Начальство и его агенты

Начальство и его агенты

Император Александр I

(1777–1825)

В 1836 г. Пушкин в стихах на лицейскую годовщину писал об Александре:

Вы помните, как наш Агамемнон

Из пленного Парижа к нам примчался;

Какой восторг тогда пред ним раздался!

Как был велик, как был прекрасен он,

Народов друг, спаситель их свободы!

И раньше, еще при жизни Александра, в 1825 г., в статье о г-же Сталь Пушкин выхвалял «великодушие русского императора», оказавшего г-же Сталь покровительство. Но по поводу этой своей статьи Пушкин тогда же писал Вяземскому: «Тут есть одно великодушие, поставленное, во-первых, ради цензуры, а во-вторых, для вящего анонима (род онанизма журнального)». В действительности Александр был одной из самых прочных и глубоких ненавистей Пушкина. Он не уставал бичевать в стихах его двуличность, наследственную любовь к парадам и фрунтовой муштре, призрачное величие, в которое ход истории облек этого посредственного человека. «Венчанный солдат», «кочующий деспот», «фрунтовой профессор», «к противочувствиям привычен, в лице и в жизни арлекин». В уничтоженной главе «Онегина»:

Властитель слабый и лукавый,

Плешивый щеголь, враг труда,

Нечаянно пригретый славой,

Над нами царствовал тогда,

Его мы очень смирным знали,

Когда не наши повара

Орла двуглавого щипали

У бонапартова шатра.

Гроза двенадцатого года

Настала, – кто тут нам помог?

Остервенение народа,

Барклай, зима иль русский Бог?

Но Бог помог, – стал ропот ниже,

И скоро, силою вещей,

Мы очутилися в Париже,

И русский царь главой царей…

В 1827 г. Пушкин высказывал Алексею Вульфу твердое намерение написать историю Александра I «пером Курбского» – ненавидящим пером Андрея Курбского, бежавшего от преследований Иоанна Грозного в Литву и там написавшего его историю. У Пушкина, которого Александр в течение шести лет бросал из ссылки в ссылку, было не меньше причин и к чисто личной ненависти к нему, чем у Курбского к Иоанну Грозному.