«Зеленая папка»

«Зеленая папка»

Начинает Тувим с психологического эксперимента — анкеты среди друзей и знакомых. Не раскрывая заранее своих целей, он читает им стихотворение. Его интересует, какое впечатление производит оно на слушателей. К радости Тувима, большинство, не сговариваясь, заявляют, что это Мицкевич. Однако настороженное отношение знатоков творчества поэта, хотя и видевших в стихотворении сходство с Мицкевичем, заставило Тувима отнестись к находке более осторожно, тщательнее искать доказательства своего предположения.

Таким образом, Тувиму предстояло решить — Мицкевич или его подражатель?

Он погружается в тома Мицкевича, ищет совпадения и сходства в других его произведениях, буквально не расстается с монографиями о нем. Снова и снова сопоставляет, анализирует, делает сотни выписок. В пользу того, что это подлинный Мицкевич, говорит прежде всего стилистика стихотворения «К ***», совпадающая с оригинальными произведениями Мицкевича. Но не только это. Известно, что многие стихи Мицкевича, которые печатались после 1831 года, были подписаны буквой М. Кроме того, Тувим устанавливает, что в том же журнале «Магазин мод» несколько лет спустя были напечатаны два подлинных стихотворения Мицкевича вообще без какой-либо подписи, то есть анонимно. Что если, рассуждает Тувим, и загадочное стихотворение, «красноречиво» подписанное одним лишь М., и эти два — из одного и того же источника, ведущего к рукописям Мицкевича, о которых сообщал «Курьер Варшавский»?

Полагая, что напал на правильный след, Тувим то оживлялся, ободренный каким-либо новым аргументом в пользу своей гипотезы, проникался уверенностью и энергией, то вдруг впадал в уныние.

Все, что было связано с поиском — карточки с выписками, листки и записки с замечаниями и мыслями по поводу мучившей его загадки, — Тувим собирал и хранил в «зеленой папке». Ее содержание послужило основным материалом для детективной новеллы, когда поэт начал работу над ней.

В «зеленой папке» можно было увидеть тексты злосчастного стихотворения «К ***» с пометками и замечаниями, другие стихи для сравнения. Множество всякого рода библиографических, биографических, стилеметрических данных, сведений по истории варшавской печати, псевдонимов и шляхетских прозвищ. Здесь находилась редкая книжка «О влияниях и зависимости в литературе», краковское издание 1921 года.

Каждая группа этих материалов была связана с одним из направлений поисков, каждая отдельная записка — с какой-нибудь уликой. Выписки на карточках, беглые записи на клочках бумаги были сделаны четким почерком, преимущественно черным карандашом, иногда красным или зеленым. «Сколько терпения, сколько дотошности искателя-детектива, сколько страсти поэта потребовал этот единственный в своем роде логографически-литературный труд!» — восклицал Ю. Гомулицкий — свидетель рассуждений Тувима и его поиска. Можно представить себе, как сам поэт наслаждался, просиживая часами над своей поэтической головоломкой.

Литературное расследование, которое вел Тувим, шло в двух направлениях: первое состояло в отождествлении таинственного поэта М. с Мицкевичем. Согласно второму, М. — это либо другой писатель, подражающий Мицкевичу, либо до такой степени «вслушавшийся» в творчество своего великого современника, что его собственные произведения, помимо воли и желания, приобрели форму, тональность и окраску произведений Мицкевича. Подобные непреднамеренные подражания известны в истории литературы. В. Ф. Одоевский утверждал, что иногда в творчестве того или иного сочинителя невольно отзываются «чужая мысль, чужое слово, чужой прием». Так, Байрон признался однажды, что, сам того не желая, использовал как-то несколько строк из Кольриджа, когда-то услышанных и отложившихся в памяти.

Это явление, говорил Тувим, знакомо каждому поэту. Бывает, совершенно неожиданно он сам или кто-то другой находит в его стихах такой мнимый плагиат, а точнее говоря, мнимые подражания. «Чей-то чужой ритм, мелодия, образ или состав слова по неизвестным причинам проникает в память поэта, засыпает там, спит долго, пока вдруг, ни с того ни с сего, без участия воли и творческого сознания, просыпается, как нечто якобы свое. Только тот, кто никогда не подчинялся сложным процессам художественного творчества, может сказать, что сходство, даже разительное сходство двух поэтических произведений или их фрагментов всегда „списано“, что это плагиат или сознательное подражание». Это происходит, заключал Тувим, без злого умысла «похитителя».

Однако первая версия казалась более правдоподобной. Она основывалась не только на подписи, часто фигурировавшей под стихами Мицкевича, но и на многих стилистических, лексических, структурных совпадениях между стихотворением «К ***» и оригинальными произведениями великого польского поэта. Немаловажно, конечно, и то, каким образом лирическое стихотворение попало в «Магазин мод». Тувим предполагал, что, как и два другие подлинные стихотворения Мицкевича, опубликованные анонимно в «Магазине мод» спустя несколько лет, так и таинственное послание «К ***» — из исчезнувшей рукописи Мицкевича.

Вторая версия требовала тщательного расследования криптонима М. Надо было проверить всех авторов, допуская, что М. — первая буква фамилии или имени, а возможно, и псевдонима, за которым скрывается тот, кто часто публиковался в «Магазине мод». По словам Ю. Гомулицкого, Тувим провел все это расследование, но результат его был отрицательным. Таким образом, отпало одно из основных препятствий на пути первой авторской версии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.