Глава 3 Моя поездка в Каир. Перемены в командовании
Глава 3
Моя поездка в Каир. Перемены в командовании
Мои сомнения по поводу высшего командования на Среднем Востоке постоянно подкреплялись сообщениями, которые я получал из многих источников. Мне стало настоятельно необходимо поехать туда и урегулировать решающие вопросы на месте.
Мы все также были озабочены реакцией cоветского правительства на неприятное, хотя и неизбежное сообщение о том, что в 1942 году не будет произведено вторжение через Ла-Манш. Было решено, что я во всяком случае поеду в Каир и что я предложу Сталину приехать к нему для встречи.
Поэтому я послал ему следующую телеграмму:
Премьер-министр – премьеру Сталину
31 июля 1942 года
1. Мы принимаем предварительные подготовительные меры (смотрите мое следующее послание) для отправки большого конвоя в Архангельск в первой неделе сентября.
2. Я хотел бы, чтобы Вы пригласили меня встретиться с Вами лично в Астрахани, на Кавказе или в каком-либо другом подходящем месте. Мы могли бы совместно обсудить вопросы, связанные с войной, и в дружеском контакте принять совместные решения. Я мог бы сообщить Вам планы наступательных операций в 1942 году, согласованные мною с президентом Рузвельтом. Я привез бы с собой начальника имперского генерального штаба.
3. Я немедленно вылетаю в Каир. Как Вы легко можете себе представить, у меня там имеются серьезные дела. Оттуда я мог бы, если Вы этого пожелаете, сообщить Вам подходящую дату для нашей встречи, которая, поскольку дело касается меня, могла бы состояться между 10 и 13 августа, если, конечно, все будет благополучно.
4. Военный кабинет одобрил мои предложения.
Премьер Сталин – премьер-министру
31 июля 1942 года
Получил оба Ваши послания от 31 июля.
Настоящим от имени советского правительства приглашаю Вас прибыть в СССР для встречи с членами правительства.
Я был бы весьма признателен Вам, если бы Вы смогли прибыть в СССР для совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угроза со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигла особой силы.
Я думаю, что наиболее подходящим местом нашей встречи была бы Москва, откуда мне, членам правительства и руководителям Генштаба невозможно отлучиться в настоящий момент напряженной борьбы с немцами.
Присутствие начальника имперского генерального штаба было бы очень желательно.
Дату встречи я просил бы Вас определить, как Вам будет удобно, в зависимости от того, как Вам удастся закончить дела в Каире, заранее зная, что с моей стороны возражений насчет даты не будет.
Выражаю Вам признательность за согласие направить очередной конвой с военными поставками в СССР в начале сентября. Нами, при всей трудности отвлечения авиации с фронта, будут приняты все возможные меры для усиления воздушной защиты транспортов и конвоя.
Премьер-министр – премьеру Сталину
1 августа 1942 года
Я, конечно, прибуду в Москву и сообщу о дне моего прибытия из Каира.
Тем временем сражение на позициях у Эль-Аламейна, центром которых была горная цепь Рувейсат, продолжалось. Результат сражения казался неопределенным, хотя фактически к этому времени для сохранения силы удара Роммелю требовались подкрепления, а наша оборона держалась хорошо. Теперь был подготовлен мой полет в Каир. Мы вылетели из Лайнхэма после полуночи в воскресенье 2 августа на бомбардировщике «коммандо». Это путешествие сильно отличалось от полетов на комфортабельных «летающих лодках» типа «боинг». Бомбардировщик в то время не отапливался, и пронизывающие сквозняки прорывались через многочисленные щели. На самолете не было постелей, однако мы с моим врачом сэром Чарлзом Вильсоном смогли лечь на двух полках в задней кабине. Там было много одеял, которых хватило для всех. Над Южной Англией мы летели низко, чтобы нас могли узнать на наших батареях. Когда мы оказались над морем, я покинул кабину пилота и лег спать, подкрепленный хорошей снотворной таблеткой.
Утром 3 августа мы без всяких приключений прибыли в Гибралтар, провели день за осмотром крепости и в 6 часов вечера вылетели в Каир. Нам предстояло совершить прыжок в две тысячи миль или больше, так как надо было значительно отклоняться от пути, чтобы избежать встречи с самолетами противника в районе битвы в Пустыне. Чтобы сэкономить горючее, командир самолета американский пилот Вандерклот не стал продолжать полет над Средиземным морем до наступления темноты, а полетел прямо через испанскую зону и считавшуюся враждебной территорию Виши. Таким образом, поскольку нас сопровождал до наступления ночи вооруженный эскорт, состоявший из четырех самолетов «бофайтер», мы фактически открыто нарушили нейтралитет обоих этих районов. В воздухе нам никто не досаждал, и мы не приближались на орудийный выстрел ни к одному крупному населенному пункту. Тем не менее я был рад, когда ночь закрыла своим покровом суровый ландшафт и мы смогли воспользоваться теми возможностями для сна, какие имелись на «коммандо».
* * *
В Каире надо было разрешить следующие вопросы: не потерял ли генерал Окинлек или его штаб доверие армии в Пустыне? Если так, то следует ли его отстранить и кто должен занять его место? Трудно принимать такие решения в отношении командира, обладающего наилучшей репутацией и высокими качествами, доказавшего свои способности и свою решимость. Чтобы подкрепить собственное мнение, я попросил генерала Смэтса приехать из Южной Африки на место событий, и к моменту моего прибытия он находился уже в посольстве. Из Индии прибыл генерал Уэйвелл, и в 6 часов вечера я созвал совещание по вопросам Среднего Востока, на котором присутствовали все ответственные лица – Смэтс, Уэйвелл, Окинлек, адмирал Харвуд и Теддер, представлявший авиацию. Мы решили много вопросов, проявив очень большую степень согласия. Но я все время думал об основном вопросе командования.
Нельзя приступать к переменам такого рода, не обсудив все имеющиеся кандидатуры. В этой части проблемы моим советником был начальник имперского генерального штаба, в обязанности которого входила оценка качества наших генералов. Как Александер, так и Монтгомери сражались вместе с ним в бою, который дал нам возможность вернуться в Дюнкерк в мае 1940 года. Мы оба восхищались великолепным поведением Александера в безнадежной кампании, которую он должен был вести в Бирме. Монтгомери пользовался прекрасной репутацией. Мы не сомневались, что если будет решено освободить Окинлека от его поста, то Александеру должен быть дан приказ нести бремя на Среднем Востоке. Но нельзя было упускать из виду настроения 8-й армии. Не воспримет ли она как упрек ей и ее командирам всех рангов, если из Англии будут присланы два человека взамен всех тех, кто сражался в Пустыне? Здесь генерал Готт как будто во всех отношениях удовлетворял требованиям. Войска были ему преданы, и он недаром заслужил прозвище «Боевой».
Весь день 6 августа я провел с Бруком и Смэтсом, а также за составлением необходимых телеграмм кабинету. Вопросы, которые предстояло теперь разрешить, касались не только высоких лиц, но и всей структуры командования на этом обширном театре. Я всегда считал, что название «Средний Восток» для Египта, Леванта, Сирии и Турции было выбрано неудачно. Это Ближний Восток. Персия и Ирак представляют Средний Восток; Индия, Бирма и Малайя – Восток; а Китай и Япония – Дальний Восток. Но я считал, что гораздо большее значение, чем перемена названий, имеет необходимость разделить существующее командование на Среднем Востоке, которое было слишком разнородным и слишком громоздким. Теперь наступило время произвести это изменение в организации.
Премьер-министр – заместителю премьер-министра
6 августа 1942 года 20 часов 15 минут
1. В результате произведенного мною здесь обследования и после длительных консультаций с фельдмаршалом Смэтсом, начальником имперского генерального штаба и государственным министром я пришел к выводу, что необходимо немедленно произвести решительные изменения в высшем командовании.
2. Поэтому я предлагаю, чтобы командование на Среднем Востоке было реорганизовано и создано два отдельных командования, а именно: а) командование на Ближнем Востоке, включающее Египет, Палестину и Сирию с центром в Каире, и б) командование на Среднем Востоке, включающее Персию и Ирак с центром в Басре или Багдаде. 8-я и 9-я армии окажутся в первом, а 10-я армия – во втором из этих командований.
3. Генералу Окинлеку следует предложить пост главнокомандующего в новом командовании на Среднем Востоке.
4. Генерала Александера надо назначить главнокомандующим на Ближнем Востоке.
5. Генерал Монтгомери должен заменить Александера в «Торч». Я сожалею, что надо перевести Александера из «Торч», но Монтгомери во всех отношениях способен заменить его.
6. Генерала Готта надо назначить командующим 8-й армией под руководством Александера.
Военный кабинет согласился с моим мнением относительно необходимости решительных и немедленных изменений в высшем командовании. Однако члены военного кабинета настойчиво заявили, что сохранение звания главнокомандующего на Среднем Востоке в том случае, если Окинлек будет назначен командовать в Персии и Ираке, привело бы к путанице и искажению. Я понял, что это правильно, и согласился с их советом.
* * *
7 августа я потратил весь день на посещение шотландской 51-й дивизии, которая только что высадилась. Когда после обеда я поднимался по лестнице в посольстве, я встретил полковника Джейкоба. «Плохие вести о Готте». – «Что случилось?» – «Сегодня днем его самолет был сбит, когда он летел в Каир». Я, конечно, был очень огорчен и расстроен потерей этого прекрасного солдата, которому я решил доверить самую непосредственную боевую задачу в предстоящем сражении. Все мои планы были нарушены.
Премьер-министр – заместителю премьер-министра
7 августа 1942 года
К глубокому сожалению, самолет Готта только что был сбит в воздухе, а сам Готт убит.
Не могло быть сомнений в том, кто должен стать его преемником.
Премьер-министр – заместителю премьер-министра
Начальник имперского генерального штаба настойчиво рекомендует Монтгомери командующим 8-й армией. Смэтс и я считаем, что назначение на этот пост должно быть произведено немедленно. Пожалуйста, пришлите его специальным самолетом как можно скорее.
Но на следующее же утро, 8 августа, предстояло сообщить Эйзенхауэру, что Монтгомери должен в этот день вылететь в Каир, чтобы принять командование 8-й армией. Эта задача выпала на долю Исмея. Для заполнения вакансии был назначен генерал Андерсон, а Монтгомери выехал на аэродром вместе с Исмеем.
* * *
Теперь мне предстояло сообщить генералу Окинлеку, что он будет отстранен от командования. Наученный опытом, я знал, что такого рода неприятные вещи лучше делать в письменной форме, чем устно, и поэтому я послал полковника Джейкоба на самолете в штаб Окинлека со следующим письмом:
Каир
8 августа 1942 года
Дорогой генерал Окинлек!
1. 23 июня в Вашей телеграмме начальнику имперского генерального штаба Вы подняли вопрос о Вашем освобождении от исполняемого Вами командования и упомянули имя генерала Александера как возможного преемника. В то критическое для армии время правительство Его Величества не хотело воспользоваться Вашим великодушным предложением. В то самое время Вы взяли на себя действительное командование боем, как я этого давно хотел и как я предлагал Вам в моей телеграмме от 20 мая. Вы приостановили неблагоприятное развитие событий, и в настоящее время фронт стабилизирован.
2. Военный кабинет теперь решил по причинам, о которых Вы сами упоминали, что наступило время для изменений. Предполагается отделить Ирак и Персию от нынешнего cредневосточного театра военных действий. Александер будет назначен командовать на Среднем Востоке, Монтгомери – командовать 8-й армией, и я предлагаю Вам командование в Ираке и Персии, включая 10-ю армию, со штабом в Басре или Багдаде. Правда, эта сфера действий сейчас меньше, чем Средний Восток, но через несколько месяцев она может стать ареной решающих операций, и подкрепления для 10-й армии уже находятся в пути.
Искренне ваш Уинстон С. Черчилль.
P.S. Полковнику Джейкобу, который доставит это письмо, поручено также выразить мое сочувствие по поводу внезапной гибели генерала Готта.
* * *
Вечером Джейкоб вернулся. Окинлек воспринял этот удар с достоинством солдата. У него не было желания принять новое командование, и он должен был приехать, чтобы встретиться со мной на следующий день.
Утром 9 августа прибыл генерал Александер. Он завтракал вместе с начальником имперского генерального штаба и со мною.
Генерал Окинлек прибыл в Каир вскоре после полудня, и у нас состоялась часовая беседа, которая была одновременно унылой и корректной.
Я написал также генералу Окинлеку в тот же день:
На обратном пути я намечаю созвать совещание в Багдаде 14-го или 15-го для обсуждения, между прочим, состава независимого командования для Ирака и Персии…
К тому времени мне хотелось бы знать, считаете ли Вы возможным взять на себя очень трудную и серьезную задачу, которую я предложил Вам. Если, как я надеюсь, Вы искренне будете считать, что сможете занять свое место в строю, то я рассчитываю, что Вы встретите меня в Багдаде при условии, конечно, что передача командования здесь будет осуществлена до этого.
Генерал Александер пришел ко мне этим вечером, и были намечены окончательные меры для изменений в командовании. Я сообщил о подробностях в Лондон:
Премьер-министр – генералу Исмею для всех, кого это касается
10 августа 1942 года
Я дал генералу Александеру следующую директиву, которая очень приятна для него и которую поддерживает начальник имперского генерального штаба:
«1. Ваша первая и основная обязанность будет заключаться в том, чтобы захватить или уничтожить при первой возможности германо-итальянскую армию под командованием фельдмаршала Роммеля вместе со всеми ее запасами и учреждениями в Египте и Ливии.
2. Вы будете осуществлять или приказывать осуществлять другие обязанности, относящиеся к Вашему командованию, без ущерба для задачи, указанной в параграфе 1, которую надо считать наиболее важной для интересов Его Величества.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.