие пилоты имели за спиной больше трех-четырех тренировочных приземлений, да и те выполнялись в дневное время.[20]
101-я дивизия в целом десантировалась довольно успешно, чего нельзя сказать о 82-й дивизии. Неопытность пилотов стала главной причиной потери большей части планерного поезда, состоявшего из 50 летательных аппаратов. Менее половины нашли зону приземления, расположенную к северо-западу от Сен-Мер-Эглиз; остальные врезались в лесозащитные полосы и строения, утонули в реках или сгинули в болотах долины Мердере. Оборудование и техника были разбросаны на много миль вокруг. Жертвы были очень большими. 18 пилотов были убиты в течение своего краткого, длившегося десятки минут полета. Один из планеров, который нес десантников, пролетел над головой капитана Роберта Пайпера, адъютанта 505-го полка, который так описал картину: «…он сбил дымовую трубу, свалился в сад, пропахал по нему и врезался в стену; я не услышал даже стона в этой жуткой катастрофе».
Планеры 82-й дивизии разбросало на огромной территории. Сбор и спасение незначительного числа уцелевших пушек и другого снаряжения заняли несколько часов. Теперь им предстояло проводить боевые операции, применяя в основном личное оружие. Но для парашютистов это была обычная ситуация, они готовы были сражаться и ждать прибытия подкрепления.
Парашютисты 82-й действовали в тылу противника. Их задачей было удерживать мосты через реки Дув и Мердере. У них не было автомобилей, противотанковых пушек, было несколько базук, пулеметов и минометов. Хуже всего было то, что у них не было связи. Они не знали, что происходит вокруг, какие позиции захвачены. Нелегко приходилось и парашютистам 101-й дивизии, хотя им посчастливилось спасти большую часть оружия и оборудования. Солдаты обеих дивизий, будучи разбросанными на большом пространстве, небольшими отрядами начали атаковать и захватывать свои объекты.
В Сен-Мер-Эглиз местные жители из-за закрытых окон наблюдали, как по пустынным улицам города осторожно передвигаются парашютисты из 505-го полка 82-й дивизии. Церковный колокол уже молчал, а на колокольне висел парашют рядового Джона Стила. Мерцающие огни углей, образовавшихся на месте сгоревшей виллы, подсвечивали красноватым светом деревья на площади. Тишину, царившую в городе, нарушил звук одинокой пули, выпущенной снайпером.
Подполковник Эдвард Краузе ожидал встретить серьезное сопротивление, но, кроме отдельных снайперов, в городе не осталось солдат немецкого гарнизона. Парашютисты Краузе использовали создавшуюся ситуацию: заняли важнейшие здания, установили на дорогах блок-посты и пулеметные точки, перерезали телефонную и телеграфную связь. Маленькими группами, передвигаясь, как тени, от двери к двери, они занимали прилегающие к центральной городской площади Эглиз улицы и переулки.
Обойдя здание церкви, Вильям Такер вышел на площадь и установил за деревом свой пулемет. В лунном свете он увидел почти рядом с собой парашют и тело убитого немца. На противоположной стороне площади в разных позах лежали тела других жертв ночного боя. Такер сел и попытался представить себе, что здесь недавно произошло. Вдруг ему показалось, что он не один, рядом кто-то стоит. Подхватив тяжелый пулемет, он сделал несколько шагов. На уровне глаз перед ним появились медленно раскачивающиеся десантные ботинки. Такер отпрянул назад. На дереве висел мертвый парашютист; его раскрытые глаза смотрели на Такера.
На площади появились другие десантники, которые тоже увидели тела парашютистов, свисающих с деревьев. Лейтенант Гас Сандерс так вспоминал потом эту сцену: «Мои солдаты молча стояли и смотрели на страшную картину; было видно, что внутри у них все кипело…» Подполковник Краузе, оказавшись на площади и увидев висящие тела первых десантников, смог произнести только три слова: «Боже ты мой!»
Потом Краузе вынул из кармана американский флаг. Флаг был изрядно потрепан – это полотнище 505-й полк водрузил над Неаполем. Подполковник обещал своим десантникам, что к утру дня «D» флаг будет поднят над Сен-Мер-Эглиз. Он подошел к зданию мэрии и поднял флаг. Торжественной церемонии не было. На площади погибших парашютистов бой был уже закончен. Звездно-полосатый символ висел в первом французском городе, который освободили американцы.
В Ле-Мане, в штабе 7-й армии, получили донесение от командира 84-го корпуса генерала Маркса, в котором говорилось: «Связь с Сен-Мер-Эглиз потеряна…» Было четыре тридцать утра.
Острова Сен-Марку представляли собой безжизненные каменистые участки суши, выступающие из воды в 3 милях от плацдарма «Юта». При составлении общего плана вторжения их не принимали во внимание. Но за три недели до дня «D» Верховное командование союзников вдруг решило, что на островах могут быть установлены батареи тяжелых орудий. Для проверки на острова было высажено 132 подготовленных в спешке кавалериста из 4-го и 24-го американских эскадронов. Их высадили перед главным десантом в четыре тридцать утра. Они там не обнаружили ни пушек, ни войск противника, а нашли внезапную смерть. Как только люди под командованием подполковника Эдварда Данна отошли от берега, они оказались в окружении хорошо замаскированных минных полей. Поверхность земли была усеяна пружинными минами, начиненными металлическими шариками. Когда на мину наступали, она подпрыгивала и взрывалась, поражая находящихся вокруг. Через несколько минут после высадки ночную тишину стали потрясать взрывы. Послышались стоны раненых. Три лейтенанта были сразу ранены, а двое рядовых убиты. Лейтенант Альфред Рабин, который тоже был ранен, вспоминал потом, что никогда не забудет «вида лежащего человека, который плевался шариками». К концу дня потери кавалеристов составили 19 человек убитыми и ранеными. Окруженный телами убитых и умирающих, подполковник Данн послал сигнал: «Задание выполнено». Они были первым морским десантом, высадившимся в оккупированной Гитлером Европе. Но в ряду других событий их миссия была всего лишь примечанием к истории дня «D»: это была горькая бесполезная победа.
В британской зоне операции недалеко от плацдарма «Шпага» подполковник Теренс Отвей лежал со своими людьми между рядами колючей проволоки и минным полем, прижатый к земле мощным пулеметным огнем. Положение его было отчаянным. За месяцы подготовки к совместной атаке немецкой батареи с воздуха и земли он понял, что операция не может протекать в полном соответствии с планом, но не был готов к полному его провалу, который произошел.
Фельдмаршал фон Рундштедт ожидал вторжения союзников в двух местах. Во-первых, высадки диверсионных отрядов на Шербурском полуострове, во-вторых, главного десанта в районе Па-де-Кале, где дислоцировалась 15-я армия под командованием генерала Ганса фон Шальмута. Даже после дня «D» Гитлер все еще верил, что последует высадка в районе Па-де-Кале, и держал 15-ю армию на прежних позициях до конца июля. Карта составлена на основе набросков, сделанных начальником штаба Рундштедта генерал-майором Гюнтером Блюментритом
Карта Блюментрита показывает причину, по которой вторжение ожидалось в районе Па-де-Кале: оттуда открывался самый короткий путь к германской границе. Немцы полагали, что союзники выберут самый короткий маршрут до рейха. Даже когда началась высадка в Нормандии, начальник штаба Роммеля генерал-майор Ганс Шпейдель рассматривал высадку как диверсионную операцию. Начальник штаба 7-й армии генерал-майор Макс Пемсель оказался первым из германских генералов, который понял, что действия союзников в Нормандии – это начало вторжения
Сорвался налет бомбардировочной авиации. Планерный поезд не прилетел, а с ним пушки, огнеметы, минометы, миноискатели и алюминиевые лестницы. Из батальона, насчитывавшего по штату 700 человек, под командой Отвея было всего 150, имевших только личное стрелковое оружие, крупнокалиберный пулемет и несколько торпед «бангалор» для преодоления проволочных заграждений. Кроме этого, у подполковника для захвата батареи, охраняемой гарнизоном в 200 человек, ничего не было. Его людям пришлось на ходу под огнем решать множество проблем.
С помощью кусачек они проделали проходы в наружных рядах проволочных заграждений и установили торпеды, чтобы взорвать остальные. Одна группа сделала проходы в минных полях. Это была работа, от которой волосы встают дыбом. Они проползли по-пластунски в лунном свете по направлению к батарее, нащупывая растяжки и протыкая перед собой землю штык-ножом. Теперь 150 десантников Отвея затаились в воронках и складках местности в ожидании сигнала к атаке. Командир 6-й воздушно-десантной дивизии генерал Гейл, инструктируя Отвея, сказал: «Когда пойдешь в атаку, не думай о том, что она будет неудачной…» Отвей окинул взглядом свой немногочисленный батальон. Он знал, что потери будут большими. Но знал и то, что батарея должна замолчать – орудия легко накроют высаживающийся с моря десант. «Ситуация почти безнадежно плохая», – подумал Отвей, но выбора у него не было.
Отвей должен был атаковать. Он знал это, как знал и то, что последняя часть его тщательно разработанного плана обречена на неудачу. Три планера, которые должны были приземлиться прямо на расположение батареи после того, как начнется атака с земли, не приземлятся, если не увидят специального сигнала – большой сигнальной ракеты, выпущенной из миномета. Но у Отвея не было ни такой ракеты, ни миномета. У него была ракетница с патронами, но они годились только для подачи сигнала об успешном окончании операции. Пропал последний шанс получить помощь.
Планеры прилетели вовремя. Тянущие их самолеты посигналили посадочными огнями и отцепили планеры. Планеров было только два, в каждом из них находились 20 человек. Третий отцепился от буксировочного троса над Ла-Маншем и потом благополучно приземлился в Англии. Десантники слышали легкий звук, похожий на шорох, издаваемый приближающимися к батарее планерами. Отвей беспомощно смотрел, как силуэты планеров, хорошо видимые на фоне луны, постепенно снижаясь, кружат; их пилоты безнадежно пытаются увидеть сигнал, который он не может подать им. Когда планеры опустились еще ближе к земле, немцы перенесли на них огонь, прижимавший к земле батальон Отвея. Двадцатимиллиметровые трассирующие снаряды легко прошивали брезентовые корпуса безмоторных машин. Планеры кружили, выполняя намеченный план, продолжая ждать сигнала. Отвей почти плакал, он ничего не мог сделать.
Наконец, пилоты приняли свои решения. Один планер ушел в сторону, чтобы приземлиться в 4 милях от батареи. Второй опустился ниже и взял курс прямо на батарею. Видевший эту картину рядовой Алан Моуэр вспоминал потом: сначала казалось, что планер врежется в нее, но в последний момент он набрал высоту и врезался в ближайший лес. Инстинктивно несколько десантников выскочили из своих укрытий и собирались бежать на помощь, но были остановлены офицерами: «Не двигаться, не покидать укрытий!» Больше ждать было нечего. Отвей дал команду наступать. Рядовой Моуэр слышал крик командира: «Соберитесь, возьмем эту проклятую батарею!»
И они пошли.
Атака сопровождалась взрывами торпед «бангалор», которые делали бреши в рядах колючей проволоки. Лейтенант Майк Доулинг крикнул: «Вперед! Вперед!» Снова зазвучал охотничий рожок. Крича и стреляя, Отвей и его команда бросились сквозь дым взрывов на позиции немцев. Перед ними было минное поле, а за ним окопы и пулеметные точки, защищавшие батарею. Внезапно над головой атакующих вспыхнули осветительные ракеты, и немцы открыли ураганный огонь из пулеметов и автоматов. Десантники падали на землю, затем делали бросок вперед и снова прижимались к земле. Рвались мины. Рядовой Моуэр услышал стон и разобрал слова: «Стойте, стойте. Тут кругом мины!» Справа от себя Моуэр увидел тяжело раненного капрала, который кричал: «Не подходите ко мне! Не подходите ко мне!»
Несмотря на разрывы мин и стрельбу, лейтенант Алан Джеферсон продолжал дуть в охотничий рог, увлекая товарищей вперед. Рядовой Сид Капон услышал очередной взрыв мины и увидел, как упал лейтенант. Он подбежал к нему, чтобы помочь, но лейтенант закричал на него: «Вперед, вперед!» Потом, лежа на земле, поднес рожок к губам, и он снова зазвучал. Десантники добрались до траншей и стали забрасывать их гранатами. Кое-где завязывались рукопашные схватки. Рядовой Капон, спрыгнув в траншею, столкнулся лицом к лицу с двумя немцами, один из которых держал над головой аптечку с красным крестом, давая понять, что они сдаются, и повторяя: «Русский, русский!» Это были русские «добровольцы». В первый момент Капон не знал, что делать. Потом увидел, что и другие немцы тоже сдаются, увидел своих товарищей, ведущих их по траншее. Капон сдал своих пленных и устремился вперед, к батарее.
У самой батареи Отвей, лейтенант Доулинг и около 40 десантников вели бой. Они забрасывали гранатами амбразуры бетонных укреплений и разряжали в них свои автоматы. Рядовые Моуэр, Хоукинз и наводчик Брен под пулеметным огнем добрались до одного из входов на батарею, увидели открытую дверь и ринулись в коридор. В нем лежал убитый артиллерист. Больше никого не было видно. Моуэр оставил двух товарищей у входа, а сам двинулся по коридору. Он оказался в большом помещении, где на платформе стояло тяжелое орудие. Рядом штабелями лежал боекомплект. Моуэр вернулся к товарищам и изложил свой план: «Взорвать арт-снаряды гранатами». Но сделать им это было не суждено. Пока они разговаривали, раздался сильный взрыв. Наводчика Брена убило на месте. Хоукинз был ранен в живот. Моуэр потом вспоминал, что его спину «пронзили тысячи раскаленных иголок». У него отнялись ноги. Он был уверен, что умрет, но не хотел умирать и стал звать на помощь: он звал свою мать.
По всей батарее немцы сдавались. Рядовой Капон присоединился к команде Доулинга и увидел, как «немцы подталкивали друг друга к выходу и умоляли взять их в плен». Отряд До-улинга полностью вывел из строя два орудия, произведя из них выстрелы сразу двумя снарядами; временно вывел из строя две другие пушки. Доулинг нашел Отвея. Он стоял перед командиром, прижимая правую руку к левой стороне груди, и докладывал: «Батарея захвачена, как приказано, сэр. Орудия разрушены». Бой закончился. Он продолжался всего пятнадцать минут. Отвей дал сигнал ракетой желтого цвета. Это значило, что операция успешно завершена.
Сигнал был принят на британском крейсере «Аретуза» за пятнадцать минут до того, как крейсер должен был начать обстрел батареи. Одновременно один из солдат Отвея послал подтверждающее послание с голубем. Во время боя он держал птицу у себя. К лапке голубя была привязана пластиковая капсула с кодовым словом: «Молот». Через несколько минут Отвей увидел безжизненное тело лейтенанта Доулинга: он уже умирал, когда рапортовал Отвею.
Отвей повел остатки своего батальона дальше, оставив мервилльскую батарею. У него не было задачи удерживать батарею после того, как орудия будут выведены из строя. У него в день «D» были и другие задачи. Они взяли с собой только 22 человека пленных. Во время штурма батареи из 200 ее защитников 178 солдат были убиты или умирали. Отвей потерял почти половину своих людей: 17 человек убитыми и ранеными. К сожалению, доклад о том, что выведены из строя все четыре орудия, был точен наполовину. Через сорок восемь часов немцы вернутся на батарею, и два орудия начнут обстреливать берег. Но в ближайшие, самые важные часы батарея будет молчать.
Отвею пришлось оставить почти всех тяжелораненых, у него не было достаточно медикаментов и транспорта. Моуэра захватили с собой и несли на доске. Хоукинз был в таком тяжелом состоянии, что его нельзя было трогать. Они оба выживут, даже Моуэр с 57 ранами от шрапнели. Последнее, что запомнил Моуэр, пока его несли от батареи, были крики Хоукинза: «Ребята, бога ради, не бросайте меня!» Потом голос Хоукинза стал слышен слабее для теряющего сознание Моуэра.
Уже почти рассвело, наступало утро, когда 18 тысяч парашютистов продолжали быть в деле. Менее чем за пять часов они сделали больше, чем могли предполагать генерал Эйзенхауэр и его штаб. Десантные войска ввели противника в заблуждение и разрушили коммуникации. Удерживая оба фланга на нормандском побережье, они в значительной степени блокировали немцам возможность переброски подкреплений.
В британской зоне подразделения майора Ховарда прочно удерживали важные мосты в районе Кана. К началу дня нужно было разрушить пять переправ через Дув. Подполковник Отвей и его ослабленный батальон вывели из строя батарею около Мервилля и находились на высотах, господствующих над Каном. Таким образом, главная задача британских сил была выполнена.
На другом фланге американцы, несмотря на более сложные условия местности и большее число задач, тоже успешно справились со своей ролью. Подполковник Краузе со своими людьми захватили важный центр коммуникаций – Сен-Мер-Эглиз. Севернее города батальон подполковника Вандервута перерезал главную дорогу, идущую по полуострову, и был готов отразить атаки противника со стороны Шербура. Бригадный генерал Гевин и его части окопались вокруг стратегических мостов в районе рек Мердере и Дув и удерживали позиции в глубине плацдарма «Юта». 101-я дивизия генерала Максвелла Тейлора все еще была разбросана. Из 6600 человек личного состава в наличии были только 1100. Когда десантники добрались до батареи в Сен-Мартен-де-Варревилль, они обнаружили, что орудия были сняты. Другой отряд подобрался к шлюзам Ла-Баркю, с помощью которых можно было затопить основание полуострова. Хотя не удалось достичь насыпей, идущих от «Юты», несколько отрядов были на пути к ним и удерживали западные берега затопленных районов. Десантные войска союзников вторглись на континент с воздуха и обеспечили высадку морского десанта. Сейчас они ждали прибытия основных сил с моря, чтобы вместе с ними двинуться дальше по оккупированной Европе. Американские отряды особого назначения находились уже в 12 милях от плацдармов «Юта» и «Омаха». Для американских частей время «Н» было шесть тридцать, а до него оставалось один час сорок пять минут.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.