Американский бизнес в России

Американский бизнес в России

Американские инвесторы пришли на российский рынок еще до распада СССР. Возможность удовлетворить бездонный, до того умышленно сдерживаемый спрос миллионов граждан, которые семь десятилетий не видели нормальных потребительских товаров, была весьма соблазнительной. Как казалось вначале, сектор природных ресурсов был также открыт для бизнеса и явно нуждался в иностранных инвестициях и технологиях. Увы, вскоре Россия приобрела репутацию «Дикого Востока», чему способствовали стремительно проведенная непрозрачная приватизация и мафиозные структуры, которые как метастазы распространялись по всему телу практически нерегулируемой российской экономики. Коренной техасец Роберт Страусс, последний посол США в СССР и первый посол в России, а также первый председатель Американо-российского делового совета, рассказывал, что Россия чем-то напоминала ему Техас 1920-х годов, где прошло его детство, – такая же бедная, но с великими перспективами. Иными словами, Россия открывала привлекательные возможности молодым предпринимателям, которые были не прочь попытать счастье – и желали рискнуть.

Кто-то из объявившихся в России американцев принимал участие в первой волне приватизации – они покупали и продавали приватизационные ваучеры и зарабатывали, пользуясь бумом на фондовом рынке 1990-х годов{506}. Еще одним прибыльным сектором экономики была недвижимость. Но там имелись и свои опасности. Пол Тейтум, совместно с партнером-чеченцем владевший гостиницей «Рэдиссон-Славянская», первым в Москве отелем, созданным по западному образцу, в 1996 году был застрелен на станции метро после разногласий с партнером. Убийство явно было заказным. Иностранные инвесторы, будучи в полной уверенности, что заключили контракт с российским партнером, впоследствии обнаруживали, что их средства, переведенные в качестве инвестиций, ничем не защищены, а партнер успел скрыться в неизвестном направлении, прихватив с собой их капиталы. Кому-то удавалось наладить успешный бизнес, но затем его отбирал (случалось, что под дулом пистолета) российский партнер, причем без всякой материальной компенсации. И все же колоссальные возможности, которые предлагал свободный от оков социализма рынок страны со 143-миллионным населением, продолжали привлекать представителей американского частного сектора.

В новаторском исследовании советской экономической системы, опубликованном в 1957 году, Джозеф Берлинер выделил ключевые условия успеха в экономике с центральным планированием: знакомства и связи с нужными людьми{507}. Эта формула не утратила силы и для современных американцев, которые действуют в условиях российской экономики. Наибольшего успеха в России добивались те американские бизнесмены, кто систематически изучал и старался понять правила игры, кто устанавливал личные контакты с нужными людьми и верно определил, какие секторы российской экономики открыты для иностранного участия. Отличный пример американского предпринимателя, который понял правила игры и потому добился солидного успеха на российской экономической почве, – это Дрю Гафф, управляющий директор и соучредитель компании Siguler Guff. В начале 1990-х годов Гафф, русскоговорящий выпускник Гарвардского университета, трудился в инвестиционном банке Paine Webber, и его компания учредила совместное предприятие с некой нефтетрейдерской фирмой, которая частично принадлежала Русской православной церкви. Контакты фирмы с патриархом Алексием II обеспечивали выход на высшие этажи российского правительства, благодаря чему в 1994 году Гаффу удалось заключить соглашение с премьер-министром России Виктором Черномырдиным об учреждении первого в России фонда прямых инвестиций – государственно-частного партнерства, где ключевым инвестором стало российское правительство. В сентябре 1998 года, через месяц после обрушения рубля, Гафф наладил трансляцию телеканала «MTV Россия». Позже одна из портфельных компаний Гаффа – Siguler вышла на рынок облачных сервисов в интернете. Этот проект удалось запустить, так как Медведев и его коллеги, по словам Гаффа, «сами принадлежат к IT-поколению» и признают, что в данном секторе необходимо более широкое участие Запада{508}.

К реформам, которые Путин проводил во время своего первого срока, иностранные бизнесмены отнеслись одобрительно: перспектива большей стабильности компенсировала, на их взгляд, менее приглядные стороны системы. В целом американский бизнес воздает Путину должное за то, что он улучшил деловой климат в России для иностранных инвесторов. После того как в Кремль пришел Путин, было реформировано регулирование бизнеса, что улучшило защищенность иностранных инвестиций. Как заметил один американский инвестор, «в 90-е годы власти закона в этой стране не было. [Путин] утвердил в России верховенство закона – теперь в России иностранный бизнес ощущает себя комфортнее»{509}. При Путине американский бизнес успешно расширял свои операции на российском рынке. Стоимость российского бизнеса Boeing Company, например, оценивается примерно в $10 млрд. «У нас в Boeing простые виды на Россию, – объясняет Томас Пикеринг, в прошлом заместитель госсекретаря и посол США в России, впоследствии занявший пост старшего вице-президента по международным отношениям компании Boeing. – Нам для самолетов нужен титан, а у России он есть. Все это потому и работает, что мы зависим друг от друга»{510}. Кроме того, Boeing привлек на работу конструкторов и разработчиков программного обеспечения из России. Российские конструкторы участвовали в разработке авиалайнера Boeing Dreamliner 787.

Если взять автомобилестроение, то Россия, по всей видимости, решила нагнать Германию и поспорить с ней за звание самого крупного автомобильного рынка Европы. В нескольких российских городах работают заводы компаний Ford Motor Company и General Motors. Одна только General Motors намеревалась в течение пяти лет инвестировать в Россию $1 млрд. «Россию я бы отнес к той ж категории, что и Китай», – заявил глава международных операций GM на церемонии закладки фундамента завода в Санкт-Петербурге{511}. Вот уже два десятка лет россияне лакомятся гамбургерами в ресторанах McDonald’s и с удовольствием пьют пепси и кока-колу. Для компании Pepsi Россия является вторым по величине рынком после Соединенных Штатов.

Инвестиции шли в обе стороны: после того как российская экономика восстановилась, возросли и инвестиции российского капитала в США, начавшиеся в 1990-е годы с весьма скромных объемов. К наиболее видным инвесторам можно отнести стального магната Алексея Мордашова, чья компания «Северсталь» купила дышавшие на ладан сталелитейные заводы в индустриальном сердце США, и благодаря этому в тяжелые для экономики времена они продолжали работать. «Лукойл», одна из крупнейших в России частных нефтяных компаний, приобрела три тысячи бензозаправочных станций у американских компаний Getty Oil и Mobil и наладила продажу своего фирменного бензина американцам. Миллиардер Михаил Прохоров, безуспешно участвовавший в президентских выборах 2012 года, купил баскетбольный клуб «Бруклин Нетс». А основатель Facebook Марк Цукерберг в 2009 году продал 2 % акций своей компании российским миллиардерам Юрию Мильнеру и Алишеру Усманову. Учитывая подозрительность, с которой администрация Путина относится к социальным сетям, это была очень примечательная российская инвестиция. Двумя годами позже, в декабре 2011 года, именно Facebook помог мобилизовать больше 30 тысяч людей на протестные демонстрации, прошедшие в Москве после думских выборов.

В годы президентства Дмитрия Медведева, который хотя и на словах, но все же делал упор на модернизацию и инновации, Кремлю удалось вызвать интерес со стороны Кремниевой долины. Медведев объявил о создании иннограда в подмосковном Сколкове, и по его замыслу, Сколково со временем должно было стать чем-то вроде российской Кремниевой долины. Крупному российскому олигарху Виктору Вексельбергу была поручена организационная сторона проекта иннограда. А Массачусетский технологический институт стал партнером «Сколкова» в области научных исследований. Ряд ведущих американских компаний, в частности Microsoft и Cisco, инвестировали средства в проект «Сколково». Анатолий Чубайс, один из авторов приватизации 1990-х, позже возглавивший государственную корпорацию «Роснано», связался с российскими эмигрантами, работавшими в ведущих американских исследовательских университетах, и убеждал их подключиться к проекту «Сколково».

Однако сам подход к созданию иннограда Сколково изначально строился на противоречии. Американский высокотехнологичный сектор создавался частными предпринимателями, которые по своему усмотрению решали, в какие исследовательские проекты стоит вкладывать средства. Высокотехнологичные гиганты вроде Hewlett Packard, Apple и Google создавались буквально из ничего, в гараже своих основателей. Известно также, что многие ныне преуспевающие американские инноваторы добивались успеха не сразу – вначале их преследовали неудачи и их первые начинания оканчивались провалом. Возможно ли воспроизвести подобный опыт со всеми его перипетиями в России? Сама идея, что инноград может быть «создан» сверху вниз, исключая возможность поражений и провалов, противоречит общепринятым представлениям об инновациях, которые подразумевают развитие снизу вверх. Более того, хотя с начала реализации проекта прошло всего три года, над ним уже сгущаются обвинения в коррупции{512}.

Кроме того, российский рынок до сих пор скован множеством ограничений. Примерно в 2004 году развернулись дебаты о том, что считать «стратегическими секторами» российской экономики, в которых необходимо усилить государственный контроль. В конечном счете государство не только вернуло в свои руки многие отрасли экономики, объявив их стратегическими, но и последовательно расширяло их состав, тем самым отпугивая иностранных инвесторов. А в 2008 году в России был принят закон, ограничивающий иностранные инвестиции в сорока двух стратегических секторах экономики, включая космос, авиастроение, атомную энергию, телекоммуникации, средства информации и естественные монополии. Согласно закону, иностранная частная компания не может приобрести пятидесятипроцентную и более долю в какой-либо компании, относящейся к стратегическому сектору, если сначала не получит одобрения государства{513}. Этот закон вкупе с законом о недрах ограничил иностранные инвестиции в энергетику, а тем самым и деятельность американских компаний. Справедливости ради следует отметить, что США и сами в 1975 году приняли подобный закон, чтобы установить надзор за иностранными инвестициями в стратегические сектора экономики, а кроме того, был учрежден межведомственный орган – Комитет по иностранным инвестициям в США (CFIUS), который был вправе налагать запрет на предполагаемые инвестиции. Российская сторона жаловалась тогда на этот закон, хотя на самом деле не зафиксировано ни одного случая, чтобы комитет запретил предполагаемые российские инвестиции по соображениям национальной безопасности.