Организация общества

Организация общества

Общество майя состояло из простолюдинов и людей более высокого статуса. Существовал класс знати, ах мехеноб, из которого выбирали должностных лиц, а их было немало. В основании социальной пирамиды находились ялба уиникоб, простолюдины, а также множество рабов. Это бесспорно, но при этом с готовностью допускается, что «у нас нет прямых доказательств относительно типа правления и социальной организации, распространенной у майя». Факты, почерпнутые из предметов искусства, скульптуры, фресок и раскрашенных сосудов, показывают, что всей полнотой власти обладала знать. Владыки майя изображаются на носилках, которые несут люди. Армии ведут за собой военачальники в роскошных одеждах, украшенных нефритом и перьями птицы кецаль (квезал). Мы видим вождей, которые устанавливают законы, вершат суд над взятыми в плен воинами и обращают их в рабство. И все-таки эти сценки относятся лишь к некоторым аспектам социальной организации. У ацтеков была хорошо известная клановая организация общества, при которой земля находилась в общей собственности, и эту землю обрабатывали также сообща. У инков базовой социальной единицей были айлью, принципом которых был коллективизм. Считается, что у майя была схожая форма организации, но ее название и точная форма неизвестны.

Майя не владели империей, как инки, когда один правитель управляет огромными территориями и вся система содержится за счет налогов-податей. У майя не было также сложной организации для сбора податей, какая была у ацтеков, которые контролировали огромные территории, но не владели ими. Насколько нам известно, у майя не существовало центра, столицы, т. е. не было аналога Куско или Теночтитлана, не было и центрального правителя (кроме периода владычества майяпанских Кокомов, 1194–1441 гг. – Ред.).

Требуются объяснения, так как то, что мы знаем об этом, будит любопытство, не удовлетворяя разум. Существовала общая культура майя, язык и религия. Существовала система дорог, одна из самых лучших, построенная в период ранней истории Америки, которая связывала воедино побережье и горные районы. Повсеместно была развита торговля, охватывающая дальние регионы. Почему же тогда кто-то, обладающий имперскими амбициями, не объединил силой все это в одно государство-империю? Может быть, виной всему географические особенности? Однако это не помешало инкам, чья империя с географической точки зрения была гораздо более сложной, чем страна майя, объединить Анды Южной Америки в одно государство.

Общество майя сравнивали с обществом греческих городов-государств. Очень подходящее сравнение. Хотя Спарта, Афины и Коринф имели, как и майя, общий язык, культуру и религию, они неистово отстаивали свою независимость и часто воевали друг с другом, а иногда даже поддерживали вторжения чужеземцев, выступая против других греческих городов-государств.

Греческое слово polis переводится как «город-государство». По мнению Х.Д.Ф. Китто, это плохой перевод, потому что «полис» был больше, чем город-государство. Самым большим полисом во времена Платона были Сиракузы с населением всего лишь 20 000 человек, который по численности жителей приближался к небольшим городам-государствам майя. (Автор посчитал только граждан-мужчин. В Афинах (включая Аттику) в период расцвета насчитывалось 90 000 свободных афинских граждан (в т. ч. 18 000—20 000 мужчин), 45 000 неполноправных греков-иностранцев (метэков) и 365 000 рабов. – Ред.) Подобно греческому, в обществе майя царила сельскохозяйственная экономика, и оно было автономным. Китто пишет о греках: «…природа их общества была такова, что группа людей в социальном смысле была более важна, чем отдельный человек. Отдельный человек является, прежде всего, членом семьи, а затем жителем своего полиса. Ущерб, нанесенный ему, это ущерб, нанесенный его семье или его полису». Точно так же было и у майя. И так везде, где есть клановое общество.

Хорошо известна организация храмового города. Археологические находки на Ближнем Востоке показывают, что народы, занимавшиеся сельским хозяйством и жившие в эпоху неолита, делали жертвоприношения у некоего центра. Этот центр мог сложиться у какого-нибудь озера или скалы, или сеноте, как на Юкатане. С экономической точки зрения это ненужная трата, но если место расположения такого храмового города выбирается по религиозным мотивам, как в Перу, это уака, и на этом месте строится храм, где жрецы общаются с богами. Первые плоды урожая приносят в храм. Люди, разумеется, знают, что принесенные ими продукты не попадают прямо к богам. Они знают, что их съедают жрецы. Все народы древности, занимавшиеся сельским хозяйством, верили, что они зависят от милости богов и что им необходима жреческая иерархия, чтобы обеспечить такую милость. Жрецы поддерживают работу храмов, а сами пользуются трудом крестьян в виде продуктов питания и осуществляемых работ. По мере того как местная святыня вырастает в храм, а храм превращается в город или церемониальный центр, вокруг него начинают группироваться дома.

Ввиду того, что высокоразвитая культура должна зародиться от класса аристократии (ведь только такой класс обладает временем и энергией для ее создания), развивается корпорация жрецов, которые выступают в качестве связующего звена с богом (богами) и следят за тем, чтобы проводились все ритуалы. Таким образом, простолюдин, чьи подати и труд помогают построить и содержать храмовый город, видит, что храмовый церемониальный центр полезен. Его кукуруза лучше растет. Ему сообщают время, когда надо сеять, а когда убирать урожай (жрец является также астрологом-астрономом), а также объясняют природу непонятных явлений. Все это повторяется на протяжении поколений, а так как полезные привычки при повторении в конечном счете становятся неодолимыми, то такой образ жизни со временем становится поистине подсознательным.

Из этого вырастает клановая организация общества. Простолюдина убеждают, что владельцами земли являются боги, а жрецы, дробя ее на части, выступают от имени богов. Советниками храмовых городов выделяются земельные наделы разным общинам (у ацтеков на настоящих картах, нарисованных на бумаге аматль, были написаны в виде ребусов имена владельцев земельных наделов), и эти советники, по-видимому, руководят делением земли. У майя каждой семье выделялся участок земли площадью 37 с небольшим кв. м (хун уиник), который отмеряли при помощи 6-метровой (20-футовой) измерительной палки или ленты. Другие подробности нам неизвестны. Мы не знаем, сохранялась ли земля за правителем, как у инков, и возвращалась ли она в общину после кончины того, кто ею пользовался, для передачи ее другому человеку, или она принадлежала, как у ацтеков, кальпулли. Мы знаем не больше, чем Диего де Ланда, который пишет: «…каждый женатый мужчина и его жена… засевают участок площадью четыреста квадратных футов… который они называют хун уиник и измеряют при помощи шеста длиной двадцать футов».

Землю обрабатывали сообща: «…индейцы имеют обыкновение помогать друг другу в работе… Они объединяются в группы по двадцать человек и не бросают работу, пока все работы не будут сделаны у каждого». Это служит показателем общинной организации. Общины представляют собой самые тесные узы, самые понятные взаимоотношения. Индейцев майя объединяли узы крови, «так как обладать одной кровью означает обладать тем же жизненным принципом, и в этом смысле все люди одной крови составляют одно единое живое существо. Именно в этом и состоит клановое родство».

Вывод о том, что майя жили общинами, можно сделать из замечаний Ланды о широко распространенном табу на экзогамные браки между людьми, носящими имена (прозвища) одного клана: «…они всегда называют своих сыновей и дочерей именем отца и матери… и по этой причине индейцы говорят, что все те, кто носят одно и то же прозвище, принадлежат к одной семье… Поэтому, когда индеец приходит в какое– то место, где его не знают и где он нужен… он сразу же называет им свое имя, и они принимают его там радушно».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.