Глава 7 «Краснокожие» и частные армии на тропе войны

Глава 7

«Краснокожие» и частные армии на тропе войны

В составе британских вооруженных сил, высадившихся во Французской Северной Африке в ноябре 1942 г. в ходе операции «Факел» находилось новое подразделение, впервые участвовавшее в столь крупной кампании – 30-й разведывательный отряд (англ. Commando Unit, CU). Его главной задачей был сбор военных разведданных – в виде документов или образцов – о новейших вооружениях и военных технологиях врага, прежде чем они будут спрятаны или уничтожены. Подразделение было сформировано Британским адмиралтейством, и Королевские ВМС особенно страстно желали завладеть любой информацией, касающейся таинственных шифровальных машин «Энигма», с помощью которых общались между собой в море подводные лодки адмирала Дёница. Создание разведывательного отряда ВМС[135] было идеей лейтенанта-коммандера Яна Флеминга из Добровольческого резерва Королевских ВМС Великобритании (англ. Royal Naval Volunteer Reserve, RNVR), будущего создателя вымышленного персонажа Джеймса Бонда, ставшего архетипическим образом шпиона. В 1939 году Флеминга взял на службу в качестве личного помощника вице-адмирал Джон Годфри, начальник военно-морской разведки. В 1942 году к нему на стол лег проект Флеминга по созданию нового подразделения.

Флеминг находился под впечатлением от смелых действий абвер-коммандос[136] – немецкого секретного разведывательно-диверсионного подразделения специального назначения, бойцы которого для конспирации нередко переодевались в форму войск Антигитлеровской коалиции или нейтральных стран. Особенно эффективно бойцы абвер-коммандос действовали против Союзников во время вторжений нацистов в Голландию, Югославию, Грецию, на Крит и в СССР. 15 октября 1939 г. в составе абвера адмирала Канариса было сформировано подразделение с невыразительным названием: 800-я строительно-учебная рота особого назначения (нем. Lehr und Bau Kompanie zbV 800). Подразделение возглавлял гауптман Теодор фон Хиппель, оно базировалось в генерал-фельдцехмейстерских казармах в прусском Бранденбурге. Название города стало и неофициальным названием подразделения – «Бранденбург». 20 мая 1941 г., в ходе немецкого воздушного вторжения на Крит абвер-коммандос первыми на парашютах высадились на аэродроме близ деревни Малеме, а затем атаковали штаб англичан. Их специальным заданием было захватить документы, представляющие ценность для военной разведки, и шифровальные книги – к счастью, им не удалось обнаружить никакой разведывательной информации с кодом «Ультра» (см. главу 1). Именно доклады об этой немецкой операции и побудили Яна Флеминга написать Годфри официальное письмо с предложением о создании аналогичной диверсионной группы.

Первоначально «Краснокожие» Флеминга,[137] как он сам любил их называть, для конспирации были названы «Особым инженерным подразделением Бригады специального назначения»; подразделение находилось в оперативном подчинении у начальника Управления совместных морских операций адмирала лорда Луиса Маунтбеттена. После завершения подготовки личный состав подразделения получил право на ношение желанных зеленых беретов, а также на ежедневную премию специальных служб в дополнение к жалованию. Впоследствии название подразделения было изменено на «30-й разведывательный отряд». Число «30» в названии подразделения было номером кабинета в здании Адмиралтейства на улице Уайтхолл в Лондоне, который занимала легендарная секретарша Флеминга мисс Маргарет Пристли, преподаватель истории в Университете Лидса и прообраз мисс Манипенни в романах о Джеймсе Бонде.

В подразделение входили три группы: 33-й отряд Королевской морской пехоты, составлявший ударную группу во время операций; 34-й армейский отряд и 36-й отряд Королевских ВМС; первоначально планировалось включить в отряд 35-й отряд Королевских ВВС, однако военно-воздушный флот так и не откомандировал в группу своих бойцов. Как всегда бывает с подобными спецподразделениями, служба в 30-м разведывательном отряде порой привлекала весьма незаурядных людей. Его первым командиром стал Роберт Райдер по прозвищу «Рыжий», коммандер Королевских ВМС, только что представленный к Кресту Виктории, высшей британской награде за героизм в бою, исключительную доблесть и лидерские качества, проявленные при уничтожении шлюзовых ворот дока «Нормандия» в городе Сен-Назер в ходе операции «Колесница». В результате этого блестящего рейда, давшегося, впрочем, дорогой ценой, кригсмарине лишились единственного дока на побережье Атлантики, способного принимать крупные боевые корабли, подобные крейсеру Tirpitz.

Несмотря на переход в ведение Управления совместных морских операций, 30-й разведывательный отряд подчинялся непосредственно Флемингу, занимавшему должность личного помощника начальника военно-морской разведки. Боевое крещение отряд получил во время операции «Юбилей» – злополучного рейда на Дьепп 19 августа 1942 г., однако его артиллерийский катер Locust получил несколько попаданий на входе в залив и был вынужден уйти в море, прежде чем успел высадить десант. Одной из причин провала операции «Юбилей» был тот факт, что немецкой радиоразведке удалось расшифровать коды ВМС Великобритании и получить полную информацию о планируемом рейде примерно за пять дней до его начала.

8 ноября 1942 года, в ходе операции «Факел» 30-й разведывательный отряд высадился с корабля Malcolm в деревне Сиди-Феррух на берегу Алжирского залива совместно с штурмовой группой 34-й пехотной дивизии Армии США. Продвигаясь с пехотой в авангарде, 33-й отряд под командованием лейтенанта Данстена Кёртиса из RNVR захватил несколько строений в поисках материалов, представляющих интерес для разведки. Из-за некоторых условий перемирия, которое вскоре предстояло заключить с властями режима Виши, Кёртису и его людям пришлось проявить всю свою изобретательность, чтобы раздобыть материалы с объектов, охраняемых французской полицией. Кроме того, 30-й отряд взял в плен офицера абвера майора Вурмана,[138] который уже лишился связанных с войной иллюзий и поэтому щедро поделился информацией о структуре и методах работы абвера, а также личными характеристиками его руководящего состава. Эта информация быстро ушла в МИ-6 и УСС. В общей сложности было собрано и отправлено в Лондон около 2 тонн документов. Более важным оказался захват еще одной шифровальной машины «Энигма», оказавшейся очень полезной для «Базы Икс» в Блетчли-Парк в ее долгой работе по расшифровке кодов «Акула», которыми пользовался немецкий подводный флот.

33-й и 34-й отряд были снова посланы на фронт в феврале 1943 года в разгар Тунисской кампании: благодаря предусмотрительности коммандера Флеминга у морских пехотинцев отряда появились джипы, что повысило их мобильность. В течение следующих месяцев им довелось сотрудничать с несколькими разными спецподразделениями, участвовавшими в Североафриканской кампании, в том числе – с парашютно-десантными частями особого назначения (англ. Special Air Service, SAS) полковника Дэвида Стерлинга, Пустынной группой дальнего действия (англ. Long Range Desert Group, LRDG) и «Частной армией Попского».[139] Вскоре 30-й отряд по примеру LRDG обзавелся грузовиками снабжения, что увеличило его радиус действия и автономность передвижений, а джипы 33-го отряда ощетинились пулеметами[140] на манер SAS.

В то время как 30-й отряд пребывал в полной готовности сражаться за военные трофеи, 1-я британская армия в Тунисе создала собственное разведывательное подразделение, известное как S-Force. Оно не имело жесткой постоянной структуры, но состояло, как правило, из пехотной роты и отряда военной полиции с присоединенными к ним любыми другими подразделениями, чье участие считалось необходимым в конкретной операции. Из-за этого подразделение S-Force развертывалось долго и зачастую действовало не согласованно. Самодостаточный же 30-й отряд наглядно продемонстрировал высокую скорость реакции в ночь на 21 апреля 1943 г. В тот день неподалеку от населенного пункта Меджез-эль-Баб был подбит тяжелый немецкий танк «Тигр»[141] – новый грозный враг бронетехники Союзников, о котором ходило столько слухов. Любой захваченный образец этой машины представлял бы огромную ценность для технического анализа, поскольку ни Британия, ни Штаты не имели подобных танков даже в проекте. С наступлением сумерек англичане попытались отбуксировать этот 56-тонный гигант с поля боя, но были отброшены немцами, явившимися с тем же намерением. Выездная ремонтная бригада, получившая задание вытащить танк, запросила поддержки у пехоты, однако никто не спешил ей помочь. Подразделение S-Force получило сигнал тревоги, но было тяжело на подъем. К счастью, поблизости оказался 30-й разведывательный отряд; его бойцы быстро прибыли на место на своих тяжеловооруженных джипах, снова отбили танк и прикрыли огнем армейцев, пока те оттаскивали свою добычу. Этот «Тигр» – несомненно, главный технический трофей всей Тунисской кампании – стал убедительным доказательством превосходства немецких военных технологий.

После капитуляции гитлеровских войск в Тунисе отдельные группы 30-го отряда принимали участие в операции «Штопор» на острове Пантеллерия в Сицилийском проливе, в операции «Хаски» на самой Сицилии, на островах Греции, на Корсике и в оккупированной Норвегии. В ноябре 1943 года отряд вернулся в Британию, чтобы начать подготовку к намеченной на следующий год высадке в Нормандии. В декабре он был переименован в 30-й штурмовой отряд Королевских ВМС.[142] Это решение было принято в ответ на печально известный приказ Гитлера от октября 1942 г., требовавший немедленного уничтожения после допроса всех английских коммандос, захваченных при любых обстоятельствах, даже сдавшихся в плен. Конечно, для СС одно лишь изменение названия отряда не делало его бойцов неприкосновенными; тем не менее, теперь 30-й штурмовой отряд был готов к своей самой выдающейся кампании за всю войну.

11 января 1943 г. во время штурма Триполи в Северной Африке пара бронемашин 11-го Гусарского полка 8-й британской армии остановились в центре древнеримского амфитеатра в городе Лептис-Магна. Их экипажи решили, что самое время сделать несколько необычных снимков на фоне классических руин, одних из самых красивых в мире. Подполковник Королевской артиллерии Мортимер Уилер с тревогой смотрел, как под тяжестью броневиков крошатся античные каменные плиты – в мирное время он был археологом и хранителем Лондонского музея, поэтому содрогался при виде того ущерба, который наносился одному из величайших памятников античной архитектуры. Он немедленно проконсультировался с бригадиром Морисом Лашем, офицером по связям с гражданской администрацией и населением из Британского военного правительства в Триполитании. Хотя Лаш и был озадачен тем, что кого-то могут заботить «разрушенные здания», он все же с готовностью наделил Мортимера Уилера и его бывшего коллегу по Лондонскому музею, а ныне майора артиллерии Джона Брайана Вард-Перкинса полномочиями по охране этого места. Это решение стало исходной точкой для создания необычной организации, состоящей из специально подготовленных офицеров армий Великобритании и США. В круг их обязанностей входила оценка и, по возможности, предотвращение разрушения культурных ценностей и памятников на пути войск Союзников. Позднее эта организация и ее сотрудники станут известны как «Monuments Men».[143][144]

В том же месяце Джордж Стаут, хранитель Музея искусств Фогга в Гарварде написал директору Лондонской национальной галереи Кеннету Кларку письмо с предложением сформировать «корпус охраны», который бы сопровождал на фронте передовые части и предотвращал разрушение исторических зданий и памятников культуры. Одновременно на стол подполковнику сэру Чарльзу Вулли, всемирно известному археологу и бывшему коллеге выдающегося путешественника Т. Е. Лоуренса (известного как «Лоуренс Аравийский») лег доклад Уилера и Вард-Перкинса об их попытках защитить руины в Лептис-Магна. Вулли связался с высокопоставленными участниками Касабланкской конференции и призвал их к созданию «подразделений охраны» до начала следующей военной кампании. Вулли говорил следующее:

До этой войны ни одна армия не задумывалась о защите памятников страны, с которой и на территории которой она воевала; не было создано прецедентов… Все изменилось с выходом приказа [генерала Эйзенхауэра] перед тем как он покинул Алжир – приказа, который сопровождался личным письмом ко всем командирам… Доброе имя армии в значительной мере зависит от уважения, которое она проявляет к культурному наследию современного мира.[145]

23 июня 1943 г. президент США Рузвельт учредил Американскую комиссию по охране и спасению памятников истории и искусства в районах боевых действий; позднее она стала известна под более коротким названием как Комиссия Робертса – по имени ее председателя, судьи Верховного суда США Оуэна Робертса. Поначалу комиссия на располагала ни снаряжением, ни транспортными средствами, и при высадке на Сицилию в ночь с 9 на 10 июля 1943 г. поставленная цель – сопровождение войск авангарда – не была выполнена. 29 июля на Сицилию первым из членов организации Monuments Men прибыл капитан ВВС США Мэйсон Хэммонд, типичный профессор из Гарварда. К счастью, ущерб, нанесенный большинству античных достопримечательностей, оказался незначительным. Командующий 10-й армией США генерал Джордж Паттон, будучи большим любителем военной истории, воспринял директивы Хэммонда со всей серьезностью. Обескураженный видом лишенных крыш греческих храмов в Агригенто, Паттон распорядился выяснить, не американским ли огнем были вызваны эти разрушения. Один местный крестьянин через переводчика пояснил, что это не так – это случилось во время «последней войны». Когда Паттон спросил, какая война имеется в виду, оказалось, что крестьянин говорил о Второй Пунической войне в 218–201 гг. до н. э.[146]

3 сентября 1943 г. Западные союзники высадились на материковой территории Италии. Фашистский режим моментально пал, страна капитулировала, но тут же была оккупирована немецкими войсками генерал-фельдмаршала Кессельринга. 1 октября 1943 г. войска антигитлеровской коалиции вошли в Неаполь, преодолев отчаянное сопротивление и причинив городу значительные разрушения. Теперь Западные союзники и немцы обвиняли друг друга в зверствах и вандализме, однако множество великих неаполитанских произведений искусства похитила все-таки немецкая танковая дивизия «Герман Геринг».

Продвижение Союзников на север продолжалось 18 месяцев, постоянно натыкаясь в сложных условиях гористой местности на цепи грамотно расположенных и упорно защищаемых линий обороны. К январю 1944 года армии Союзников уперлись в Линию Густава, которая охраняла подходы к Риму. Оборонительные позиции были размещены вдоль всех горных хребтов и троп, а над стратегически важной долиной реки Рапидо и 6-м шоссе, ведущим к Риму, возвышалось древнее бенедиктинское аббатство Монте-Кассино.[147] Возведенное в 529 году, здание монастыря было символом всего, что «люди памятников» пытались уберечь от разрушения, однако их надеждам не суждено было сбыться. Хотя само аббатство и не входило в Линию Густава, его господствующие высоты позволяли вести наблюдение на многие километры вокруг. Несмотря на прошения из Ватикана и после двух неудачных попыток штурма монастыря крупными наземными силами 15-я воздушная армия США стерла Монте-Кассино в пыль, сбросив на него 1 400 тонн бомб. Это стало величайшей неудачей организации Monuments Men за всю войну. Аббатство было принесено в жертву, но еще несколько месяцев прошло в тяжелых боях, прежде чем 18 мая 1944 г. Польскому и Французскому Североафриканскому корпусам удалось захватить эти позиции.

После прорыва Линии Густава Рим оказался в пределах досягаемости для Западных союзников, однако были все основания предполагать, что и сам город, и его тысячелетиями копившиеся богатства будут уничтожены в ходе тяжелых уличных боев. Удивительно, но Гитлер против обыкновения объявил Рим и Флоренцию «открытыми городами» – это означало, что немецкие войска должны были покинуть свои позиции, если это поможет предотвратить разрушения в городах, перед которыми фюрер испытывал благоговейный трепет. Флоренция, родина Ренессанса, вдохновила его на постройку музея в Линце; в мае 1938 г. он провел более трех часов в Галерее Уффици в компании своего товарища по коалиции Бенито Муссолини. Фюрер пребывал в полнейшем восторге, чего нельзя было сказать о дуче. Он держался позади Гитлера, и сопровождающие слышали, как он проворчал: «Tutti questi vaffanculi quadri!»[148][149]

Когда высадка Союзников во Франции стала решенным делом, задачи организации Monuments Men расширились: теперь им предстояло не только сберечь историческое наследие Европы, но и найти несметные сокровища Гитлера – похищенные художественные ценности[150] – и вернуть их законным владельцам. Весной 1944 года команды Службы защиты памятников культуры, искусства и архивов (MFA&A) собрались в деревне Шривенхэм в Южной Англии, ожидая наступления «Дня Д». Другие спецподразделения «охотников в погонах» также готовились к пересечению Пролива. Следы, по которым эти организации шли в дыму сражений (одна – в поисках программы ядерного оружия Гитлера, другая – награбленного им золота), – в конечном итоге пересеклись в нескольких точках с тайными операциями Бормана.

В августе 1939 года, за месяц до того, как началась Вторая мировая война, группа обеспокоенных ученых, среди которых был и Альберт Эйнштейн, обратилась к президенту Рузвельту с письмом, предупреждая об опасности, которую таит в себе лидерство Германии в области теоретической физики. В связи с этим они выразили следующее опасение: «могут быть созданы чрезвычайно мощные бомбы нового типа». В результате для проведения ядерных исследований был сформирован «Урановый комитет», однако дело двигалось медленно. 9 октября 1941 г. Рузвельт ознакомился с результатами аналогичной британской программы под кодовым названием «Комитет MAUD» (позднее получила кодовое название Tube Alloys, «Программа по производству трубчатых сплавов»), в рамках которой англичане изучали возможность создания бомбы на основе урана. Правительство США не проявляло заметного интереса к этим исследованиям до тех пор, пока в декабре 1941 г. само не оказалось втянутым в войну налетом на Пёрл-Харбор. В январе следующего года было создано Управление научных исследований и разработок, начавшее работу над «Манхэттенским проектом», куда были включены и ученые из Комитета MAUD.[151]

2 декабря 1942 г. в первом экспериментальном ядерном реакторе, построенном в Университете Чикаго и названном «Чикагская поленница-1» (англ. Chicago Pile-1), под руководством эмигрировавшего из фашистской Италии Энрико Ферми была получена устойчивая самоподдерживающаяся цепная реакция. Теперь руководители программы, генерал Лесли Гроувз и его заместитель по науке Роберт Оппенгеймер осознали масштабы научно-технических работ, необходимых для разработки и производства атомного оружия. Множество университетов в Соединенных Штатах, Канаде и Великобритании с энтузиазмом принялись за фундаментальные и прикладные исследования по выделению изотопов урана с целью получения способного к атомному распаду оружейного материала, а также за исследования свойств плутония для создания альтернативного типа атомной бомбы. Через 3 года в «Манхэттенский проект», крупнейшее военно-техническое предприятие Второй мировой войны, было вложено около 2 млрд долларов, а также труд 130 тыс. человек; по масштабам проект мог сравниться со всей американской автомобильной промышленностью того времени.

В то же время генерала Гроувза и других высокопоставленных военных все больше беспокоили разработки атомного оружия в Германии. По инициативе генерала Джорджа Маршалла было сформировано разведывательное подразделение, в задачи которого входило получение информации о достижениях немцев и дезорганизация любой их ядерной программы. К началу 1943 года источники УСС в Европе уже передавали слухи о том, что немецкое «Wunderwaffen» («чудо-оружие») скоро поступит на вооружение вермахта, поэтому было логично предположить, что Германия лидировала в разработке атомного оружия. Почти на всем протяжении Второй мировой войны руководство «Манхэттенского проекта» было твердо уверено в том, что Западные союзники и Третий рейх ведут ядерную гонку не на жизнь, а на смерть. Не было сомнений и в том, что если в этой гонке победят нацисты, то первой целью для ядерной бомбардировки станет Лондон.

На самом же деле Германия плелась далеко позади, во многом благодаря природному стремлению нацистских руководителей разделять и властвовать (см. главу 3). В отличие от «Манхэттенского проекта» под строго централизованным управлением генерала Лесли Гроувза, немецкие ядерные исследования курировались несколькими структурами, включая Артиллерийско-техническую службу, Национальный совет по научным исследованиям и даже Имперское министерство почты. Более того, скудные ресурсы распределялись между девятью соперничающими командами разработчиков, каждая из которых работала над собственной программой. Перед войной Германия была мировым лидером в области теоретической физики, что привело к созданию немецкими учеными в декабре 1938 г. теории деления атомного ядра, однако, поскольку многие ведущие ученые в этой области были евреями, плоды их труда все чаще отвергались нацистами как «еврейская физика».[152] Из примерно двадцати шести физиков-ядерщиков, работавших в Германии в 1933 году, более половины вскоре эмигрировали, в том числе и 14 нобелевских лауреатов (как состоявшихся, так и будущих); несколько человек из числа этих беженцев присоединились к «Манхэттенскому проекту».

К январю 1944 г. в Блетчли-Парк расшифровали несколько сообщений, касающихся разработки немцами баллистических ракет, но ни в одном из них не упоминалась урановая бомба. Сопоставив эти данные с информацией из собственных источников на континенте, МИ-6 и сотрудники программы Tube Alloys (заменившей в конце октября 1941 года «Комитет MAUD») пришли к выводу, что согласованного плана по созданию атомной бомбы у Германии не существует, однако американцы были недовольны такими результатами. По вполне понятным причинам Гроувз позже писал:

Только до тех пор, пока у нас не появится абсолютной уверенности в обратном, мы должны были предполагать, что наиболее квалифицированные немецкие ученые и инженеры работают над атомной программой при полной поддержке своего правительства, и что в их распоряжении находятся все ресурсы немецкой промышленности. Любое другое предположение было бы несостоятельным и опасным.[153]

Подполковник Джон Лансдэйл-младший, глава службы безопасности «Манхэттенского проекта», поручил создание подразделения по сбору разведданных полковнику Борису Пашу. Называлась эта новая структура греческим словом «Алсос» (от греч. ????? – «роща»), что было намеком на имя генерала Гроувза (англ. grove – «роща»). Паш родился в семье русских эмигрантов, бегло говорил по-русски и люто ненавидел Советский Союз; он служил в разведывательной службе G-2 армии США. Научным руководителем операции «Алсос» был выбран физик Сэмюэл Гаудсмит из Мичиганского университета, еврей датского происхождения. К моменту высадки войск Союзников в Нормандии в июне 1944 года команда проекта прибыла в Лондон, на место своей работы.[154]

Хотя 30-й штурмовой отряд коммандера Флеминга и взаимодействовал с разными британскими и американскими спецподразделениями во время сицилийской и итальянской кампаний, гармонии в отношениях между группами прежде никогда не было, и перед высадкой во Франции все стороны заново распределили роли своих подразделений. Существенные изменения были внесены и в методику работы, но прежде всего, теперь общим девизом было скорее сотрудничество, нежели конкуренция. Приоритет отдавался выявлению потенциальных целей в Северно-Западной Европе, занесенных в «черные списки» 30-го отряда. Наиболее насущной задачей в начале лета 1944 года стало обнаружение пусковых установок самолетов-снарядов «Фау-1» – реально существующей причины слухов о немецком «чудо-оружии». Эти пусковые установки вновь и вновь появлялись на территории Северной Франции, несмотря на согласованную кампанию Союзников по их уничтожению путем бомбардировок.

Бойцы 30-го штурмового отряда проходили интенсивные индивидуальные тренировки: обучение языкам, прыжки с парашютом, взрывное дело, фотография, ведение уличных боев и даже – при содействии Скотланд-Ярда – обучение взлому замков и сейфов. Теперь отряд находился в полной готовности к операции «Оверлорд» и десантированию во Франции. Перед «Днем Д» всем бойцам отряда были выданы карточки-«индульгенции» с подписью «По приказу Верховного главнокомандующего союзными войсками в Европе генерала Эйзенхауэра» – он и возглавлял операцию в Нормандии. Основной же текст, набранный жирным шрифтом и заглавными буквами, гласил: «Предъявитель этой карты не должен встречать никаких препятствий в выполнении своей миссии со стороны военной полиции или других военных организаций».[155]

После досадных неудач сформированных в Северной Африке и Италии подразделений S-Force была создана новая организация – Target Force или T-Force. В ее задачи входила охрана захваченных союзниками объектов, представляющих особую военную или научную ценность,[156] а также спасение документов, оборудования и любых других предметов стратегического значения от разрушения противником или, что случалось гораздо чаще, от расхищения освобожденными из рабства иностранными рабочими или даже союзными войсками. С этой же целью были сформированы Объединенные передовые полевые группы (англ. Consolidated Advance Field Teams, CAFT), куда входили специалисты из разных областей науки и техники. Предполагалось, что каждая армия британских, американских и канадских вооруженных сил, участвовавшая в освобождении Европы, будет иметь в своем составе подразделение T-Force. В их структуру входили моторизованные пехотные соединения, штурмовавшие и затем охранявшие выбранные объекты, а также исследовательские команды или «оценщики» CAFT, разыскивавшие под их прикрытием на занятых объектах предметы и документы, представляющие научную или техническую ценность.

В то время как главной целью групп T-Force были военные и научные технологии, Главное командование союзных экспедиционных сил (англ. Supreme Headquarters Allied Expeditionary Force, SHAEF) создало собственные команды для поиска золота нацистов и других ценностей. Эти отряды, известные как «Золотая лихорадка» или «Клондайк»,[157] поступили под начало грозного полковника Бернарда Бернштейна, советника генерала Эйзенхауэра по гражданским делам и связям с военной администрацией. Не было ни одного высшего офицера, начиная с самого Эйзенхауэра, который бы не считался с мнением Бернштейна, когда дело касалось награбленных нацистами ценностей, которыми он занимался с особой щепетильностью. Вся описанная выше организационная работа была частью тщательного разрабатываемого плана намеченного на лето 1944 года штурма укрепленной Гитлером Европы.