Глава 5 Балканские судороги: победы русских

Глава 5

Балканские судороги: победы русских

Продвижение советских армий в Центральную и Восточную Европу летом 1944 года создало настоятельную необходимость прийти к политическому соглашению с русскими относительно этих районов. Казалось, что вырисовывались контуры послевоенной Европы. В Италии уже начались трудности вследствие русских интриг. Мы стремились достигнуть уравновешенного результата в югославских делах путем прямых переговоров с Тито. Но пока еще не удалось добиться от Москвы какого-либо прогресса в решении вопросов, связанных с Польшей, Венгрией, Румынией и Болгарией. Вся эта проблема была обсуждена на заседании имперской конференции в Лондоне в мае.

В тот день я написал: «Мы, очевидно, приближаемся к моменту, когда нужно будет начать открытое объяснение с русскими по поводу их коммунистических интриг в Италии, Югославии и Греции. Я считаю, что взаимоотношения с ними становятся с каждым днем все более затруднительными».

18 мая советский посол в Лондоне посетил министерство иностранных дел, чтобы обсудить предложение общего порядка, сделанное Иденом относительно того, чтобы СССР временно считал румынские дела главным образом предметом своей заботы в условиях войны, оставив Грецию нам. Русские были готовы принять это, но хотели узнать, консультировались ли мы с Соединенными Штатами. Если да, то они были бы согласны.

Я послал соответствующую личную телеграмму Рузвельту:

Премьер-министр – президенту Рузвельту

31 мая 1944 года

1. В последнее время наблюдаются тревожные признаки возможных политических расхождений между нами и русскими относительно Балканских стран, и в особенности относительно Греции. Мы поэтому высказали здешнему советскому послу мысль, что мы должны прийти к практической договоренности о том, чтобы советское правительство взяло на себя ведущую роль в румынских делах и чтобы мы играли такую же роль в греческих делах, причем каждое правительство будет оказывать другому помощь в соответствующих странах. Такая договоренность была бы естественной в существующей военной обстановке, поскольку Румыния находится в сфере действия русских армий, а Греция – в сфере союзного командования на средиземноморском театре военных действий, возглавляемого генералом Вильсоном.

2. Здешний советский посол сообщил Идену 18 мая, что советское правительство согласно с этим предложением, но, прежде чем дать окончательное заверение по этому вопросу, оно хотело бы узнать, консультировались ли мы с правительством Соединенных Штатов и согласилось ли последнее с такой договоренностью.

3. Надеюсь, что Вы сочтете возможным благословить такое предложение. Мы, конечно, не желаем делить Балканы на сферы влияния и, соглашаясь с такой договоренностью, ясно укажем, что она применима только к условиям военного времени и не затрагивает прав и обязанностей каждой из великих держав при мирном урегулировании и после него в отношении всей Европы. Эта договоренность, конечно, не повлечет за собой никакого изменения в нынешнем сотрудничестве между Вами и нами в выработке и проведении союзнической политики в отношении этих стран. Мы считаем, однако, что предложенная сейчас договоренность была бы полезным средством для предотвращения любых политических разногласий между нами и ими на Балканах.

11 июня Рузвельт телеграфировал:

Президент Рузвельт – премьер-министру

11 июня 1944 года

…Короче, мы признаем, что правительство, несущее военную ответственность на любой данной территории, неизбежно будет принимать решения, диктуемые военной обстановкой, но мы убеждены, что естественная тенденция таких решений охватывать другие области, помимо военной, будет укреплена соглашением предложенного типа. По нашему мнению, это, безусловно, приведет к углублению разногласий между Вами и Советами и к разделу района Балкан на сферы влияния вопреки намерению ограничиться военными делами.

Мы считаем, что следует предпочтительно сделать усилия к созданию консультативного механизма с целью рассеять недоразумения и ограничить тенденцию к образованию исключительных сфер.

Премьер-министр – президенту Рузвельту

11 июня 1944 года

Я весьма озабочен полученным от Вас посланием. Действие парализуется, если каждый должен консультироваться с другим относительно всего до того, как действие предпринимается. События всегда обгонят меняющиеся ситуации в этих районах. Кто-то должен быть вправе планировать и действовать. Консультативный комитет был бы лишь помехой, которая в любых чрезвычайных условиях будет преодолена путем прямого взаимного обмена мнениями между Вами и мною или между каждым из нас и Сталиным…

Резюмируя, я предлагаю, чтобы мы согласились установить трехмесячный испытательный срок для мероприятий, изложенных в моем послании от 31 мая, после чего он должен быть пересмотрен тремя державами.

13 июня президент согласился с этим предложением, но добавил: «Мы должны постараться сделать ясным, что мы не устанавливаем каких-либо послевоенных сфер влияния». Я согласился с его мнением.

* * *

Во второй половине того же дня на заседании военного кабинета я сообщил о создавшейся ситуации и насчет оговорки о трехмесячном сроке; было решено, что министр иностранных дел должен информировать советское правительство о том, что мы приняли это общее разделение ответственности. Это и было сделано 19 июня. Президент, однако, не был удовлетворен способом наших действий, и я получил от него послание, выражавшее недовольство. В послании было сказано: «Мы обеспокоены тем, что Ваши люди подняли этот вопрос перед нами только после того, как он был поставлен перед русскими». В связи с этим 23 июня я обрисовал президенту в ответ на его упрек положение в том виде, в каком оно мне представлялось в Лондоне.

В ответе президента от 27 июня этот спор между друзьями был урегулирован. «Оказывается, – писал он, – оба мы без умысла предприняли односторонние действия в направлении, которое, с чем мы оба сейчас согласны, в данное время было целесообразным. Существенно важно, чтобы мы всегда были согласны в делах, касающихся наших союзных военных усилий».

Я ответил в тот же день: «Можете быть уверены, что я всегда буду добиваться нашего согласия во всех делах на всех этапах».

В правительственной инстанции затруднения, однако, существовали по-прежнему. Русские настаивали на прямой консультации с американцами…

* * *

Наше внимание привлекал и другой вопрос. Русские армии находились у границ Румынии. Теперь у Турции имелся последний шанс вступить в войну на стороне союзников, и ее вступление на этой стадии оказало бы сильное влияние на будущее Юго-Восточной Европы. Теперь она выражала готовность пойти на разрыв отношений с Осью.

Я сообщил Сталину мои взгляды на эти события.

Премьер-министр – маршалу Сталину

11 июля 1944 года

1. Несколько недель тому назад г-н Иден предложил Вашему послу, чтобы советское правительство взяло на себя инициативу в Румынии и чтобы британцы сделали то же самое в Греции. Речь шла лишь о рабочем соглашении для того, чтобы по возможности избежать затяжного и трудного дела с трехсторонним обменом телеграммами, парализующим действия. Затем г-н Молотов весьма уместно предложил, чтобы я информировал правительство Соединенных Штатов, что я и сделал и все время хотел сделать, и после некоторого обсуждения президент согласился с тем, чтобы это было осуществлено в виде опыта в течение трех месяцев. Эти месяцы – июль, август и сентябрь – могут быть, маршал Сталин, весьма важными месяцами. Теперь, однако, я вижу, что Вы усматриваете некоторые трудности в этом. Я хотел бы спросить, не согласны ли Вы с тем, чтобы этот план был испробован в течение трех месяцев. Никто не сможет сказать, что он затрагивает будущее Европы или разделяет ее на сферы. Но мы можем обеспечить ясную политику на каждом театре и будем сообщать другим все, что мы делаем. Однако, если Вы сообщите мне, что это безнадежно, я не истолкую это в дурном смысле.

2. Имеется еще один вопрос, который я хочу поставить перед Вами. Турция готова немедленно порвать отношения с державами Оси. Я согласен с Вами, что она должна объявить войну, но я боюсь, что, если мы скажем, чтобы она это сделала, она будет упираться, требуя для защиты своих городов самолетов, которые нам трудно будет выделить или послать туда в настоящий момент, и совместных военных действий в Болгарии и на Эгейском море, для чего у нас нет в настоящее время средств. И, кроме всего этого, она снова потребует всякого рода вооружение, которое мы не сможем выделить, так как запасы, приготовленные для нее в начале года, уже были использованы по другому назначению. Поэтому, мне кажется, разумнее принять этот разрыв отношений с Германией как первый вклад. Затем мы сможем подбросить кое-что для того, чтобы помочь ей защищаться от предпринятого из мести нападения с воздуха, и это, пока мы действуем вместе, могло бы привести к вступлению ее в войну. Союз с турками в прошлую войну был очень дорог немцам, и тот факт, что Турция порвет отношения, будет похоронным звоном для германской души. Кажется, сейчас как раз весьма подходящее время для того, чтобы ударить в похоронный колокол…

Его ответ был уклончив.

Маршал Сталин – премьер-министру

15 июля 1944 года

1. В отношении вопроса о Румынии и Греции здесь нет необходимости повторять то, что Вам уже известно из переписки между нашим послом в Лондоне и г-ном Иденом. Одно мне ясно, что у американского правительства есть какие-то сомнения в этом вопросе, и будет лучше вернуться к этому делу, когда мы получим американский ответ на наш запрос. Как только станут известными замечания американского правительства, я не премину написать Вам по этому вопросу дополнительно.

2. Вопрос о Турции следует рассмотреть в свете тех фактов, которые правительствам Великобритании, Советского Союза и США хорошо известны со времени переговоров с турецким правительством в конце прошлого года. Вы, конечно, помните о том, как настойчиво правительства трех наших стран предлагали Турции вступить в войну против гитлеровской Германии на стороне союзников еще в ноябре и декабре 1943 года. Из этого ничего не вышло. Как Вам известно, по инициативе турецкого правительства в мае-июне этого года мы снова вступили в переговоры с турецким правительством и дважды предлагали ему то же самое, что предлагали в конце прошлого года три союзных правительства. Из этого также ничего не вышло. Что же касается тех или иных полумер со стороны Турции, то в настоящее время я не вижу пользы в этом для союзников. Ввиду занятой турецким правительством уклончивой и неясной позиции в отношении Германии лучше оставить Турцию в покое и предоставить ее своей воле, не делая новых нажимов на Турцию. Это, конечно, означает, что и претензии Турции, уклонившейся от войны с Германией, на особые права в послевоенных делах также отпадут…

Таким образом, мы не смогли достигнуть какого-либо окончательного соглашения относительно разделения обязанностей на Балканском полуострове. В начале августа русские ухитрились отправить из Италии миссию к ЭЛАС в Северную Грецию. Вследствие официально выраженного нежелания американцев и приведенного примера русской недобросовестности мы отказались от наших усилий достичь взаимопонимания по важным проблемам, пока я не встречусь со Сталиным в Москве двумя месяцами позже. К тому времени на восточном фронте произошли большие события.

* * *

Летняя кампания русских была эпопеей блестящих успехов. Здесь я могу рассказать об этой кампании лишь суммарно.

Продвижение началось с второстепенного наступления на финнов. Между Ладожским озером и морем финны углубили и укрепили прежнюю линию Маннергейма, превратив ее в мощную оборонительную систему. Однако русские войска, весьма отличавшиеся по качеству и вооружению от тех русских войск, которые сражались здесь в 1940 году, произвели прорыв после 12 дней ожесточенных боев и 21 июня захватили Выборг. В тот же день начались операции по очищению северного берега Ладожского озера, а к концу месяца они отбросили противника и вновь завладели железной дорогой из Ленинграда в Мурманск – конечный пункт наших арктических конвоев. Финны некоторое время продолжали воевать при поддержке немецких войск, но им уже попало достаточно, и 25 августа они запросили перемирия.

Наступление на германский фронт между Витебском и Гомелем началось 23 июня. Эти города, а также Бобруйск, Могилев и многие другие города и деревни были превращены в сильно укрепленные позиции с круговой обороной, но они один за другим были окружены и захвачены, и сразу же русские армии хлынули в образовавшиеся бреши. В течение недели они прорвались на глубину 80 миль. Быстро развивая свой успех, они захватили 3 июля Минск и замкнули кольцо вокруг отступающего врага по спешно созданной линии, идущей к югу от Вильно до Припятских болот, откуда немцы были вскоре вытеснены непреодолимым русским потоком. В конце июля Красная Армия вышла к Неману у Ковно и Гродно. Продвинувшись на 250 миль за пять недель, они временно остановились здесь для пополнения. Немцы понесли огромные потери. 25 дивизий прекратили свое существование, и такое же количество было отрезано в Курляндии.

Южнее Припятских болот успехи русских были не менее великолепны. 13 июля была предпринята серия атак на линии фронта между Ковелем и Станиславом. За десять дней весь германский фронт был прорван и русские взяли Ярослав (на реке Сан), продвинувшись на 120 миль в западном направлении. Станислав, Львов и Перемышль, изолированные этим наступлением, вскоре были обречены, и 30 июля торжествующие русские форсировали Вислу южнее Сандомира. Здесь необходимо было остановиться из-за снабжения. Форсирование Вислы было воспринято польским движением Сопротивления в Варшаве как сигнал к злополучному восстанию, о котором рассказывается в другой главе.

В этой великой кампании имелся и другой далеко идущий успех русских. К югу от этих районов их побед простиралась Румыния. Далеко продвинутая вперед германская линия от Черновцов до Черного моря преграждала до августа путь в Румынию, к нефтепромыслам Плоешти и на Балканы. Эта линия была ослаблена отводом войск для поддержания рушившейся линии дальше на севере, и под ударами сильных атак, начавшихся 22 августа, она быстро распалась. С помощью десантов на побережье русские быстро расправились с противником. Немцы потеряли 16 дивизий. 23 августа в Бухаресте был совершен организованный молодым королем Михаем и его ближайшими советниками государственный переворот, который привел к полному изменению всей военной обстановки. Все румынские армии последовали за своим королем. В течение трех дней до прибытия советских войск германские войска были разоружены или отступили за северные границы. К 1 сентября немцы эвакуировали Бухарест. Румынские армии распались, и страна была захвачена. Румынское правительство капитулировало. Болгария, после того как она в последние минуты попыталась объявить войну Германии, была занята. Двигаясь на запад, русские армии достигли долины Дуная и через Трансильванские Альпы вышли к венгерской границе, в то же время их левый фланг южнее Дуная развернулся вдоль границы Югославии. Здесь они подготовились к большому наступлению на запад, которое впоследствии привело их в Вену.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.