Князь Петр Владимирович Долгоруков (1816–1868)

Князь Петр Владимирович Долгоруков

(1816–1868)

Автор анонимных пасквилей, полученных Пушкиным в ноябре 1836 г. Учился в Пажеском корпусе, был произведен в камер-пажи, но вскоре, за леность и дурное поведение, разжалован в пажи. По окончании корпуса получил аттестат, в котором было упомянуто и об этом разжаловании и о том, что он к военной службе неспособен (Пажеский корпус специально выпускал офицеров в привилегированные полки). Долгоруков зачислился на службу по министерству народного просвещения и повел жизнь богатого и знатного молодого человека, перед которым были открыты все пути к удовольствиям жизни. Он вошел в кружок золотой молодежи, группировавшейся вокруг голландского посланника Геккерена и объединенной противоестественными вкусами. Из чистого, по-видимому, озорства, без всякой личной вражды к Пушкину, отражая общее отношение высшего общества к Пушкину, он сфабриковал анонимный диплом на звание рогоносца и разослал его знакомым Пушкина для передачи Пушкину. Молодого князя (ему в то время было двадцать лет), видимо, очень потешало ухаживание Дантеса за женой ревнивого Пушкина. На одном великосветском балу Долгоруков, стоя за спиной Пушкина, поднимал над его головой пальцы, растопыренные рогами, кивая при этом на Дантеса. Можно предположить, что забава с анонимным дипломом очень понравилась молодому человеку и что это он продолжал забрасывать Пушкина анонимными письмами вплоть до самой дуэли.

Долгоруков был небольшого роста, дурно сложен, одна нога короче другой, ходил прихрамывая, почему его прозвали «1е bancal (косолапый)». Черты лица неправильные. Был он человек завистливый, мелочный, скупой и глубоко беспринципный. Встречавший его около этого времени граф М. Д. Бутурлин рассказывает: «Молодежь подсмеивалась над ним, особенно по причине его скаредности; да и вообще меня поразила непочтительная фамильярность, с какою обходились с ним иные молодые люди и на которую он как бы не обращал внимания. Однажды, при разъезде из Михайловского театра, когда шел сильный дождь, двое великосветских молодых людей, зная, что, невзирая на мокрую погоду, Долгоруков поскупился взять экипаж, научили швейцара, провозглашавшего фамилии хозяев подъезжавших карет, закричать: «Князя Долгорукова калоши», – которые он обыкновенно оставлял у швейцара.

С юношеских лет Долгоруков интересовался генеалогией. В 1840–1841 гг. выпустил «Российский родословный сборник». В 1843 г., будучи в Париже, напечатал там под псевдонимом книжку о знатных русских дворянских фамилиях, полную самых пикантных разоблачений. Ему было предъявлено требование немедленно возвратиться в Россию, и он был сослан на год в Вятку. По отбытии ссылки поселился в Москве, выпустил в четырех томах большой труд «Российская родословная книга». В 1859 г., без разрешения и паспорта, оставил Россию и стал политическим эмигрантом. Напечатал на французском языке памфлет под заглавием «Правда о России», издавал ряд журналов («Будущность», «Правдивый», «Листок»). Он доказывал в них необходимость для России конституционной монархии с двухпалатной системой, но особенный интерес представляли его многочисленные биографические очерки министров и сановников, рисовавшие картины глубокого развращения правящих слоев России. В 1867 г. издал на французском языке первый том «Мемуаров князя Петра Долгорукова», содержащий характеристику главнейших русских государственных деятелей начала восемнадцатого века, кончая Бироном. Герцен восторженно приветствовал книгу в «Колоколе» и писал о ней: «В рассказе детства и отрочества нашего настоящего барства душит подлость, отсутствие всякого убеждения, всякого достоинства, стыда, чести, цинизм холопства, сознательность преступлений… И эти-то доносчики, сводники, ябедники, палачи, пытавшие друзей и родных, битые, сеченые, оплеванные Бироном, казнокрады, взяточники, изверги с мужиками, изверги с подчиненными, составляют почву настоящих русских бар!» Щеголев пишет о Долгорукове:

«Князь Долгоруков – характерное и по временам комическое порождение фронды родовитого русского дворянства против самодержавия и узурпации так называемой династии Романовых… Он всерьез считал себя претендентом на русский престол и говаривал: «Романовы узурпаторы, а если кому царствовать в России, так, конечно, мне, Долгорукову, прямому Рюриковичу».

На всех, знавших Долгорукова, он производил отталкивающее впечатление глубоко нечистоплотного в нравственном отношении человека; причину его борьбы с русским правительством объясняли личными мотивами мести за неудавшуюся карьеру, за то, что не удалось сделаться министром внутренних дел и т. п. Н. А. Тучкова-Огарева, видевшая Долгорукова в 1862 г. в Лондоне у Герцена, так описывает его: «Наружность его была непривлекательна, несимпатична; в больших карих глазах виднелись самолюбие и привычка повелевать; он был ужасно горяч и невоздержан на язык в минуты гнева. Каждое ничтожное происшествие, каждое неточное исполнение его желания приводило князя в неописанную ярость… Герцен не чувствовал к нему ни малейшего влечения, но принимал его очень учтиво». Нравственная физиономия Долгорукова хорошо рисуется в его шантажном письме к светлейшему князю М. С. Воронцову. В 1856 г., еще будучи в России, он написал Воронцову письмо, где просил его прислать новые документы в подтверждение происхождения Воронцовых от древних Воронцовых и Вельяминовых, так как представленные Воронцовым документы вызывают в Долгорукове сомнение в их подлинности. А в письмо это вложил записку без подписи, изменив почерк, в которой Воронцов извещался, что если он подарит Долгорукову 50 000 рублей серебром, то генеалогия его появится в «Российской родословной книге» в том виде, в каком желает Воронцов. Воронцов денег не выслал, а записку сохранил. Уже по смерти Воронцова, когда Долгоруков был эмигрантом, французский суд, по иску сына умершего Воронцова, произведши экспертизу шантажного письма, признал его автором Долгорукова и вынес ему обвинительный приговор. Это был низкопробный негодяй, способный на все. В России он так избивал свою жену, что она, вся в синяках, прибегала в Третье отделение к Дубельту просить защиты от мужа. В конце концов она ушла от него. Однажды пришел к нему содержатель типографии Веймар, чтобы получить 650 руб. за напечатание третьей части «Российской родословной книги». Долгоруков предложил ему расписаться в получении денег, ушел со счетом в кабинет как будто за деньгами, через несколько минут воротился и спросил:

– Чего вы еще ждете?

– Как чего, ваше сиятельство? Моих денег.

– Да вы их получили и расписались.

– Вы изволите шутить? Расписаться я расписался, а денег вы мне не давали.

Долгоруков осыпал его ругательствами и велел лакею вытолкать вон.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.