10

10

Занятие у нас еще не закончилось. После перерыва я представляю студентам очень интересный клинический случай.

Женщина сорока лет поступила в пульмонологическое отделение РКБ с прогрессирующей сердечной недостаточностью. У нее увеличена печень, отеки на ногах и слабость такая, что она в течение дня не встает с кровати. Отчего это произошло, поначалу было неясно. Однако при обследовании было выявлено повышенное давление в легочной артерии, что привело в конечном итоге к сердечной недостаточности. Чтобы выяснить, почему повысилось давление, больной провели ангиопульмонографию: через подключичку провели катетер в легочную артерию – ввели в катетер контрастный препарат и сделали на импортном аппарате серию скорострельных снимков. При этом было выявлено, что контрастный препарат пошел только в сосуды нижней доли левого легкого. Остальные ветви легочной артерии были закупорены тромбами.

Я демонстрирую студентам ангиограммы. С точки зрения специалиста они уникальные. Мне как-то преподаватель-рентгенолог, который преподает рентгенологию узким специалистам, предлагал обменять эти ангиограммы на любые снимки на выбор.

Студенты смотрят с постными лицами на снимки и молчат. По их глазам трудно предположить, о чем они в этот момент думают. Наконец одну студентку осенило, и она говорит:

– Выходит, больная дышит только нижней долей левого легкого!

– Совершенно верно. У больной рецидивирующая тромбоэмболия мелких ветвей легочной артерии, которая клинически протекала бессимптомно. На протяжении двух лет мелкие тромбы из глубоких вен нижних конечностей, где был выявлен воспалительный процесс, поступали в сосуды легочной артерии и сделали свое дело.

– Так как же она живет? – удивляются студенты.

– У больной функционирует только пятая часть легких. Прогноз же на будущее очень серьезен, – говорю я и прошу студентов сделать по представленному клиническому случаю резюме.

Но не по Сеньке шапка. Все молчат. Студенты даже не спрашивают меня, как в других группах, почему диагноз был поставлен на поздних сроках заболевания. Почему из района больную не направили в РКБ, как только появились первые признаки сердечной недостаточности?

Резюме мне приходится делать самому, а затем мы разбираем, как лечить тромбоэмболию. Она лечится аналогично инфаркту миокарда, но у студентов об этом отрывочные знания, хотя на пульмонологию они пришли после кардиологического цикла.

– Какие вопросы по теме? – в заключение спрашиваю я группу.

Вопросов нет. Студенты дружно складывают в сумки учебники и тетради. Они не желают задерживаться даже на минутку. Через полтора часа у них лекция, но с этой группы на лекцию пойдут в лучшем случае три-четыре студента.

Преподавать терапию на уровне – это тяжелый интеллектуальный труд. Когда я только пришел на кафедру, Вера Семеновна – уже в годах, умная, интеллигентная женщина, наставляя меня и рассуждая о профессии преподавателя в вузе, говорила: «Вся прелесть нашей профессии состоит в том, что мы работаем с лучшей молодежью. Вокруг студентов специфическая аура, и мы, общаясь с ними, заряжаемся молодой энергией. У тебя пенсионный возраст, а вокруг блеск глаз, заразительный смех, обворожительные улыбки, и ты чувствуешь себя молодым».

С тех пор много воды утекло, появились коммерческие, целевые студенты, к тому же теперь некоторые студенты, оканчивая наш вуз, знают, что никогда не будут работать врачами. Да и среди бюджетников стало значительно больше случайных людей. Занимаясь с такими студентами, какие сейчас у меня в группе, я не заряжаюсь энергией. Для них чуждо все, чем я живу, и каждый из них отбрасывает свое отражение мне в душу, в непрерывной смене этих отражений я чувствую себя ущербно. Нечто подобное чувствует каждый интеллектуально развитый преподаватель. Как-то я разговорился с преподавателем с кафедры акушерства и гинекологии и она мне говорит: «Я проводила занятия по неотложке со студентами первого курса. С каждой группой по четыре часа. А групп всего на первом курсе лечфака одиннадцать и в каждой группе не менее тридцати студентов, причем встречаются среди них и буйные. На занятиях так изматывалась, что приходила домой и сразу же брякалась на кровать без чувств».

Иду я с занятий и думаю: «Один день, слава богу, прошел. Через шесть дней эти студенты от меня уйдут. Хоть бы следующей была сильная группа». Почти у всех пустые глаза, безразличные, неинтересные лица.

Конечно, студент не должен жить только учебой. Обучаясь в университете, он должен устраивать свою личную жизнь, а среди студенток сейчас мало кто выходит в студенческие годы официально замуж. А годы-то идут! Но это не оправдывает их.

Требования к студентам у нас очень низкие. Автор «Обломова», писатель И. Гончаров в воспоминаниях писал, что он поступил на факультет словесности Московского университета в тысяча восемьсот тридцать первом году и при этом сдавал вступительные экзамены по французскому, немецкому, английскому, латинскому, греческому языкам; что и тогда были нерадивые студенты, но – единицы, которые, проучившись, не получали диплом. «Мы, юноши, смотрели на университет как на святилище и вступали в его стены со страхом и трепетом», – вспоминал писатель. Ныне наши студенты смотрят на университет иначе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.