Маленькая неприятность без больших последствий

Маленькая неприятность без больших последствий

Саша Любимов к тому времени уже свалил в Москву. Пролив здесь немало крови.

У него вообще какие-то кровопотери фатальные на протяжении всей жизни. 18 марта 2005 года на 33-м километре Дмитровки «Мерседес-320» Любимова выехал на встречку и врезался в «Ровер» Юрия Завалишина. В результате – вывих пальцев левой стопы, у пассажира – открытый перелом левой голени. Мне Саша рассказывал, как он истекал кровью на заднем сиденье и с профессиональным любопытством репортёра наблюдал одновременно за мёртвой пробкой, по которой «скорая» не прорвётся, и за процессом наполнения тёмной солёной влагой коврика в его ногах, пытаясь вычислить объём резинового корытца и соотнести этот расчёт с тем медицинским фактом, что потеря двух литров крови приводит к летальному исходу. Он всегда относился к травмам по-легионерски. Я никогда не видел его паникующим или истерящим. Победителем рождён, Фортуною взлелеян…

Возвращаюсь к мегакровавому инциденту в Никитском. Телефоны в пансионатовских номерах поставили позже, а тогда наличествовал только аппарат на стойке дежурного, внизу. И ещё один в чудо-лифте, на случай если кто-нибудь из академиков там застрянет.

С первого этажа вдоль левой стороны фасада поднималась лестница. Лестничные площадки от жилых этажей отделяли стеклянные стены, в которые врезаны были стеклянные же двери.

И оба этих обстоятельства (телефон + стена) едва не стоили самому харизматичному ведущему «Взгляда» жизни.

Люби (с ударением на «ю»; так его в ту пору звали все приятели) был очень, факт, деятельным. Отправляясь тем летом с нами в Никитский, заставил присягнуть на верность здоровому образу жизни. Который трактовался как непременная утренняя пробежка с последующим плаванием кролем. До завтрака, само собой.

Потом уже было позволено легкомысленно бухать дешёвое разливное вино, ошпаривать себя черноморским ультрафиолетом, окрашивать лёгкие никотином, трескать недожаренные шашлыки на набережной, практиковать незащищённый секс с полоумными студентками и делать множество других летних вещей, категорически полезных для оттачивания кармы. Но до завтрака – полчаса спорта. Хотя бы полчаса.

В первый день Александр Михалычу было единодушно отказано в джокинг-компании с мотивом «вчера же только прилетели, блин». Во второй – на основании тотального обгара конечностей. Ну а на третий… уже по сложившейся традиции.

Любимов рассекал по утреннему саду соло, путая глупых пернатых и полусонных ящериц. За завтраком ворчал, стебался, клеймил нас позором, обвинял в предательстве интересов гласности и перестройки, всячески хотел в Москву и требовал от нас компенсаций в виде посильного участия в программе «Взгляд», что всерьёз тогда никем не было воспринято.

Я совершенно не понимал, зачем надо остервенело бегать ранним утром, когда можно сколь угодно плавать днём. Тем более что вечерами все упивались так же, как в Москве. Только вот вино здешнее было вкуснее и дешевле.

Однажды, когда мы, вернувшись с ужина, болтали, сидя на балконе, и лениво любовались огнями вечерней развратной Ялты, смешивая аромат реликтового можжевельника с ядовитым дымом болгарских сигарет «Опал», дежурный, деликатно постучав в дверь, сообщил:

– Любимова к телефону, Лысенко из Москвы.

Саша, ждавший звонка руководителя «Взгляда», стремительно ломанулся на выход. Слишком быстро. И неправильно. Траекторию не выстроил. Через мгновение раздался ужасающий грохот, немузыкальный звон, стенания и мат. Переглянувшись, мы вскочили, едва не опрокинув столик с южными яствами. Костя распахнул дверь номера. На лестнице, метрах в пяти-шести от нас, покачиваясь, живописно сползал по стене окровавленный Люби: эритроциты хлестали из десятков порезов, разукрасивших двухметровую стать ведущего. Саня просто прошёл сквозь прозрачную стену, порезав, как тогда казалось, все артерии своего могучего организма. Он шарил руками по загорелому корпусу, растерянно пытаясь перекрыть хлещущую кровь, которая превратила его полосатые шорты в алые. Ни у меня, ни у Кости в тот момент не было сомнений, что страна лишилась своего ТВ-кумира: столько красной влаги мы видели только в голливудских боевиках. Липко-красным залито было всё: стена, лестница, площадка. Пара тонких багровых ниточек украсила даже потолок.

Напомню, что тайный пансионат располагался на границе заповедника, в самом глухом закоулке Никитского ботанического сада. Никакая «скорая» не нашла бы этот зашифрованный оазис за полчаса, которые отведены были пострадавшему.

У пристани, метрах в трёхстах от нашего интимного пляжа, оставляет на ночь свой старенький «Москвич-423» какой-то морской человек, которому можно позвонить, он живёт рядом с Верхним садом, – дрожащим голосом сказал офигевший от брутального зрелища дежурный. Он же включил чудо-лифт, доступ к коему вечером был запрещён. Минут через пять-десять мы были на импровизированной парковке, где ночевал серенький латаный – перелатаный универсал. Ждать хозяина с ключами никто не намеревался. Но грамотно вскрывать автомобили – проволокой или линейкой – никто из нас тоже не умел, впрочем. Булыжником рассадили стекло с пассажирской стороны.

Люби, невзирая на серьёзность ситуации, продолжал с невозмутимым видом шутковать:

– Неее, ни фига, я сюда не сяду, там битое стекло, вдруг порежусь.

Однако нам было не до стёба. Само собой, в кино сто раз видели, как угонщики заводят машины без ключа, но опыта ни у кого из нас не было.

Тем же массивным образцом местной гальки, которым мы разбили стекло, я снёс язычок, блокирующий рулевую систему. Разбираться с цветом проводов в темноте не было возможности; Костя отодрал сразу все провода и собрал их в плотный пучок. Включилось сразу всё: стартёр, зажигание, габариты… даже «дворники», по-моему.

До засыпающей Ялты домчались, как казалось, за пару минут, с почти истерическим надрывом распевая любимую (тогда) Сашей We Will Rock You группы Queen. Кстати, любопытный эпизод с этой песней был у команды Кнышева: в одном из выпусков «Весёлых ребят» они сделали стёб-адаптацию хита с припевом: «Вывел, вывел пятна!» (этакий гимн некоей химчистки). Но кое-кто решил, что речь о знаменитом пятне на челе генсека Горбачёва. Телевизионщики ждали репрессий, поскольку трактовка припева у конспирологов была однозначна. Но обошлось. Вот.

Переполох в приёмном отделении был знатный. Накладывать три дюжины швов сбежался десяток медиков: всем сёстрам хотелось потрогать живого ведущего мегапрограммы. Программы, работать над очередным выпуском которой он улетел на следующий день.

Вопрос с компенсацией за экстренное надругательство над заслуженным «Москвичом» Костя как-то сам разруливал. С владельцем залитого кровью автомобиля ни я, ни Любимов так и не познакомились.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.