Спад революционной борьбы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Спад революционной борьбы

В середине 1921 года, когда состоялся II конгресс, революционное движение потерпело поражение в том, что оно не смогло успешно распространиться по всему миру, выйти за границы бывшей Российской империи. Этот факт вынудил руководство Коминтерна занять более осторожную позицию и настаивать на необходимости серьезной подготовки перед попыткой захватить власть. В тезисах «Мировая ситуация и наши задачи» III конгресс признал, что первый период послевоенного революционного движения оказался в значительной мере завершенным13, и объяснил это тем, что мировая революция не развивается «по прямой»14. В тезисах говорилось о том, что большая часть рабочего класса все еще находится вне сферы влияния коммунистов. Они поставили главную задачу перед Интернационалом завоевать на свою сторону большинство рабочего класса и направить его самую активную часть на непосредственную борьбу с буржуазией15. Лозунгом III съезда стали слова «К массам!».

По прошествии лет Коминтерн стал еще менее оптимистичным. Хотя IV конгресс в 1922 году настаивал на том, что кризис в капиталистическом мире продолжается до сих пор, он признал, что коммунистические партии все еще были далеки от достижения своей важной цели: убедить большинство пролетариата следовать по коммунистическому пути16. V конгресс 1924 года признал, что с 1921 года буржуазия практически повсеместно провела успешное наступление на пролетариат по всем фронтам17. Пятый пленум ИККИ, состоявшийся в марте 1925 года, пошел дальше, обратив внимание на «некоторую частичную стабилизацию» капитализма18. Шестой пленум (февраль – март 1926 года) подтвердил тот факт, что капитализм сумел частично преодолеть серьезный кризис первых послевоенных лет. Все же шестой пленум настаивал на том, что стабилизация капитализма была лишь временной и весьма сомнительной19. По существу, она основывалась на трех факторах: неслыханном давлении на массы в капиталистических странах, увеличившейся эксплуатации колоний и на американских займах, предоставленных европейским государствам, что, по мнению пленума, означало порабощение Америкой Европы20. Седьмой пленум (ноябрь – декабрь 1926 года) и восьмой пленум (май 1927 года) также признали лишь частичную и временную стабилизацию в капиталистическом мире.

Наряду с признанием Коминтерном периода наступления отлива революционной войны и достижения частичной стабилизации в капиталистическом мире была разработана тактика единого фронта. Широкое обсуждение новой тактики проводилось в форме тезисов «Единый рабочий фронт», принятых IV конгрессом в 1922 году21. Единый фронт предусматривал временный союз между широкими массами трудящихся (коммунистами и некоммунистами) с целью решения непосредственных требований и ближайших целей, которые принесут пользу пролетариату, например улучшение условий труда. Этой тактикой Коминтерн надеялся достигнуть стратегической цели: объединения рабочего класса под руководством коммунистов. В тактике единого фронта не говорилось о том, что коммунистические партии должны отказаться от своей независимости, и при этом она не означала отказа от планов коммунистов относительно полного контроля над революционным движением. Но бескомпромиссное единовластие Коминтерна в первые годы его существования было заменено более гибким подходом к некоммунистическим пролетарским организациям. В этой связи важно отметить, что, хотя Коминтерн и придерживался тактики единого фронта вплоть до своего роспуска в 1943 году, она осуществлялась по-разному. Вообще говоря, существовавшие две формы единого фронта сменяли друг друга на протяжении истории Коминтерна. Одна форма, названная единым фронтом «снизу», была попыткой достигнуть единения рабочего класса посредством отделения рабочего некоммунистического движения от своего руководства в лице социалистов, анархистов или анархо-синдикалистов и подчинение его коммунистическому руководству. Эта форма единого фронта всегда характеризовалась злобными нападками и бескомпромиссной позицией по отношению к лидерам – представителям других, некоммунистических партий, утверждающим, что они являются представителями рабочего класса. Альтернативной формой был единый фронт «сверху», который принимал и действительно искал сближения, хотя и временного, с некоммунистическими лидерами в пролетарском движении. Какая форма единого фронта использовалась в каждый конкретный момент, зависело от преобладающего настроения и общей политики, проводимой Коминтерном в тот момент. В колониальных странах аналогом единого фронта выступило сотрудничество между коммунистическими партиями и антиимпериалистически настроенной национальной буржуазией. Самым знаменитым примером такого сотрудничества может служить взаимоотношение между Коммунистической партией Китая и партией Гоминьдан с 1924 по 1927 год22. Это сотрудничество не увенчалось успехом, потому что в 1927 году Чан Кайши совершил переворот и обрушился с террором на коммунистов. Как мы увидим дальше, это привело к радикальным переменам во взглядах Коминтерна относительно проблем колониальных восстаний.

Следует отметить, что, несмотря на эти перемены, революционное движение в Китае становилось все более важным в глазах Коминтерна. В отсутствие каких-либо побед в капиталистическом мире растущие беспорядки и восстания в Китае были очень внушительными и, безусловно, многозначительными с точки зрения Коминтерна. Восьмой пленум в мае 1927 года, дав характеристику положения в мире, заметил, что роль революционного движения в капиталистических странах уменьшилась, заявив при этом о важности китайской революции. Пленум разделил мир на два лагеря: «в одном – Союз Советских Социалистических Республик и революционный Китай; в другом – остальной капиталистический мир». СССР и революционный Китай стали опорой революции в международном масштабе. «Значение китайской революции для мирового пролетариата огромно». Согласно мнению восьмого пленума, победа революции в Китае явилась бы для рабочих и крестьян мощным стимулом в революционизации всего мирового рабочего движения. Она объективно создала бы революционную ситуацию для широкомасштабного выступления народных масс во всем мире23. Если когда-то в прошлом большевики в экономически отсталой Российской империи любили поразмышлять о влиянии успешно свершившейся российской революции на пролетариат в более передовых капиталистических странах, то в конце 20-х годов XX века Коминтерн стал говорить о еще более серьезном воздействии, вызванном революциями в колониальных странах, на коммунистическое движение в остальном мире.

Советский Союз и правящая коммунистическая партия укрепили свой авторитет и упрочили свое и без того значительное положение в теоретических материалах Коминтерна в этот период. Два события иллюстрируют это положение. Первое событие свидетельствует о том, что Советский Союз стали расценивать не как страну отсталую в экономическом отношении, которая временно стала лидером в мировом революционном движении, но как жизненно необходимый оплот революции, которому мировое революционное движение должно оказывать всемерную поддержку и защиту. Это изменение в отношении к СССР, по мнению Э. Карра, проявилось на IV конгрессе в 1922 году. Для коммунистов в других странах поддержка СССР стала главной обязанностью истинного революционера. Со времени IV конгресса об этом можно было заявлять открыто24. В отношениях между Советским Союзом и мировым революционным движением был принят принцип взаимных обязательств, который с тех пор должен был оставаться неизменным25. Это интересное, жизненно важное заверение будет пересмотрено после 1928 года. Конечно, верно то, что сначала Коминтерн расценивал лидерство Советской России в мировом революционном движении как временное и твердо верил, что это лидерство скоро перейдет к более развитым в промышленном отношении странам Запада, скорее всего к Германии. Действительно, в одной резолюции, принятой на III конгрессе Коминтерна, было упомянуто о помощи, которая будет оказана немецким рабочим классом России после того, как победа немецких коммунистов приведет к объединению сельскохозяйственной России и индустриальной Германии26. Чрезвычайно интересны в этой связи комментарии по этой теме, данные Троцким на III конгрессе Коминтерна, по поводу неизменности российской гегемонии в мировом революционном движении: «Да, товарищи, мы сделали нашу страну оплотом мировой революции. Наша страна все еще является очень отсталой, варварской...

Но мы защищаем этот оплот мировой революции, так как в данный момент в мире не существует никого другого. Когда появится еще один оплот, во Франции или в Германии, тогда в России он на девять десятых потеряет свое значение; и мы тогда отправимся в Европу для защиты этого другого, более важного оплота революции. Наконец, товарищи, довольно нелепо думать, что мы расцениваем Россию, временно ставшую оплотом мировой революции, центром»27.

IV конгресс 1922 года принял резолюцию об обязательстве рабочих в других странах поддерживать Советский Союз28. Последующие конгрессы продолжили эту тему. Во время «военной истерии» 1927 года восьмой пленум, состоявшийся в мае, принял специальную резолюцию, призывающую к защите СССР от нападения капиталистических стран29. Веря в то, что капитализм неизбежно порождал войны, и убежденный в том, что Советский Союз всегда находился под угрозой войны, Коминтерн регулярно инструктировал своих приверженцев проявлять революционное рвение, борясь за защиту СССР.

Второе событие, способствовавшее росту престижа СССР и его коммунистической партии, стала программа «большевизации», принятая Коминтерном на V конгрессе в середине 1924 года. Был запущен главный «маховик» для того, чтобы обеспечить еще в большей степени соответствие идеям и методам ВКП(б) (КПСС). Лишь вкратце намеченная на V конгрессе, программа «большевизации» была более полно разработана на пятом пленуме, состоявшемся весной 1925 года. По существу, она преследовала цель усиления контроля ВКП(б) над Коминтерном и, в то же самое время, создание за границами СССР нового (улучшенного) типа коммунистической партии, которая смогла бы для достижения своих целей более эффективно использовать революционную ситуацию, складывающуюся в той или другой стране. Конечно, только последняя цель была опубликована в материалах Коминтерна. Сам термин «большевизация» – своего рода ярлык и явно носит «просоветский» характер, поскольку предписывает другим коммунистическим партиям, как надо осуществлять эту реформу на практике. На V конгрессе в 1924 году было сказано, что большевизация не означает механическую передачу всего опыта ВКП(б) всем другим партиям30. Все же «большевизация», согласно данному на конгрессе определению (довольно расплывчатому, допускавшему двойное толкование), есть понимание другими коммунистическими партиями того, что российский большевизм был и остается интернациональным по своей сути и имеет очень важное значение для остальных31. Так как к термину «большевизация» мы неоднократно будем обращаться в данном исследовании, нам кажется целесообразным именно сейчас назвать основные черты «большевистской» партии согласно тезисам V конгресса Коминтерна: массовость, маневренность, исключавшая всякий догматизм и сектантство; демократический централизм и монолитность, отсутствие фракций; регулярное проведение пропагандистской и организационной работы в вооруженных силах; партия должна быть революционной по сути, верной принципам марксизма и решительно продвигаться по пути к своей главной цели – свержению буржуазии32. В своей авторитетной работе Кабакчиев заявил, что «большевизация» означала использование опыта ВКП(б) и в одинаковой степени революционного опыта мирового пролетарского движения33. Но все же он не сумел привести хотя бы один пример из опыта международного пролетарского движения, кроме опыта российских большевиков, заслуживающий подражания. В другом определении Кабакчиев поставил знак равенства между «большевизацией» и безоговорочным принятием принципов и тактики ленинизма34.

Термин «ленинизм» в качестве еще одного наименования, означавшего правильный марксизм, вошел в обиход на V конгрессе Коминтерна в середине 1924 года. Следует заметить, что большевистский лидер умер в январе того же года. На пятом пленуме ИККИ весной 1925 года известное теперь определение было дано для того, чтобы его приняли все коммунистические партии: «Ленинизм – это марксизм эры монополистического капитализма (империализма), империалистических войн и пролетарских революций»35. Согласно пятому пленуму, ленинизм «обогатил» учение Маркса разработкой следующих вопросов:

1) теория империализма и пролетарской революции;

2) условия и механизм осуществления диктатуры пролетариата;

3) взаимоотношения пролетариата и крестьянства;

4) важность национального вопроса вообще;

5) особое значение национальных движений в колониальных и полуколониальных странах для мировой пролетарской революции;

6) роль партии;

7) тактика пролетариата в эпоху империалистических войн;

8) роль пролетарского государства в переходный период;

9) система социализма как реально существующий тип пролетарского государства в этот период;

10) проблема социального расслоения в самом рабочем движении как источник его раскола на оппортунистическое и революционное крыло и т. д.;

11) преодоление как социал-демократических тенденций, так и левого уклона в коммунистическом движении36.

Вышеперечисленные черты ленинизма содержались в тезисах пятого пленума «Большевизация партий Коммунистического интернационала» – слишком длинный документ, обстоятельно разъясняющий значение «большевизации» для Коминтерна37. Идеологическое завоевание Коминтерна Коммунистической партией Советского Союза стало, таким образом, еще более явным.

В самом Коминтерне «большевизация» партий получила всеобщее признание. Согласно этому предписанию, все остальные компартии должны были «большевизироваться». Преимущество Коммунистической партии Советского Союза, ее идеологии и политического опыта стало беспрецедентным. Но следует помнить, что программа «большевизации» была принята в то время, когда главными политическими факторами оставались следующие: длительное по времени существование СССР и его усиливающаяся власть (СССР в глазах Коминтерна оставался единственным «пролетарским» государством) и провал руководимого коммунистами революционного движения с целью захвата власти в других странах38.

На VI конгрессе Коминтерна в 1928 году было отмечено приближение нового, третьего периода в послевоенном развитии капитализма. Таким образом, в начале пятнадцатилетнего периода времени, охваченного в этом исследовании, Коминтерн снова заявил о возможности мировой революции и разработал новую стратегию и тактику для коммунистов по всем мире.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.