<Заметки>1

<Заметки>¹

<В Цеханувском гетто>

[…] за несколько лет пройти через метаморфозы, страдания и […] гонения, через которые прошло еврейское население с началом войны в 1939 с тех пор, как немец занял […], сообщили, что […] и в нашем местечке […]. Будут по системе всех других городов специальные еврейские кварталы для евреев […] кварталы, отгороженные колючей проволокой и построенные […] Материальные условия в гетто ухудшились. Небольшой заработок […] состоял в контрабанде с поляками из деревни. Все остальные плацувки² внезапно полностью оборвались, совершенно были отрублены […] огородили в гетто и запретили евреям передвигаться. […] плохие материальные условия […] тесная скученная жилищная система […] евреи […] находятся в гетто просто до такой степени […] собственную мебель на дрова […] нужно было […]

[…] бесчестили, угрожая им ножами […] голые девушки […] ужасным образом […] засовывали им в зад палки до тех пор, пока они не умирали в тяжелых, невероятных страданиях, в муках […] пожилые люди […] садисты вынимают […] принуждают их насиловать […] дети […]³ женщин из их семей […]

[…] раздавать обеды⁴ и ради других различных социальных […] отодвинули срок. 1/11 1942 […] было объявлено выселение⁵, […], которое охватило Плонск, Нови Двор, Найштот⁶

[…] заперты […] транспортировать […], собрали поздно ночью с помощью еврейских полицейских […] конечно, полагается большая благодарность за их сотрудничество […] так преданно со своим хозяином […] их всех уже нет на свете, не то бы я сам завел […] что из людей […] отвели к […] загнали […] несколько сот в вагон, оторвали […] ад […]

[…] картина выглядела […] до того, как рассвело, еврейское население уже находилось на сборном пункте. В брошенных домах нужно было оставлять двери открытыми. Все плакало над горькою судьбой. Когда рассвело, […] собрали все […] проезжали мимо тележки […] просто невозможно пошевелиться [.. [

[…] поляки, которые там находились […] просили деньги […] понятно, мы не жалели, мы все отдали, чтобы купить немного воды, но, к сожалению, поляки […] не выпускали […] одним словом, они от нас все получили […] умирает мать с 5 детьми, в живых остался из […] всей семьи только отец, который плакал, но без слез.