Глава 5. Секреты профессии
Глава 5. Секреты профессии
Существенный подъем в путинской политической карьере подле Собчака ознаменовался тем, что теперь ему была необходима секретарша. Он нашел ее в Марине Ентальцевой, которая уже чуть было не решила, что упустила свой шанс, когда Путин застал ее красящей губы перед собеседованием. «Он сделал вид, что ничего не заметил, – рассказывает она, – и я больше никогда не пользовалась помадой на работе».
Затем его работодатели стали оплачивать ему уроки английского дважды в неделю, поскольку английский был лингва франка в деловом мире, а ему сейчас нужно было общаться с представителями международного бизнеса.
В это время на внешнем рынке Санкт-Петербурга доминировали государственные монополии и гигантские компании, уполномоченные правительством, типа «Ленфинторга». Обычные средства для общения между странами, такие как таможенная служба, независимые банковские услуги, обмен валюты и фондовый рынок, просто не существовали. Реформаторы, подобные Путину, должны были создать среду, в которой Россия смогла бы вести дела с живущим в условиях рыночных отношений Западом, буквально с нуля.
* * *
Многие из людей путинского комитета того времени остались с ним на протяжении всей его карьеры: его кандидат и последователь на президентском посту Дмитрий Медведев; глава «Газпрома» Алексей Миллер; руководитель аппарата Кремля и президент «Роснефти» Игорь Сечин; а также глава Российской Центральной избирательной комиссии и главный организатор выборов Владимир Чуров. «Дима» Медведев консультировал Путина по поводу регистрации совместных предприятий иностранных фирм с участием города (практика, которая позже была прекращена как потенциально ведущая к конфликту интересов). Старший банкир, тесно работавший с Медведевым в Смольном, замечает: «Работа, которую он делал для этих ребят в качестве юридического советника, укрепила его отношения с Путиным».
Медведев также вырос в Санкт-Петербурге, но, в отличие от Путина, был родом из семьи вузовских преподавателей. Его мать Юлия преподавала русский и литературу в Государственном педагогическом университете имени Герцена, а отец Анатолий был профессором физики в Ленинградском государственном технологическом институте. Школьником Дмитрий Медведев работал на стройке, чтобы заработать себе на синие джинсы и зарубежные записи; месяцами он откладывал на анархический альбом группы Pink Floyd «The Wall» («Стена») и слушал лекции историков, которые, наконец, обрели свободу в выражения своего мнения о вреде сталинизма. Альберт Степанов, высокий и худой бюрократ, который провел свои лучшие годы на службе Отечеству, помнит Путина в те годы. «Он обладал большой самодисциплиной, – рассказывает он на обеде в гостинице „Советская“ в Москве. – Он поставил себя в жесткие условия – бывало, сидел в офисе примерно до десяти вечера и работал почти как машина. Единственным его недостатком было то, что он всегда опаздывал. Часы для него не существовали. Это делало его жестким начальником, и общения было мало. Мы не ходили вместе попить пива или что-нибудь в этом роде, хотя я несколько раз был у него дома, чтобы отвезти его дочерей на музыкальные занятия».
Одним из следствий провалившегося августовского путча было то, что Собчак перевез свой офис из Мариинского дворца в Смольный. Жизнь Путина стала такой насыщенной, что он сделал Альберта Степанова своим доверенным лицом с правом подписи. «Надо было подписывать много бумаг – около 10 тысяч за четыре года – и он не мог все подписывать сам, – говорит Степанов. – И в любом случае, его подпись была закорючкой, которую никто не мог расшифровать, – став Президентом, он был вынужден с этим что-то делать – так что он дал мне документ, позволявший мне ставить подпись от его имени. Этот документ и сейчас у меня».
Как ни странно, доверие Собчака к Путину было таким, что он отказывался подписывать документы, на которых еще не было подписи Путина. Собчак часто отсутствовал в офисе из-за командировок и как-то раз оставил Путину три подписанных чистых листа бумаги, чтобы решать различные административные вопросы в свое отсутствие.
В этот самый вечер Путина посетила пара его коллег по КГБ. Они сказали, что им бы очень хотелось иметь подпись Собчака на одном документе. Нельзя ли им поговорить с Путиным о том, как ее можно заполучить? Путин осознал, что должен действовать быстро, чтобы предотвратить потенциально компрометирующую ситуацию. Он достал папку и показал агентам чистые листы бумаги с подписью Собчака, чтобы доказать, что мэр ему полностью доверяет. Затем он спросил их: «Что вы от меня хотите?» Люди из КГБ отступили. «Больше нет вопросов», – сказали они и покинули его офис с извинениями. Это были стремительные времена. После 70 лет коммунистической диктатуры газетные обозреватели делились с читателями своим мнением без цензуры, политические заключенные были освобождены из лагерей, россияне смогли получить паспорта для поездок за границу, на выборах стало можно выбирать из дюжины политических партий, а 89 регионов и национальных республик Российской Федерации получили независимость благодаря прямому указу Кремля.
Если у Путина и были какие-то возражения против этой внезапной вспышки свободы, он держал их при себе. Однако ничто не могло замаскировать тот факт, что, несмотря на геркулесовы усилия молодых реформаторов Ельцина, Россия была почти без гроша. Предыдущее советское правительство наделало иностранных долгов на 72 миллиарда долларов, и на выплату процентов практически не было денег. На государственных складах хранился запас зерна всего лишь на пару месяцев. Производители отказывались продавать государству зерновые по регламентированным ценам. Полки в большинстве магазинов были пусты, и не было денег, чтобы пополнить запасы импортными продуктами. Поэтому Егор Гайдар предпринял необходимые шаги для отмены регулирования цен и разрешения свободного рынка.
* * *
На волне мер «шоковой терапии» Гайдар сократил субсидии для неэффективных государственных предприятий, урезал бюджет вооруженных сил и временно отменил ограничения на импорт. С полуночи 2 января 1992 года ценам было позволено искать свой собственный уровень. Они все росли и росли, уничтожая сбережения людей, но стимулируя рынок. Имели место массовые протесты со стороны старой гвардии. Вице-президент Ельцина Александр Руцкой, бывший генерал Красной Армии и ветеран Афганской войны, осудил политику Гайдара как «экономический геноцид», предсказав правительству Ельцина «американские горки». Поддавшись нажиму, Ельцин уволил Гайдара и заменил его на посту премьер-министра консервативным Виктором Черномырдиным – бывшим главой нефтегазового колосса «Газпром».
В июне Ельцин посетил Соединенные Штаты и Канаду и произвел на общество впечатление своим глубоким раскатистым баритоном, костюмами цвета электрик и страстными речами от лица своего подвергаемого нападкам режима. Американцы внушили ему, что для поддержания реформ жизненно необходимо активировать невероятно полезные кредиты от Международного валютного фонда (МВФ).
Ельцин не нуждался в предложениях. Во время своего срока на посту премьер-министра Гайдар убедил его, что только быстрый перевод государственных активов в частные руки разобьет мертвую советскую хватку на горле экономики и предотвратит возрождение коммунизма. В своем штабе, расположенном в сталинской высотке под номером 21 по Новому Арбату, Анатолий Чубайс и его друг, санкт-петербургский экономист Дмитрий Васильев – отличавшийся маленьким ростом, но большим количеством идей – работали над оригинальной схемой ваучеров, с помощью которой должна была произойти приватизация тысяч компаний, находящихся в собственности государства. В августе 1992 года в первую годовщину своего момента славы у стен Белого дома Ельцин, который имел слабое представление об экономике, объявил, что на каждого российского гражданина, родившегося до 2 сентября текущего года, будет выпущен ваучер, номинально оцениваемый в 10 тысяч рублей (25 долларов США), который можно будет обменять на акции во многих предприятиях малого и среднего бизнеса. Миллионы россиян заплатили небольшой регистрационный взнос для получения своих ваучеров, но затем они продали их спекулянтам и так называемым «красным директорам» – менеджерам, которые управляли государственными предприятиями.
Первым советским предприятием, подлежащим приватизации, была кондитерская фабрика «Большевик» – символический лот, который 9 декабря пошел с молотка в огромном выставочном зале на Москве-реке. Руководители завода и его сотрудники получили 51 процент акций «Большевика», так что потенциальные олигархи с мешками ваучеров наперевес соревновались друг с другом за оставшиеся 49 процентов. Как бы то ни было, продажа «большевистского» печенья принесла всего лишь 654 тысячи долларов, что сделало ее дешевой и выгодной сделкой для акционеров. По договорным ценам продавалось до 600 предприятий в день – даже верфь в Комсомольске-на-Амуре, которая в свое время была секретным объектом и производила для государства атомные подводные лодки.
Начало, казалось, не предвещало ничего хорошего, но народ вскоре осознал преимущества этой схемы. Первый этап приватизации ускоренно начался в 1993 году, продолжился в 1994-м и, наконец, выдохся к началу 1995-го. Если не считать мелкие предприятия вроде магазинов розничной торговли, было приватизировано более 18 тысяч компаний, и Чубайс преуспел в превращении 40 миллионов обычных россиян в акционеров.
В первую годовщину назначения Владимира Путина на пост председателя городского комитета по внешнеэкономическим отношениям в Смольном состоялось небольшое празднование. «Каждому дали кепку и футболку с его именем и лестным отзывом о нем, – рассказывает Альберт Степанов. – Он вошел, получил кусок торта и рассматривал футболки с удовлетворением. Сейчас многие люди в его положении не могли бы себе позволить такого [отступления от формальностей]».
Вместе с постом Путин получил членство в небольшой группе избранных, которые регулярно встречались в доме на берегу Комсомольского озера примерно в ста километрах от города на север. Группа называла себя «Озеро», и Путин брал туда с собой Игоря Сечина и Дмитрия Медведева. «Сечин обычно сидел в приемной Путина как самый младший помощник, – вспоминает старший британский дипломат. – Люди, которые знавали Путина в его петербургские дни, удивляются власти, которой он сейчас обладает». Знавший об этих собраниях Собчак сам никогда их не посещал, так что три его помощника, которые в один прекрасный день стали управлять всей страной, имели возможность обсуждать управление своим городом свободно. Множество приехавших в Санкт-Петербург жителей Запада, в том числе американских капиталистов, христианских идеалистов и безжалостных политических авантюристов, решили нажиться на открытой экономике новой России. Национальный демократический институт – некоммерческая организация, основанная правительством Соединенных Штатов, – послала бывшего кандидата в Президенты Уолтера Мондейла читать лекции на разные темы – например, о составлении бюджета. По словам одного из членов этой организации, Майкла Мак фола, в интервью газете «Уолл-стрит джорнал», Путин решил, что американская инициатива – это «чушь». Он хотел американских долларов, а не уоллстритовского жаргона и поручил Игорю Сечину организовать семинары.
Как-то вечером после ужина Макфол вздрогнул, когда Сечин обратился к нему по-португальски – на языке, который он изучал для своих исследований в Анголе в 80-х годах. Сечин объяснил, что он тоже был в Африке в это время. «Я работал на КГБ, но теперь мы все демократы», – сказал он. Действительно, Сечин был переводчиком при советских торговых и дипломатических миссиях в Анголе и Мозамбике, но, согласно ряду заявлений, на самом деле, он был агентом военной разведки ГРУ, вовлеченным в продажу оружия.
В Смольном Игорю Сечину, безусловно, была известна слабость Анатолия Собчака к дорогостоящим вечеринкам и его связь с братьями Ковальчуками, Михаилом и Юрием, которые организовывали «развлечения» для мэра. Братья поддерживают отношения с Путиным и по сей день: Юрий – его сосед по Карельскому перешейку около Санкт-Петербурга, где у каждого есть дача на восточном берегу Комсомольского озера, и оба они – партнеры в местном товариществе собственников жилья под названием «Озеро». В те годы из-за нехватки денег в Санкт-Петербурге, как и во многих частях страны, работники страдали от длительных задержек зарплаты. Некоторым вместо наличных денег платили навозом, ножовками и даже гробами. Путину поручили проверить, что может быть предметом бартера вместо наличного расчета. «Был страшный недостаток муки, так что в магазинах было мало хлеба, и ему приходилось над этим работать, – рассказывает Степанов. – В те дни числа были важнее слов». Путин мастерски управлялся с цифрами (что подтверждает пресс-секретарь Дмитрий Песков, который во время частной встречи в Кремле сказал, что Путин может назвать точное количество зерна, произведенного и экспортированного в любом году за последние несколько лет). Но, в конечном счете, его усилия вовлекли его в скандал.
Нехватка продовольствия достигла своей критической точки. Санкт-Петербургу пришлось прибегнуть к своим стратегическим запасам консервов. Группа российских бизнесменов предложила Путину сделку, которая впоследствии станет для него причиной бесконечной печали: бизнесмены пообещали, что если им разрешат продавать товары – в основном сырье – за рубеж, они будут импортировать продукты и распространять их в городе. Путин согласился. «У нас нет выбора», – сказал он. Он получил разрешение от соответствующего правительственного департамента и подписал договоры. Схема начала работать хорошо, но вскоре стало ясно, что некоторым фирмам не удавалось выполнить главное условие договора, касающееся поставки иностранных продуктов. «Они не исполнили своих обязательств перед городом», – говорит Путин. Ряд тогдашних депутатов Совета, в том числе пылкая Марина Салье, одна из руководителей прореформисткой группы радикальных демократов, придрались к этой неудаче и потребовали, чтобы Собчак уволил своего помощника. Главным обвинением против него было то, что он выдал лицензии компаниям своих близких знакомых на экспорт цветных металлов, оцененных на сумму 93 миллиона долларов, в обмен на продовольственную помощь из-за границы, которая так и не пришла, и что он недооценил значение этого экспорта. Собчак сопротивлялся этим требованиям, что в дальнейшем породило призывы к отставке его самого.
Дмитрий Медведев и бывший научный руководитель Путина Валерий Мусин, которые были юридическими советниками в комитете, помогли ему бороться с этими обвинениями. Сейчас Путин отрицает то, что хотя бы «один грамм какого-либо металла» был экспортирован. Он утверждает, что некоторые из его оппонентов хотели поставить на его должность своего человека вместо «назойливого агента КГБ», чтобы заработать деньги для самих себя.
Действительно, взяточничество, мошенничество и коррупция – в сочетании с заказными убийствами в мафиозном стиле – процветали в такой степени, что Санкт-Петербург стал криминальной столицей России. Подставные компании создавались, чтобы прикрыть нечестные сделки. Пирамидные схемы продаж (они же схемы Понзи) отнимали у людей их сбережения. Русская мафия получила известность во всем Западном мире, где гангстеры, такие как тамбовская группировка из Санкт-Петербурга, хранили свою незаконную добычу. Сейчас Путин считает, что для искоренения этих явлений городской Совет должен был более тесно сотрудничать с правоохранительными органами. Трудность состояла в том, что никто не знал, кто заслуживает доверия, а кто берет взятки. Критики заклеймили режим Собчака как «клептократический», отчасти подозревая вместе с ним в теневых сделках и Путина, но ничего из этого доказано не было.
В центре всеобщего внимания оказалась выдача лицензий на экспорт российской древесины, ранее являвшийся прибыльным источником взяток. Утверждалось, что Путин нашел легитимный – некоторые могут назвать его искусным – способ принятия таких финансовых льгот: он создал консалтинговую компанию, которая предлагала «советы и указания» тем, с кем он работал от имени города. Теперь, когда он больше не получал оклад в КГБ, любые взносы – в случае если бы их предложили – могли бы обеспечить им с Людмилой приятную прибавку к скромной зарплате советника.
Один англичанин, встретивший Путина, придя в Совет получать лицензию на экспорт древесины в Соединенное Королевство, обнаружил, как работает эта система. По его словам, он получил от помощника мэра не только лицензию, но и «консультацию», которая помогла ему найти паром для перевозки его груза через Северное море в Халл. «Он не видел ничего дурного в таком соглашении, – говорит англичанин. – В конце концов, он декларировал свои „бонусы“ и платил с них налоги, в отличие от своих предшественников, которые принимали темные конверты с пачками купюр за выполнение того, за что город уже платил им зарплату». Путин отрицает, что его комитет давал лицензии на экспорт всем подряд, но оставляет простор для предположений о том, как получались эти лицензии. «У нас не было прав на выдачу лицензий, – утверждает он. – В том-то и дело: лицензии выпускало подразделение Министерства по внешнеэкономическим связям. Оно было федеральной структурой и не имело никакого отношения к муниципальной администрации».
Колоритный грузинский миллиардер Бадри Патаркацишвили утверждал, что встречался с Путиным в Петербурге, когда искал покровительства своим операциям. Он говорил, что Путин обеспечивал «крышу» его бизнесу, хотя никогда не объяснял, в чем именно это заключалось. Его будущий партнер Борис Березовский нехарактерно лестно для него отзывался о человеке, который станет его злейшим врагом. В октябре 2008 года он рассказал журналу «Вэнити фэйр», что в начале 90-х годов Путин помог ему открыть автосалон в Петербурге и поразил его тем, что не просил и не взял взятку (которая, видимо, была ему предложена).
Несмотря на это, семья Путиных в это время, без сомнения, процветала. Они жили на красивой государственной даче в Зеленогорском районе, в 50 километрах от центра Санкт-Петербурга, и купили маленькую, но комфортабельную квартиру на Васильевском острове, с открывающимся за окнами приятным видом.
* * *
В 1991 году Путин воссоединился со своим немецким другом Маттиасом Варнигом, когда «Дрезднер банк» открыл офис в Санкт-Петербурге. Головной офис банка поощрял Варнига оказывать помощь Путину в охоте за иностранными инвесторами. Банк оплачивал некоторые из поездок Путина в Германию, но ни его, ни Варнига никогда не обвиняли ни в чем непристойном. Два года спустя путинский комитет помог банку BNP/Dresdner (объединению «Национального банка Парижа» (Banque Nationale de Paris) и «Дрезднер») открыть отдел в массивном бывшем здании посольства Германии на Исаакиевской площади. Вскоре примеру последовали «Дойче банк» (Deutsche Bank) и банк «Лионский кредит» (Credit Lyonnais). Дания, ЮАР, Норвегия и Греция открыли новые консульства для стимулирования торговли с их странами, а Соединенное Королевство расширило свое консульство, которое заняло внушительное здание рядом со Смольным.
Путинский комитет также создал инвестиционные зоны, предлагающие иностранным компаниям налоговые льготы и прочие привилегии. Coca-Cola предложила построить завод по розливу напитков на Пулковских высотах при условии, что она установит линии электропередач высокой мощности и кабели связи. Компании Gillette, Wrigley, Otis Elevator, Ford, Kraft-Jacobs, Cadbury-Schweppes и Caterpillar построили заводы в той же зоне и в прилегающих районах. Что касается петербуржцев, наиболее ценным подарком от Путина для них была не кола и не жевательная резинка местного производства, а завершение прокладки волоконно-оптического кабеля в Копенгаген – проекта, который начался еще в советское время, но так и не был завершен, и который в настоящее время обеспечивает город международным телефонным сообщением мирового класса. Путин часто ездил в Германию вместе с Собчаком в качестве переводчика. Канцлер Гельмут Коль впечатлил Путина своим знанием российской истории и современной жизни. «Он сказал, что немцы заинтересованы не только в российском рынке, но и в том, чтобы стать достойными партнерами России», – говорит он. В разное время он также встречался с премьер-министрами Великобритании Маргарет Тэтчер и Джоном Мейджором. Когда мэр решил ввести в Петербурге легализованные азартные игры, Путин был отправлен в Гамбург – игорную столицу Германии – чтобы проверить связи между проституцией и городскими казино. Он уехал с убеждением, что правительство должно установить над игровой индустрией строгий контроль.
Несмотря на сложности взаимоотношений его шефа с другими советниками, репутация Путина, связанная с умением завершать начатое, сослужила ему хорошую службу в городской законодательной власти. Депутаты создали муниципальную организацию «Нева-Шанс», контролирующую 51 процент акций новых городских казино, обещавших приносить большие дивиденды. Несмотря на то, что ФСБ (агентство, заменившее КГБ), налоговая полиция и налоговая инспекция были призваны контролировать игорный бизнес, собственники казино изымали деньги из столов и утверждали, будто работают себе в убыток. Прибыли не было, следовательно, не было и дивидендов. Путин признает, что это было в определенной степени наивно. «Они смеялись над нами и демонстрировали нам свои убытки, – рассказывает он. – Мы совершили классическую ошибку людей, впервые столкнувшихся со свободным рынком». Тем не менее, была не только работа – нашлось место и развлечениям. В одну из своих поездок в Гамбург Путин повел Людмилу и еще одну семейную пару, которая впервые была за границей, на эротическое шоу. Он бы лучше наведался в «Стар Клаб», где его любимые «Битлз» набирались музыкального опыта, но «они меня уговорили». Компания быстро обнаружила, что шоу было не столько эротическим, сколько грубым, настолько, что подруга Людмилы во время представления встала из-за своего стола и, не сводя глаз со сцены, потеряла сознание. Путин решил увести оттуда шокированную женщину, как только она пришла в себя, и остальных.
Марина Салье возобновила свою атаку, заявив, что Путин собирал информацию о сексуальных наклонностях соперников Собчака в целях возможного ее использования против них. Однако Ватаняр Ягья, тесно работавший с ним в комитете по внешнеэкономическим связям, отрицал, что он когда-либо действовал в стиле КГБ. «Он всегда поддерживал демократические принципы, уважал людей и разговаривал спокойно, – говорит он. – Он всегда думал об интересах России и Санкт-Петербурга».
Вместе с Игорем Сечиным он разработал резкий, сугубо деловой стиль, который станет лейтмотивом его президентства. «Он всегда первым приезжал на приемы и первым с них уезжал, – говорит один иностранный дипломат, которого цитирует биограф Путина Эндрю Джек. – Он обменивался рукопожатием и никогда ничего не говорил». Газета «Уолл-стрит джорнал» рассказывает об опыте иностранного застройщика, который нанес Путину визит, чтобы призвать его бороться за освобождение от налоговых положений советской эпохи. Когда он объяснял, что налоги являются преградой к инвестициям в некоторые виды недвижимости в центре, Путин его прервал. «Видите ли, – сказал он, – чтобы оставаться у власти, нам нужны рабочие места. Чтобы получить рабочие места, нам нужны инвестиции. Я все это понимаю, поэтому я помогу вам. А сейчас вы свободны».
Инвестиционный банкир из Филадельфии Грэхем Хьюмс получил более благожелательный прием, когда приехал в город в 1993 году, чтобы включить в финансовую помощь российскому малому бизнесу американское масло с помощью некоммерческой организации под названием CARESBAC. Идея состояла в том, что излишки поставок замороженного масла будут продаваться на Санкт-Петербургской товарной бирже, а выручка, которая оценивалась в 9 миллионов долларов, – инвестироваться в город. На встрече с «несколькими очень сварливыми и самодовольными стариками в Москве» Хьюмсу сообщили, что его операция является нарушением нового русского законодательства, и что доходы от продажи сливочного масла – уже составляющие в сумме более 2 миллионов долларов – будут конфискованы.
По возвращении Хьюмса в Петербург ему посочувствовали в американском консульстве, но сказали, что сделать ничего не могут, так что он поведал о своей проблеме Путину в его аскетично обставленном кабинете в Смольном. «Путин слушал внимательно, – рассказывает он. – Затем он сказал, что не думает, чтобы был такой закон, но как юрист он проверит это и перезвонит нам». К удивлению Путина, оказалось, что сварливые московские старики были правы и, чтобы масляная схема заработала, нужно добиться освобождения от на логов. Он попросил Собчака обсудить это с премьер-министром Черномырдиным во время его визита в Москву. Хьюмс как раз был в офисе Путина, когда Собчак позвонил из столицы. Он кричал так громко, что Путин держал трубку на расстоянии вытянутой руки, а затем сказал: «Мне кажется, мы оба можем повесить трубки – я и так вас прекрасно слышу». Дело было решено, когда Черномырдин несколько месяцев спустя нанес визит в Смольный, и Путин представил ему проект освобождения масляного проекта от конфискации. Черномырдин подписал бумагу, и через пару недель Собчак уже перерезал ленточку на открытии новой стоматологической клиники, в которую организацией Хьюмса было вложено 1,5 миллиона долларов. «Я увидел, что Путин – профессионал и имеет опыт политической тактики, что позволяет ему менять позицию в отношении старых аппаратчиков, чтобы сделать Петербург открытым для иностранного капитала на благо молодого российского бизнеса», – рассказывает Хьюмс. Когда его спросили о вознаграждении, Хьюмс ответил: «Ни один русский, связанный с его офисом, никогда не предлагал никаких вариантов, которые бы предполагали извлечение денег из стоматологической клиники. Наши русские друзья потом сказали и сейчас подтверждают, что Путин заслужил всеобщее уважение, работая в лучших интересах города и оставаясь скромным. В отличие от Собчака он, казалось, никогда не извлекал из своей работы никакой выгоды». Тем временем, отношения между Собчаком и городскими советниками окончательно пришли в упадок в 1993 году, когда он начал шаги по расформированию Совета; позже в этом же году Совет был распущен по указу из Москвы. На парламентских выборах в декабре 1993 года он успешно возглавлял одну из нескольких конкурирующих реформаторских партий. В марте следующего года Путин стал первым заместителем мэра Санкт-Петербурга – было еще двое других помощников, Владимир Яковлев и Алексей Кудрин – сохранив при этом свой пост, связанный с иностранными инвестициями. В его новые обязанности входил контроль за городскими правоохранительными службами и СМИ.
Собчак часто выезжал из города. Он взял на работу Ричарда Торранса, нью-йоркского специалиста по связям с общественностью, для организации поездок с лекциями по Соединенным Штатам. Путин сопровождал его в двух таких поездках, но часто оставался дома в качестве исполняющего обязанности мэра. Собчак был любителем культуры и искусства, и ему принадлежит заслуга по возвращению Санкт-Петербургу его имперской славы. В то время большинство реставрационных работ контролировались Путиным и другим заместителем мэра Владимиром Яковлевым. Одной из реликвий была старая гостиница «Астория» на Исаакиевской площади, где дед Путина Спиридон еще в царские времена демонстрировал свои кулинарные таланты. Путин также приобрел любовь к театру, особенно к опере и оркестровым концертам, и подружился с самым известным дирижером России Валерием Гергиевым. Вечера, проведенные в опере, как публично заявила Людмила, возвращают в их жизнь романтику. Многие улучшения в жизни Санкт-Петербурга были косметическими. Уровень преступности оставался возмутительно высоким, и авторы заголовков теперь называли этот город «Чикаго-на-Неве». В то время как Москва в ранние годы российской открытой экономики процветала – новые высотные здания изменили ее горизонты, и на центральных улицах открылись роскошные магазины и рестораны – Санкт-Петербург прочно оставался на втором месте. Все основные гостиничные сети отвергли предложения о постройке там своих отелей, а Credit Lyonnais, Honeywell и другие компании, которые изначально открыли магазины в Петербурге, сбежали в обновленную стильную столицу.
В этот же период Анатолий Собчак подвергся клеветническим кампаниям относительно своей частной жизни. Начались слухи, будто он залез в городские фонды с целью покупки квартиры для себя, а еще кое-какую государственную собственность раздобыл для своих родственников, например, художественную студию для своей жены Людмилы Нарусовой, члена федерального парламента. Последние полтора года срока службы Собчака Путин поддерживал его, когда он находился под следствием, хотя он указывает, что в некоторых случаях мэр был скорее свидетелем, чем обвиняемым.
«[Путин] в основном конформист, лояльный к команде, членом которой он является, – говорит Александр Сунгуров, в то время депутат от демократов в Санкт-Петербургском городском Совете. – Когда он был в команде Собчака, он был лоялен к Собчаку».
Между тем, для штурма бастионов российской промышленности собирались мощные силы, и в один прекрасный день они должны были бросить Путину величайший вызов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.