Глава 10 Всё во имя Победы

Глава 10

Всё во имя Победы

Осень 1941 г. была наиболее сложным периодом в деятельности Особой группы – 2-го отдела НКВД и подчиненных ему структур. Но именно в это время, несмотря на нехватку опытных кадров, специального оружия и снаряжения, закладывались основы организационной, разведывательной, диверсионной, террористической, саботажной, пропагандистской и разложенческой деятельности спецназа в тылу противника. Началась отработка боевой подготовки, тактики и схем оперативной работы, т. е. будущей классики нелегкой профессии спецназовца, по терминологии 1970-х гг., – разведчика специального назначения.

В конце августа – начале сентября 1941 г. на территорию Гомельской, Брянской, Курской, Орловской и Смоленской областей были направлены несколько особых оперативно-боевых групп. Главными задачами для них стали сбор информации об обстановке в тылу противника, подготовка будущих районов базирования разведывательно-диверсионных резидентур, отработка спецназовской и партизанской тактики. Об отряде под командованием А. К. Флегонтова мы уже упоминали. Кроме его отряда в немецком тылу действовали группы под командованием И. П. Галковского, В. И. Пудина, Л. Л. Чанцева.

П. Г. Лопатин, Герой Советского Союза, командир партизанской бригады, осуществлявшей диверсии на железной дороге

В числе первых был и отряд Дмитрия Николаевича Медведева, получивший кодовое наименование «Митя». Комиссаром отряда стал инженер Г. М. Кулаков, начальником штаба – полярник-геолог Д. Д. Староверов. В результате жесткого отбора (профессия, навыки, фронтовой опыт, физическая закалка) в состав отряда вошли 30 бойцов, в основном спортсменов, уже имевших боевой опыт. К отряду была также присоединена группа минских железнодорожников во главе с П. Г. Лопатиным. 13 сентября 1941 г. отряд перешел линию фронта у деревни Белоголовка на реке Десне. Через четыре месяца, 14 января 1942 г., разросшийся отряд (в его составе было уже 272 человека!) перешел линию фронта в районе Людинова и вернулся в Москву.

Действуя на территории Брянской, Могилевской и Орловской областей, отряд совершил более пятидесяти боевых операций, в том числе: разгром немецких гарнизонов в Хотимске, Жиздре, Клетне, налет на аэродром в Мглине, разгром штаба 576-го немецкого саперного батальона. Было взорвано 3 железнодорожных и 7 шоссейных мостов, сожжено 9 самолетов, пущено под откос 3 военных эшелона, уничтожено 2 генерала, 17 офицеров, более 400 солдат, казнено 45 изменников Родины.

Омсбоновцы оказали помощь Бежицкому, Дядьковскому и Людиновскому локальным партизанским отрядам, способствовали организации пятнадцати подпольных групп. Был захвачен в плен бывший белогвардеец Львов-Корзухин, знавший многие адреса явок немецкой агентуры. В Центр постоянно передавалась разведывательная информация о дислокации и перемещениях воинских частей; о вражеских объектах, в том числе аэродромах; о строительстве укреплений на берегах Десны и Болвы.

Д. Н. Медведев (слева), радистка и начальник отдела разведки отряда перед заброской за линию фронта, 1942 г.

В. А. Карасёв, Герой Советского Союза, командир партизанского отряда

Также отличился партизанский отряд старшего лейтенанта госбезопасности Виктора Александровича Карасёва. В ночь на 24 ноября 1941 г. в результате молниеносно проведенной операции карасёвцы разгромили штаб 12-го армейского корпуса немцев в поселке Угодский Завод Калужской области. Предварительно разведав расположение служб и отделов штаба корпуса, детально изучив систему обороны и расположение постов охраны, разведчики отряда вывели из строя линии связи и бесшумно сняли часовых. Затем три маневренные группы (примерно по 100 человек в каждой) внезапно атаковали четырехтысячный гарнизон противника, более чем в тринадцать раз (!!!) превосходящий силы партизан. В ходе боя гитлеровцы потеряли убитыми и ранеными свыше 600 человек, 4 танка, 80 грузовиков и 23 легковые машины. В руках у разведчиков оказались важные штабные документы командования группы «Центр». Собственные потери отряда составили 8 человек убитыми и 14 ранеными.

Битва под Москвой явилась хорошей школой для руководителей и оперативников 2-го отдела НКВД СССР, командиров и бойцов ОМСБОНа. Эффективность разведывательно-диверсионных операций постепенно нарастала. Масштаб решаемых 2-м отделом задач фактически перерос те рамки, что были очерчены приказом наркома внутренних дел СССР в октябре 1941 г.

18 января 1942 г. Л. П. Берия подписал приказ № 00145, который гласил:

«Для проведения специальной работы в тылу противника, а также организации и осуществления мероприятий по выводу из строя и уничтожения промышленных предприятий и других важнейших сооружений на территории, угрожаемой противником, приказываю:

1. Организовать IV Управление НКВД СССР.

2. Расформировать 2-й отдел НКВД СССР, обратив его штабы и личный состав на укомплектование IV Управления НКВД СССР.

3. Передать в IV Управление НКВД СССР 9-е отделение 4-го спецотдела со всем личным составом и техническим оборудованием».

I (Разведывательное) Управление НКВД, вспоминает П. А. Судоплатов, разделилось на IV Управление («бывшая Особая группа, а затем 2-й отдел во главе со мной»), которое вело «разведывательно-диверсионную работу против немцев и Японии, как на нашей территории, так и в оккупированных странах Европы и Ближнего Востока»; и собственное I Управление, «сфера действий которого распространялась на США, Англию, Латинскую Америку, Индию, Австралию»; возглавил его П. М. Фитин.

Итак начальником IV Управления был назначен старший майор ГБ П. А. Судоплатов, его заместителями старший майор ГБ Н. Д. Мельников и майор ГБ В. А. Какучая. Впоследствии, 20 августа 1942 г., после возвращения из Турции, заместителем был также назначен старший майор ГБ Н. И. Эйтингон.

Структура IV Управления состояла из руководства, секретариата, финансовой группы, информационно-учетного отделения, четырех отделов, отдельных подразделений. Штат управления был определен в 113 человек.

1-й отдел (зарубежный) состоял из четырех отделений. 1-е – европейское; 2-е – Африка, Дальний Восток; 3-е – Афганистан, Иран, Турция, Ирак, Ближний Восток; 4-е – работа по военнопленным и интернированным.

2-й отдел (оккупированные и угрожаемые территории СССР) состоял из девяти отделений. 1-е – г. Москва и Московская область; 2-е – Украина, Молдавия, Крым; 3-е – Белоруссия; 4-е – области РСФСР, Карело-Финская ССР; 5-е – Литва; 6-е – Латвия; 7-е – Эстония; 8-е – вербовка спецагентуры из числа заключенных лагерей; 9-е – учетное.

3-й отдел состоял из трех отделений и двух отрядов взрывников. 1-е – технической подготовки; 2-е – оперативное; 3-е – материально-технического снабжения; 1-й и 2-й отряды взрывников.

4-й отдел состоял из четырех отделений. 1-е – «Д»; 2-е – «ТН»; 3-е – подготовки; 4-е – материально-техническое.

Штаб истребительных батальонов и партизанских отрядов в составе двух отделений: 1-е – истребительные батальоны; 2-е – партизанские отряды.

Войсковые подразделения IV Управления: Отдельная рота саперов; Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН).

Организационно ОМСБОН состоял из управления; политотдела; двух мотострелковых полков – 1-го (четырехбатальонного состава) и 2-го (трехбатальонного состава) – батальоны организационно состояли из трех мотострелковых рот, а те в свою очередь – из трех мотострелковых и одного пулеметного взводов; двух батарей – минометной и противотанковой; инженерно-саперной (в ряде случаев именовалась еще саперно-подрывной) роты; роты парашютно-десантной службы; роты связи; автомобильной роты; школы младшего начальствующего состава; подразделений материально-технического обеспечения.

Возглавили эти подразделения настоящие профессионалы своего дела – яркие, смелые и неординарные личности, такие как Я. Серебрянский, М. Маклярский, В. Дроздов, П. Гудимович, М. Орлов, Г. Мордвинов и другие.

Перед IV Управлением НКВД стояли следующие задачи:

1. Организация и проведение диверсий на коммуникациях, промышленных предприятиях, сооружениях и аэродромах противника.

2. Сбор военной, экономической и политической информации в интересах руководства страны и Красной армии.

3. Организация партизанских отрядов, помощь партийным и советским органам в развитии партизанского движения.

4. Учет, выявление и уничтожение представителей оккупационных властей, германской агентуры, предателей, пособников оккупантов.

5. Борьба против антисоветских националистических формирований.

6. Инженерно-саперные и иные работы на территории, угрожаемой противником.

«Начало войны, – докладывал впоследствии П. А. Судоплатов наркому внутренних дел Л. П. Берия, – застало аппарат разведки неподготовленным к ведению большой диверсионной работы.

Отсутствие подготовленных кадров разведчиков-диверсантов, организаторов диверсионных актов и руководителей диверсионных групп, радистов задержало развитие успешной работы в тылу противника. Это сказалось на качестве подготовки первых групп, заброшенных в тыл противника в 1941 г. и в первый месяц 1942 г. Отсутствие навыков конспирации, заранее подготовленных технических баз привело к ряду провалов в работе».

На пути совершенствования боевой подготовки лежали и тяжелые потери, которые ОМСБОН понес в конце января 1942 г. А все началось с того, что в первой половине января командование Западного фронта приказало полковнику Орлову сформировать четыре отряда для выполнения разведывательных и диверсионных заданий в ближайшем тылу врага в районе Вязьма – Дорогобуж. В 1-м полку сформировали два отряда под командованием капитана Н. А. Васина и старшего лейтенанта М. К. Бажанова. Во 2-м полку – два отряда под командованием капитана Н. С. Горбачева и старшего лейтенанта К. З. Лазнюка. В каждый отряд было отобрано по 80–90 бойцов, многие из которых отличились в октябре – ноябре 1941 г. во время боев под Москвой. Желающих попасть в отряды оказалось столько, что командование бригады было вынуждено пригрозить мерами дисциплинарного воздействия к добровольцам.

«Лыжный отряд под командованием капитана Васина, – вспоминал М. Ф. Орлов, – должен был идти в северную часть Брянского леса, где уже действовал отряд Д. Н. Медведева. Остальным предстояло пробраться к железным дорогам Москва – Смоленск, Орша – Витебск и к Минскому шоссе, чтобы парализовать движение на этих магистралях между Оршей, Смоленском и Вязьмой. <…>

Не случайно для переброски отрядов через линию фронта мы выбрали участок наступления 10-й армии генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова. Отсюда легче и быстрее можно было проникнуть в глубокий тыл врага и достигнуть намеченных районов.

Первым выехал отряд капитана Васина. С этим отрядом я направил комиссара бригады А. А. Максимова и своего заместителя полковника И. М. Третьякова. Они должны были получить в штабе 10-й армии дополнительное задание для отрядов и договориться о взаимодействии их с войсками армии. <…>

По дороге в деревню Меховое, где располагался штаб 10-й армии, отряд Васина встретился с отрядом Д. Н. Медведева, который только что перешел линию фронта. Хотя людей, знакомых между собой, было очень мало, магическое слово „наши“ мгновенно сделало всех близкими и родными.

Подошли в Меховое и два других отряда. Здесь командующий 10-й армией неожиданно приказал Васину направить отряд в деревню Попково для прикрытия штаба армии. Оказалось, что наши отряды пришли сюда в очень трудный момент. 10-я армия прошла с боями около трехсот километров. Коммуникации ее растянулись по снегам и бездорожью, дивизии поредели. В районе Сухиничей войска армии окружили 216-ю немецкую дивизию, но завершить ее разгром не хватило сил. 20 января обстановка внезапно ухудшилась. Немецкое командование бросило на помощь окруженной дивизии части 208-й и 211-й пехотных и 18-й танковой дивизий. Генерал-лейтенант Ф. И. Голиков решил использовать для помощи омсбоновские лыжные отряды. Внезапными атаками, короткими и быстрыми ударами лыжники должны были вынудить вражескую пехоту и танки остановить продвижение и перейти к обороне. Отряд Васина был направлен на Брынь, откуда ожидалось наступление противника, а отряды Лазнюка и Горбачева временно посланы в распоряжение командира 328-й дивизии полковника П. А. Еремина.

Комиссар бригады Максимов и полковник Третьяков поехали с группой отряда Васина. Недалеко от станции Брынь на их машину налетели фашистские самолеты, и оба моих боевых товарища погибли».

Вместо внезапных налетов и засад омсбоновцам трех отрядов пришлось вести затяжные бои, а к ведению общевойскового боя они были почти не подготовлены. К тому же омсбоновцы имели на вооружении только легкое стрелковое оружие: ручные пулеметы, карабины, пистолеты-пулеметы ППД и ручные гранаты. Однако бойцы всех трех отрядов стояли насмерть. Теряя своих товарищей, они день за днем громили врага…

Успешно действовал за линией фронта в районе станции Зикеево и деревень Дубровка, Речица и др. только отряд Бажанова.

В результате действий четырех отрядов омсбоновцев за период с 20 января по 14 февраля было уничтожено до 600 солдат и офицеров противника, подбито 3 танка, взорвано 28 подвод с боеприпасами и продуктами, захвачено 8 подвод с боеприпасами.

В бою

Потери омсбоновцев были немалыми: погибли и пропали без вести 96 человек, были ранены 36 бойцов. В том числе погибли комиссар и заместитель командира бригады, два командира отрядов: Васин и Горбачев, комиссары Утяшев и Назаретский.

Кроме разведывательно-диверсионной и пропагандистской работы на оккупированных территориях Советского Союза IV Управление вело и другую оперативную работу. В тесном сотрудничестве с руководством Коминтерна П. А. Судоплатов и его товарищи занимались созданием антифашистского движения в Италии, Венгрии, Румынии, Словакии, Финляндии и других странах, «чтобы не дать Гитлеру новые людские резервы для подготовки немецкого наступления весной, действовать для раскола гитлеровской коалиции…».

Тереза Мондини, член «Отряда гарибальдийцев», воевавшего в Италии в годы Второй мировой войны (фотография 2002 г.)

«При колоссальной потребности в людях, – вспоминал П. А. Судоплатов, – мы очень взвешенно и бережно использовали ценную агентуру из числа иностранцев и политэмигрантов. Я категорически выступил против немедленной заброски в тыл противника ценных агентов – немцев, австрийцев, итальянцев, венгров, поляков, кто мог работать в экстремальных условиях и хорошо знал обстановку в странах Европы, оккупированных немцами. Неразумно было распоряжаться ими для затыкания дыр. Поэтому в составе нашего спецназа они всегда дер жались в особом резерве, на самый крайний слу чай. (Только испанцы приняли участие в составе ОМСБОНа в боях под Москвой.) Интернациональную часть спецназа мы „приберегали“ и потому, что приходилось считаться с возможностью развязывания против нас военных действий с территорий стран, поддерживающих фашистскую Германию, которые еще не были вовлечены в войну».

Для непосредственной помощи в организации движения Сопротивления в Европе по линии Коминтерна при поддержке НКВД 28–29 декабря 1941 г. была переброшена северная польская группа в составе шести человек под руководством М. Новотко. 8–9 января 1942 г. осуществлена переброска южной польской группы в составе пяти человек, а в середине января еще одной (8 человек). Группы имели две основные задачи: восстановление компартии, получившей название Польской рабочей парии (ППР); создание боевых партийных групп и отрядов под общим названием «Гвардия Людова».

В первой трети 1942 г. по линии ИККИ было подготовлено несколько групп, которые планировалось забросить в следующей последовательности: чехословацкая группа (7 человек) – в конце февраля; группа судетских немцев (6 человек) – в конце февраля – начале марта; австрийская группа (5 человек) – в начале марта; польская группа (10 человек) – в конце марта – начале апреля; румынская группа (5 человек) – в начале апреля. Заброска коминтерновских групп осуществлялась в основном с помощью авиации. Остальные национальные группы проходили интенсивную и, по меркам военного времени, достаточно разностороннюю подготовку в специальных тыловых школах ИККИ, которые функционировали на базе подмосковных и московских конспиративных центров.

С началом войны увеличилась потребность разведок НКВД и РККА в специалистах, имевших опыт нелегальной работы, знавших иностранные языки, нравы и обычаи европейских стран. В 1942 г., особенно с учетом понесенных потерь, удовлетворить потребность спецслужб СССР в квалифицированных кадрах без привлечения Коминтерна было просто невозможно. Так, например, 5 февраля 1942 г. Г. Димитрову поступил следующий запрос из НКВД:

«ТРЕБУЮТСЯ ТОВАРИЩИ:

1. На роли нелегальных резидентов, умеющих и способных создать самостоятельные группы для получения политической и военной информации, которые могут дать объективный анализ внутреннего политического состояния страны.

2. Способные на выполнение отдельных специальных заданий в стране и в тылу врага.

Специфичность указанной работы к избранным товарищам предъявляет требования:

1) Обладать инициативой и способностями к организационной деятельности. Иметь хотя бы некоторый опыт подпольной работы.

2) Быть способным на активные боевые действия.

3) Знать язык страны, где он может работать, иметь в стране (районе) родственные и другие связи для прикрытия (возможности осесть), для организации и развертывания работы.

Опыт использования отдельных товарищей показывает, что прямые разговоры об этом с намеченными для указанной работы лицами приводят к тому, что это становится достоянием всей колонии той национальности, к которой принадлежит избранник, и таким образом дело расшифровывается раньше, чем оно организовано.

В связи с изложенным работу по отбору нужных лиц необходимо тщательно маскировать, подбирая людей, например, под предлогом создания партизанских групп, совершенно не упоминая о настоящих целях отбора.

В курсе проведенной работы должно быть крайне небольшое число лиц. Работа должна жестко конспирироваться от окружающих».[139]

В условиях войны большинство коминтерновцев совмещали партийную работу с разведывательной. Например, Я. Александрович, направленный в январе 1942 г. в Польшу с задачей восстановления компартии, собирал и передавал сведения о численности и вооружении немецких гарнизонов; о транспортах, направляющихся на Восточный фронт; о ситуации в Польше. С помощью курьеров он восстановил свои связи с ветеранами испанских интербригад в других странах и от них также получал разведывательную информацию.

Заброска отрядов и разведывательно-диверсионных групп IV Управления в начале 1942 г. в основном осуществлялась путем перехода линии фронта. На участках 10-й и 16-й армий в Калужской области во вражеский тыл уходили отряды, направленные в Брянскую и Орловскую области, в районы Белорусского и Украинского Полесья. Заброска в Смоленскую область и Белоруссию осуществлялась через лесные массивы западной части Калининской области с центром в г. Торопце.

В первом квартале 1942 г. руководство IV Управления и командование ОМСБОНа сосредоточило свое внимание на районах Смоленска и Брянска. Именно там проходили важнейшие коммуникации, снабжавшие немецкие войска под Вязьмой, Ржевом, Кировом и Людиновом. Перед омсбоновцами ставилась задача систематически выводить из строя железнодорожные магистрали, взрывать эшелоны и мосты, уничтожать живую силу и боевую технику противника.

Ф. Ф. Озмитель, Герой Советского Союза, командир партизанского отряда «Грозный»

В феврале и марте 1942 г. за линию фронта ушло более двадцати вновь сформированных отрядов. В треугольник Смоленск – Орша – Витебск направились 7 разведывательно-диверсионных отрядов в составе 250 человек. Первые четыре отряда возглавили капитаны Н. С. Артамонов, Г. Ф. Шевченко и старшие лейтенанты Н. А. Балашов и С. Л. Матросов. Общее руководство было возложено на майора П. А. Коровина. Следующие три отряда возглавили М. К. Бажанов (отряд «Особые», 36 человек), Ф. Ф. Озмитель (отряд «Грозный», 29 человек) и Г. М. Хвостов (отряд «Новатор», 37 человек). Всего в семи отрядах первоначально насчитывалось 259 бойцов и командиров.

Боевой опыт, накопленный омсбоновцами в «Смоленском треугольнике», имел для IV Управления большое значение. Впервые был осуществлен единовременный выход в тыл врага группы отрядов, действовавших на одной территории и имевших общую задачу нанесения массированного удара по стратегически важным для противника магистралям.

На момент 13 мая 1942 г. подрывниками первых четырех отрядов было уничтожено 11 эшелонов, железнодорожный и шоссейный мосты, подорвано 46 автомашин, 4 тягача, 3 мотоцикла. Движение на железных дорогах было прервано в общей сложности на 50 суток. Враг потерял около 2600 солдат и офицеров. Была оказана помощь двенадцати местным партизанским отрядам. Через линию фронта на советскую территорию провели около 400 человек.

На боевом счету «Грозного» было 9 эшелонов с живой силой и техникой врага. «Новатор» уничтожил 10 эшелонов противника и 12 автомашин. «Особые» подорвали не менее 12 эшелонов и 11 автомашин. Бойцами отрядов были убиты более 1600 гитлеровцев и полицейских.

Однако за эти результаты омсбоновцам пришлось заплатить высокую цену. Отряды Балашова, Матросова и Шевченко погибли почти полностью при возвращении из немецкого тыла. У Хвостова осталось всего тринадцать человек. Отряд Артамонова потерял пятую часть своих бойцов. Понесли существенные потери и остальные отряды.

«К сожалению, – вспоминали бойцы ОМСБОНа, – подготовка отрядов не включала в программу тактику перехода линии фронта, слабо обобщался опыт предшествующих отрядов. Из-за отсутствия четких разведданных, которыми должна была обеспечить отряды армейская разведка, бойцы нередко сталкивались с непредвиденными обстоятельствами: то на их пути неожиданно возникала глубоко эшелонированная оборона, то оказывалась сплошная линия фронта там, где предполагалось „окно“, и т. д. В результате отрядам нередко приходилось прорываться с боем, неся значительные потери, или откладывать сроки перехода, или изменять его место. Но переход линии фронта был в лучшем случае половиной дела. Отрядам предстояло пройти сотни километров в прифронтовой полосе, густо нашпигованной воинскими частями, охранными отрядами и полицией. Наиболее опасными на маршрутах движения были переходы железнодорожных и шоссейных магистралей и водных рубежей. Ситуация в прифронтовом тылу часто менялась, отряды сталкивались с неожиданным появлением новых гарнизонов. Их подстерегали засады. Вслед за ними по лыжне, оставлявшей предательский след, устремлялись в погоню охранники и полицейские».

В числе специальных отрядов (разведывательно-диверсионных резидентур) IV Управления, начавших свою боевую деятельность зимой – весной 1942 г., следует отметить следующие: отряд «Боевой» под командовнием А. С. Горячева и В. Л. Неклюдова численностью 45 человек, отряд «Местные» под командованием С. А. Ваупшасова (25 человек), отряд «Сатурн» под командованием А. И. Воропаева (27 человек), отряд «Олимп» под командованием В. А. Карасёва (58 человек), отряд «Дядя Коля» под командованием П. Г. Лопатина (23 человека), отряд «Ходоки» под командованием Е. И. Мирковского (15 человек), отряд «Неуловимые» под командованием М. С. Прудникова (29 человек), отряд «Вперед» под командованием П. Г. Шемякина (30 человек), отряд «Славный» под командованием А. П. Шестакова (49 человек), а также отряды П. А. Коровина, И. М. Кузина, А. Г. Миронова, П. Я. Попова.

В. Л. Неклюдов, Герой Советского Союза, командир партизанского отряда «Боевой»

Е. И. Мирковский, Герой Советского Союза, командир партизанского отряда «Ходоки»

В Полоцком районе Витебской области, на стыке РСФСР, Белоруссии и Латвии, действовал отряд «Неуловимые». Уже 21 июня 1942 г. Прудников радировал в Центр:

«Организовано семь отрядов. Всего людей около семисот. В сорока населенных пунктах, по существу, народная власть. В селах и деревнях партизанские семьи охраняются партизанами и созданными группами самообороны. С целью затруднить проникновение немцев в партизанский район взорвано и сожжено двадцать мостов, созданы заминированные завалы. Организацию отрядов, несмотря на сильное противодействие гитлеровцев, продолжаем».

Тем самым «Неуловимые» начали создание крупного партизанского района, ставшего основной базой дальнейшего развития партизанской борьбы в трех соседних республиках. Также действовали и другие отряды и оперативно-боевые резидентуры.

Н. А. Михайлашев, Герой Советского Союза, заместитель командира отряда специального назначения, возглавлял диверсионные группы

Суровое военное время потребовало от П. А. Судоплатова поиска новых форм и методов работы. В связи с этим была временно прекращена заброска разведывательно-диверсионных резидентур в страны Восточной Европы и пересмотрены схемы организации их работы на оккупированных советских территориях. Опыт, накопленный первыми отрядами ОМСБОНа и оперативными группами в конце 1941 – начале 1942 г., тщательно изучался и обобщался и в IV Управлении, и в штабе бригады. На основе проведенного анализа Судоплатовым и другими руководителями IV Управления разрабатывались планы боевой подготовки и организации разведывательных и диверсионных действий, а также партизанского движения в целом в тылу врага.

В итоге было принято решение при работе во вражеском тылу опираться на специально подготовленные оперативно-боевые группы, возглавляемые кадровыми разведчиками. Резидентуры НКВД выводились из городов и размещались в труднодоступной местности под прикрытием собственных партизанских отрядов. Усиливалось и контрразведывательное обеспечение вновь создаваемых резидентур и спецотрядов НКВД. В них включались кадровые контрразведчики, занимавшиеся поиском и выявлением вражеских агентов. Все это уменьшило возможности гестапо, СД и абвера по внедрению своих агентов в резидентуры и отряды IV Управления. В состав некоторых групп предполагалось включать индивидуально подготовленных разведчиков, способных проникать в среду оккупантов. Среди них были эмигранты-антифашисты и советские граждане, имевшие опыт конспиративной работы.

Самое серьезное внимание уделялось профессиональной подготовке участников резидентур. В этих целях на базе ОМСБОНа была организована всесторонняя подготовка разведчиков, оперативников и боевиков.

«Главное место в программе боевой подготовки, – вспоминал М. Ф. Орлов, – заняли минно-подрывное дело, изучение подрывной техники врага, тактика действий небольшими подразделениями, разведка, ночные учения, марш-броски, преодоление водных преград, топография, радиодело и прыжки с парашютом».

Со второй половины 1942 г. все большее, а впоследствии основное значение приобрела выброска отрядов на парашютах. Для обучения бойцов парашютному делу использовались подмосковные аэродромы в Долгопрудном, поселках Внуково и Монино.

Последующие результаты оперативно-боевой деятельности резидентур и разведывательно-диверсионных групп подтвердили правильность этого выбора руководства IV Управления. В дальнейшем ни одна из резидентур не подверглась разгрому, а ее сотрудники оставались недосягаемыми для гитлеровских спецслужб. Возросший профессиональный уровень командиров и бойцов способствовал существенному повышению эффективности разведывательной и диверсионной деятельности.

Постановлением ГКО от 30 мая 1942 г. при Ставке был образован Центральный штаб партизанского движения в качестве специального военно-боевого органа ВКП (б) по руководству и координации боевой деятельности партизан. Также были образованы некоторые республиканские и областные штабы партизанского движения.

«В связи с организацией в 1942 г. Центрального штаба партизанского движения, – вспоминал П. А. Судоплатов, – нами были переданы в его распоряжение многочисленные отряды и группы. Особую роль наш аппарат сыграл в организации конспиративного обеспечения массового партизанского движения в Белоруссии, Прибалтике, на Украине.

Вместе с тем, как следовало из директивы НКВД СССР от 13 июля 1942 г., штабам партизанского движения не подлежали передаче разведывательно-диверсионные группы специального назначения, действовавшие в тылах противника, разведывательная агентура, курьеры и связники, резиденты в немецком тылу, а также переписка по партизанским формированиям (сводки, донесения, доклады, радиограммы и т. д.)».

Летом 1942 г. в распоряжение командования Западного фронта вновь было направлено крупное формирование омсбоновцев. По указанию Генерального штаба командование ОМСБОНа сформировало сводный отряд численностью 1200 человек. Отряд под командованием М. Ф. Орлова был направлен в район Белёв – Плавск – Мценск. Здесь за короткий срок омсбоновцами была создана целая система минно-подрывных заграждений. Омсбоновцы не только участвовали в боях и в поиске разведчиков, но и обучали фронтовиков минно-подрывному делу. При этом широко использовался опыт, накопленный в битве за Москву.

В самый разгар боев в излучине Дона и на Северном Кавказе командование ОМСБОНа получило приказ срочно направить сводный отряд для создания минно-заградительной зоны в районе Сталинграда и минирования объектов города. В состав отряда вошла группа Е. А. Ободовского, ранее действовавшая под Тулой, Калугой и на других участках Западного фронта. В числе ее бойцов были и испанские интернационалисты. В разгар битвы на Сталинградский фронт была направлена группа снайперов во главе со старшим лейтенантом М. И. Строгановым. За короткий срок группой было уничтожено 64 офицера и солдата.

В 1942 г. на Кавказ было отправлено 6 оперативных отрядов общей численностью около 500 бойцов. Им предстояло действовать в Орджоникидзевском, Грозненском и Махачкалинском укрепленных районах и на перевалах Главного Кавказского хребта. Бойцы оперативных отрядов создавали минные поля и инженерные заграждения в районах Краснодара, Майкопа, Грозного, Махачкалы, а также минировали военные объекты. Было заложено свыше 730 фугасов, созданы завалы на площади 36,5 тыс. кв. метров. В августе 1942 г. в распоряжение Закавказского фронта были направлены несколько групп опытных альпинистов.

Главное и основное внимание при формировании IV Управления уделялось укреплению его боевых структурных звеньев – разведывательно-диверсионных резидентур (РДР), оперативных групп (ОГ) и расширению зоны их действий. В результате принятых организационных, кадровых и оперативных мер к концу 1942 г. на оккупированной территории Советского Союза действовало 77 РДР и ОГ. Общая численность личного состава достигала 7212 человек. С течением времени такие РДР, как упоминавшиеся нами «Местные» (С. А. Ваупшасов), «Олимп» (В. А. Карасёв), «Победители» (Д. Н. Медведев), «Неуловимые» (М. С. Прудников), «Охотники» (Н. А. Прокопюк), «Храбрецы» (А. М. Рабцевич), «Боевой» (А. К. Флегонтов) и др., пополнившись местными патриотами, превратились в крупные партизанские соединения.

М. И. Петров, Герой Советского Союза, начальник разведки отряда им. Прокопюка

А. Н. Шихов, Герой Советского Союза, командир партизанского отряда «Ходоки»

Урон, который наносили противнику эти соединения, а также отряд «Богатыри» А. Н. Шихова в составе 46 человек, отряд «Борцы» Д. П. Распопова (32 человека), отряд «Победа» Л. М. Кузина (36 человек), отряд «Первые» Х. Д. Кусова (125 человек), отряд «Вторые» П. П. Кочуевского (43 человек), отряд «Третьи» А. А. Плотникова (299 человек), отряд «Гвардия» В. Н. Воронова (150 человек), отряд «Максим» Л. М. Корчагина (80 человек), отряд «Молот» Д. И. Кузнецова (32 человека), отряд «Решительный» А. Е. Чупеева (30 человек), с каждым месяцем становился для врага все более ощутимым.

23 августа 1942 г. руководство IV Управления и командование ОМСБОНа провело совещание руководства отрядов, вернувшихся из тыла врага, с целью изучения накопленного опыта. Особое внимание при этом уделялось разбору боевых, разведывательных и диверсионных операций, выявлению ошибок, упущений и недостатков при формировании спецотрядов и спецгрупп, организации их переброски за линию фронта и в руководстве их деятельностью в тылу врага. В числе основных ошибок, недостатков и упущений в них отмечены следующие:

– недостаточная изученность места перехода линии фронта или конкретной ситуации в предполагаемом районе выброски парашютного десанта;

– ошибки штурманов и пилотов при десантировании;

– просчеты в подборе отдельных командиров спецотрядов и спецгрупп;

– необеспеченность отрядов и оперативных групп точными картами местности;

– тяжелые радиостанции и генераторы;

– нехватка автоматического оружия;

– большой вес (до 50 кг) переносимого при заброске груза;

– недостатки в физической, спортивной и специальной боевой подготовке бойцов.

«Война, – вспоминает П. А. Судоплатов, – резко изменила отношение советского руководства к разведывательной работе и поступавшей информации. В [ноябре] 1942 г. была проведена срочная реорганизация разведорганов. В Генштабе создали два разведуправления: одно ([РУ ГШ] во главе с [Ф. Ф.] Кузнецовым) – для непосредственного обслуживания нужд фронтов и Ставки и другое ([ГРУ НКО, И. И.] Ильичев) – для координации закордонной разведки в странах, в том числе и США, не ставших немецкими оккупационными зонами».

14 апреля 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР был образован Народный комиссариат государственной безопасности СССР. НКГБ вновь возглавил В. Н. Меркулов, его 1-м заместителем являлся Б. З. Кобулов. IV (зафронтовое) Управление НКГБ (террор и диверсии в тылу противника) возглавил П. А. Судоплатов.

1943 г. прошел под знаком стратегических наступательных операций, проведенных Красной армией против фашистских войск. Определенный вклад в их успех внесли и резидентуры управления. Они добывали разведывательную информацию о планах германского командовании, выявляли вражеских агентов, готовившихся на базах абвера для заброски в тыл советских войск. Особенно активно в этот период велась диверсионная работа. РДР и ОГ совместно с оперативными группами Разведывательного управления Красной армии и партизанами развернули на транспортных коммуникациях противника настоящую «рельсовую войну».

К концу 1943 г. на оккупированной территории Советского Союза действовало 125 РДР и ОГ. Общая численность личного состава достигала 7212 человек. В отчете IV Управления «Об итогах агентурно-оперативной и диверсионной работы на временно оккупированной советской территории за 1943 г.» содержатся красноречивые цифры, подтверждающие ее эффективность и результативность.

В частности, в нем отмечалось, что в течение года «оперативными группами при боевых столкновениях и в засадах было убито и ранено 53 700 вражеских солдат и офицеров. Внедрением агентуры в разведывательные, контрразведывательные и административные органы противника, а также допросами разоблаченных шпионов выявлено свыше 15 000 немецких агентов и активных пособников оккупантов.

Кроме того, установлено 1260 немецких агентов, заброшенных органами германской разведки в тыл Красной армии.

Проведенной агентурной работой разложено 98 различных войсковых подразделений противника. Свыше 14 000 человек с оружием перешли на нашу сторону.

Всего получено 1768 разведывательных сообщений, из коих направлено 687 Разведывательному управлению Генерального штаба Красной армии…».

В том же отчете за 1943 г. приводятся внушительные цифры потерь гитлеровцев на этом фронте борьбы. Только одними диверсионными группами IV Управления было пущено под откос 1039 железнодорожных эшелонов с живой силой и боевой техникой. Взорвано 220 железнодорожных и шоссейных мостов.

Об эффективности диверсионной деятельности РДР и партизан красноречивее всего свидетельствует один из многочисленных докладов чиновника Имперского управления путей сообщения в Главное управление «Восток»:

«Положение крайне напряженное! Деятельность бандитов невыносимо увеличивается! Как днем, так и ночью, оборона от бандитов и защита перегонов являются совершенно недостаточными и безрезультатными, так как нападения совершаются ежедневно на тех же самых перегонах…»

Наряду с диверсионной и повстанческой деятельностью резидентуры IV Управления вели масштабную разведывательную работу. Накануне Курской битвы разведчики, действовавшие в тылу врага, добыли ряд ценных сведений о планах его наступления. Находившаяся на задании в Минской области РДР Н. Лопатина захватила в плен капитана германских ВВС В. Шульца и в ходе допросов получила ценные сведения.

На основе этих материалов 23 мая 1943 г., за полтора месяца до начала сражения, нарком госбезопасности В. Н. Меркулов информировал Государственный комитет обороны о том, что «оперативная группа под командованием чекиста Лопатина захватила в тылу противника начальника отдела связи ВВС Центральной группы германских войск, который дал исключительно ценные показания о подготовке немецким командованием крупного наступления на Орловско-Курской дуге. В район Орла с 5 мая 1943 г. подводятся танки, артиллерия и авиация».

Вскоре данные, поступившие от Н. Лопатина, подтвердил агент управления Святой, внедренный в гитлеровский разведорган – «Абверкоманду-103». Дополнительно он сообщил: «Немцы готовят наступление с Орла на Елец и с Харькова на Воронеж с задачей окружить группировку наших войск, находящуюся между этими направлениями. В район Орла уже стянуто несколько армий, в том числе якобы около трех танковых».

Наряду с этим Святой добыл и другие данные, представляющие несомненный интерес для высшего командования Красной армии, которые развеяли опасения о возможном новом наступлении гитлеровцев на Ленинград. По сведениям Святого, на участке фронта от Великих Лук до Дорогобужа войска противника собирались держать только оборону – «в настоящее время на этом участке фронта находится всего две армии».

Им же были получены дополнительные ценные материалы, и касались они численного состава танковых армий, сосредоточившихся для наступления на Орловско-Курском направлении, а также тактико-технических характеристиках нового немецкого оружия – танка «тигр». Информация Святого оказалась настолько важной, что разведчика немедленно доставили спецсамолетом в Москву.

В ходе самой битвы разведчики IV Управления своевременно информировали командование Красной армии о перемещениях гитлеровских войск. Они сыграли определенную положительную роль в крушении фашистской операции «Цитадель» под Курском и Орлом, помогли сохранить жизнь многим советским офицерам и солдатам.

В этот же период от знаменитого разведчика Н. И. Кузнецова, оперативный псевдоним Колонист, входившего в состав резидентуры «Победители» под руководством уже известного читателям Д. Н. Медведева (начальником разведывательно-диверсионной службы у него был В. Г. Фролов), в Центр поступила другая исключительно важная информация. Она касалась планов подготовки гитлеровскими спецслужбами покушения на лидеров «Большой тройки» И. В. Сталина, У. Черчилля и Ф. Рузвельта во время предстоящей встречи в Тегеране. Во многом благодаря сообщению Н. И. Кузнецова советские органы государственной безопасности смогли своевременно подготовиться и сорвать эту акцию, за которой стоял признанный международный мастер диверсий Третьего рейха О. Скорцени.

Н. И. Кузнецов, разведчик, оперативный псевдоним Колонист, входил в состав резидентуры «Победители» под руководством руководителя РПР Д. Н. Медведева

Настоящей классикой советской разведки стали стратегические радиоигры «Монастырь», «Курьеры» и «Березино». Велись они управлением в течение нескольких лет с гитлеровскими разведорганами – абвером и РСХА и завершились только с окончанием войны. В ходе этих игр были достигнуты выдающиеся результаты, которые за время войны не удалось превзойти ни одному другому управлению советских спецслужб. По завершении этих не имеющих аналогов в истории отечественных и зарубежных спецслужб радио-игр П. А. Судоплатов в специальном отчете министру госбезопасности СССР доложил кратко и сухо:

«Немцы совершили на нашу территорию 87 самолето-вылетов тяжелой транспортной и бомбардировочной авиации. Эти самолеты сбросили 40 агентов (все арестованы) и 650 мест груза. В их числе оказались 8 кадровых работников германской разведки».

Главным итогом этих поистине уникальных операций явилось то, что ни один гитлеровский патрон, сброшенный на нашу территорию, ни один грамм взрывчатки не выстрелил и не взорвался. Были арестованы все десантировавшиеся агенты, часть из которых удалось подключить к двойной игре с противником. В течение более чем трех лет, с февраля 1942 г. до 5 мая 1945 г., разведчики управления водили за нос признанных асов из гитлеровских спецслужб! Те исправно глотали наживку – стратегическую дезинформацию политического и военного характера, которую готовили подчиненные П. А. Судоплатова вместе с офицерами Разведуправления Генштаба РККА.

Замысел уникальной операции, разработанный Маклярским и поддержанный Судоплатовым, основывался на желании нацистов обрести «пятую колонну» в Москве, и советские чекисты решили «помочь» своим германским «коллегам». Ключевая роль в реализации плана операции принадлежала секретному сотруднику НКВД А. П. Демьянову, имевшему оперативный псевдоним Гейне.

Он был известен гитлеровским спецслужбам не только своим аристократическим происхождением, но и серьезными связями среди высокопоставленной советской номенклатуры. Еще до войны Гейне по заданию органов государственной безопасности «стал своим» в среде московского бомонда. В этой среде активно работала и разведка фашисткой Германии, вербуя агентов. Вскоре в ее поле зрения и попал Гейне. Весной 1941 г. сотрудник абвера, работавший под прикрытием торгового представительства Германии в Москве, вышел на него и начал прощупывать его на предмет вербовки, но война оборвала все контакты.

В феврале 1942 г. Гейне приступил к восстановлению связей с немецкой разведкой, действуя от имени легендированной подпольной организации «Престол», члены которой жаждали освобождения от «ига большевизма». Вскоре он был переброшен через линию фронта с заданием «установить связь с гитлеровскими спецслужбами и довести до них информацию о наличии в Москве глубоко законспирированной антисоветской организации церковно-монархического толка с претенциозным названием „Престол“».

В абвере не спешили верить ему на слово и подвергли Демьянова – Гейне всесторонней проверке, в том числе и ложному расстрелу. Но его выдержка, грамотно отработанная в IV Управлении легенда прикрытия, а также «информация», полученная посольской резидентурой Германии в Москве перед войной, позволили избежать провала. После короткой и интенсивной подготовки теперь уже агент абвера Макс был выброшен на парашюте в районе Рыбинска с заданием организовать на базе «антисоветского подполья» получение военно-политической информации. В абвере не подозревали, что это спецзадание полностью повторяло сценарий, подготовленный в IV Управлении.

С этого дня операция «Монастырь» – такое кодовое название она получила в управлении – перешла в активную фазу. В целях дальнейшего закрепления положения Демьянова в гитлеровской разведке до нее была доведена информация о его новом назначении на должность офицера связи Генштаба РККА. Вскоре поступающая от него «информация» удостоилась самых высоких оценок в Берлине.

Группа Макса быстро укрепляла свои позиции, и в августе 1942 г. в Москву прибыли два ее курьера: Станков и Шалов. Их приняли на конспиративной квартире сотрудники управления, выступавшие в роли членов подпольной организации «Престол». Агентов на время оставили на свободе, чтобы проследить другие явки. После того как все опасения были сняты, Станкова и Шалова негласно арестовали.

Спустя два месяца в Москве на легендированной квартире IV Управления появилась очередная пара агентов абвера: Злобин и Алаев. С собой они принесли 20 тысяч рублей, радиостанцию для группы Макса и новые документы, изготовленные на имя Станкова и Шалова. На этот раз гитлеровских агентов сразу арестовали. После ареста Злобин дал согласие на сотрудничество.

С этого момента операция, получившая кодовое название «Курьеры», велась по двум направлениям: от имени организации «Престол» по радиостанции Макса и от группы Алаева по радиостанции Злобина. В течение 1942–1943 гг. немецкая разведка продолжала посылать в Москву своих агентов, деньги и радиостанции. Одним из итогов радиоигр «Монастырь» и «Курьеры» стал арест 23 гитлеровских агентов.

В Германии не догадывались, что «особо ценная информация», в том числе и о ряде крупных наступательных операциях Красной армии, носила отвлекающий характер и преследовала цель скрыть истинное направление стратегических ударов советских войск.

Так, 4 ноября Гейне сообщил о том, что 15 ноября планируется крупное наступление частей Красной армии – но не под Сталинградом, а под Ржевом. И действительно, в точно указанный день оно состоялось. Гитлеровцы были к нему готовы и сумели отразить. Зато удар советских войск под Сталинградом для них грянул как гром среди ясного неба.

По признанию В. Шелленберга, гитлеровское командование, опираясь на информацию Гейне при подготовке к Курской битве, было вынуждено несколько раз переносить сроки наступления, что позволило Ставке Верховного Главнокомандования накопить необходимые резервы для нанесения ответного контрудара.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.