24

24

– С чего начнете отвечать? – спросил акушер-гинеколог подсевшую за наш стол необычную студентку.

– А вы кто? – как ни в чем не бывало, задала она ему встречный вопрос.

Мы, экзаменаторы, с удивлением переглянулись.

– Я в течение года читал шестому курсу лекции по акушерству и гинекологии, а вы меня спрашиваете: кто я. Такое со мной впервые. Выходит вы не были ни на одной моей лекции.

– Была, – ответила студентка, не моргнув глазом.

– Так почему же меня не знаете?

– Просто не запомнила, – кокетливо ответила студентка и опустила глаза.

– Такие, как вы, мужчины девушкам не запоминаются, – заметил не без иронии акушеру-гинекологу хирург.

– Хорошее начало.

– Я начну отвечать с терапии, – сказала студентка.

– А кто из нас терапевт? – спросил хирург.

Студентка показала глазами на меня и, желая установить со мною взаимопонимание, чуть заметно мне улыбнулась.

– Уже хорошо, что отгадали. Вы отвечайте, а мы послушаем, – сказал акушер-гинеколог.

– «Инфекционный эндокардит», – читаю я вслух первый вопрос билета, поднимаю глаза и смотрю на студентку, и она на меня смотрит.

– Отвечайте, мы вас внимательно слушаем.

По губам студентки пробегает сожалеющая улыбка, а затем она наивно спрашивает:

– Сама?

Мы, экзаменаторы, не скрывая иронических улыбок, обмениваемся взглядами. И тут я перехватываю взгляд заместителя декана, который, как только студентка подсела к нам, стал приглядываться к нашему столу. Он заподозрил что-то неладное и, словно случайно, подойдя к нам, как бы, между прочим, спросил:

– Ну, как тут, все нормально?

– Иначе и быть не может, – ответил хирург.

– Вы уж слишком, это, – заместитель декана, словно дирижируя оркестром, сделал выразительный жест рукой, – ее не мучайте. Она болела весь год. Мы хорошо знаем ее. Слабенькая студентка. Поставьте ей маленькую-маленькую троечку, и ладно.

– Мы спрашиваем очень лояльно, – сказал акушер-гинеколог, а когда заместитель декана от нас отошел, хирург заметил:

– Сколько лет работаю, а впервые слышу, что тройки бывают большие и маленькие-маленькие.

От нашего стола заместитель декана подошел к секретарю, и ему выговорил за то, что он студентку Хабибуллину подсадил к нашему столу.

– Я ее не подсаживал, сама села, – ответил секретарь.

– Как бы не возникли проблемы.

– Я ей сказал: сядешь за средний стол, а у нее заиграло – захотелось сдавать мужикам, – ответил секретарь.

– Пожалуйста, отвечайте, – обратился я к студентке.

По лицу студентки пробегает сложная гамма чувств, а затем она, без обиняков, говорит:

– Забыла.

– Тогда ответьте на простейший вопрос: при каких заболеваниях увеличивается печень?

Студентка обиженно смотрит на меня. Она ожидала, что мы ее поначалу будем расспрашивать, как это не раз на экзаменах бывало, о ее личной жизни: казанская ли она или же откуда-то приехала? Каким специалистом она желает быть? В какой клинике будет работать? Медики ли у нее родители? Успела ли она создать за студенческие годы семью? А мы, сухари, задаем ей совсем не те вопросы.

– Так почему же вы молчите? – спрашиваю я.

– Я так не могу.

– В каком смысле?

– Пока у меня мысли соберутся, слова разбегаются, а то мысли соберу, слов не найду.

– Довольно оригинально. Вы, надо полагать и ситуационную задачу не решили?

Студентка, не поднимая глаз, обиженно промолчала.

– Не будем тратить время. Отвечайте на билет по хирургии.

Пока студентка пыталась ответить на вопросы по терапии, хирург и акушер-гинеколог, внимательно приглядываясь к студентке, слышали, как она отвечает, и уже имели представление о том, насколько она сведуща в медицине.

– «Острая кишечная непроходимость», – прочитала студентка вопрос, вскинула глаза на хирурга, взяла тонкими ухоженными пальцами, которые были украшены двумя красивыми перстнями, билет, положила его перед ним и потупила глаза.

– Я вас слушаю, – сказал экзаменатор-хирург и посмотрел на нее с прищуром.

Она выдержала паузу, затем вновь посмотрела на него, словно на карточного игрока, который играет с ней не по правилам.

– Острая кишечная непроходимость, ну, это когда нужно оперировать, – кокетливо сказала она и, глядя на нас, вильнула взглядом.

– Прежде чем оперировать, острую кишечную непроходимость нужно еще диагностировать. Перечислите причины, которые могут привести к этой катастрофе, а также симптомы острой кишечной непроходимости, – озадачил студентку хирург и со значением посмотрел на меня, затем на акушера-гинеколога.

Мы же к тому, как студентка сдает хирургию, внимательно прислушивались. При этом каждый из нас думал о «мохнатой руке», которая проталкивала студентку с курса на курс. Интересно было знать, чья она протеже. Об этом на лбу у студентки не было написано.

– Причины… Мне нужно подумать.

– Пожалуйста, мы ждем. Если затрудняетесь с ответом, решите ситуационную задачку.

– Это эту, – студентка небрежно взяла проштампованный листок с текстом задачки и стала читать.

– Совсем не трудная задачка, – заметил хирург.

Студентка читала, но по выражению ее лица было видно, что мысли ее находятся где-то далеко от задачки.

– Вы готовы отвечать? – через несколько минут спросил хирург.

– Разве что с вашей помощью.

– Работая врачом, вы тоже будете постоянно ждать подсказку!

– А я не буду работать простым врачом.

– Зачем же вы учились, занимали место в университете?

– Я буду косметологом.

– Косметолог делает сложные пластические операции, а для этого нужно знать основы хирургии.

– Не будем загадывать. Косметология еще мне должна понравиться. Но в принципе я планирую пройти в Москве по косметологии платные курсы.

– Не буду вам больше докучать. Отвечайте акушерство с гинекологией, – сказал хирург.

– Косметология еще в будущем, а сейчас, будьте добры, ответьте по билету на вопрос: каковы показания к кесареву сечению? – спросил студентку акушер-гинеколог.

– Вопрос, конечно, не гламурный, – на лице студентки появилась усмешка.

– Что вы понимаете под кесаревым сечением?

– Это когда ребенка…

– Мы говорим не ребенка, а плод.

– Это когда плод достают из живота.

– И каким же это образом?

– Режут живот. Да это, к вашему сведению, каждый знает.

– В каких случаях вы пойдете на кесарево сечение? Пожалуйста, конкретно, по пунктам.

– Когда женщина…

– Мы говорим роженица.

– Когда роженица не может родить.

– То, что вы говорите, действительно знает каждый, даже без медицинского образования.

– Показания к кесареву сечению, – неторопливо произносит студентка, как бы рассуждая сама с собой.

– Пожалуйста, конкретно.

Возникла пауза, во время которой студентка то смотрела на меня, то на хирурга, то на акушера-гинеколога и как бы хотела сказать: «Ну, все равно же вы мне не поставите двойку. А раз так, то и нечего разыгрывать принципиальность».

– Как решить задачку, вы тоже не знаете? – спросил студентку акушер-гинеколог.

Студентка, словно думая о чем-то более важном, снисходительно посмотрела на него.

– Тогда мы вас больше не задерживаем, – сказал акушер-гинеколог.

Студентка, не глядя на нас, встала и, словно француженка, покачивая станом, покинула лекционный зал.

Пока студентка нам отвечала, заместитель декана не упускал из вида наш стол. «Она, судя по всему, отвечая, плавает, – думал он, но когда увидел, как студентка, высоко неся голову, вышла из зала, то на время успокоился. «Если бы они решили поставить студентке двойки, то со мной бы посоветовались», – подумал про нас он.

– Ну, что будем ставить? – обратился к хирургу и ко мне акушер-гинеколог.

Мы обменялись взглядами с пониманием того, что кто-то на этой студентке греет руки, и, словно кукловод, дергает нас за невидимые ниточки.

– Ставим двойку, а то мы сами себя не будем уважать, – сказал я, проставил по терапии неуд и положил экзаменационную ведомость перед хирургом.

Хирург недолюбливал заместителя декана, считал, что он в вопросе вытягивания за уши слабых студентов перегибает палку и тоже поставил двойку.

– С виду вся из себя, а по сути кукла, – сказал акушер-гинеколог, подумал несколько секунд, вывел в экзаменационной ведомости твердой рукой жирную двойку и при этом добавил: – То, что мы ее завалили – это еще ничего не значит. Будем ждать дальнейших событий.

Заместитель декана был опытный, хитрый лис. Незаметно подсматривая за нами, в то время как мы обсуждали оценку, он заподозрил неладное, подошел к нашему столу и заглянул в экзаменационную ведомость. Когда он увидел три двойки, то у него вытянулось лицо.

– Так что она, совсем ничего не ответила? – спросил он.

– По нулям, но девица в определенном смысле развитая, – ответил акушер-гинеколог.

Заместитель декана, думая, как спасти ситуацию, посмотрел на хирурга.

– Впечатление такое, что она не училась шесть лет, а пришла к нам на экзамен с улицы, – сказал хирург. Заместитель декана побледнел и подумал: «При случае я тебя тоже подковырну. Ты не святой, а ходим-то мы по одной тропке».

Заместитель декана без какой-либо надежды посмотрел на меня.

– Мы еще ей оценку завысили, – сказал я.

– Хирургию, терапию и акушерство по практическим навыкам Хабибуллина сдала на тройки, поэтому, какую ей ставить итоговую оценку, вопрос спорный. При обсуждении оценки возникнет базар, поэтому, чтобы не было кривотолков, мы проэкзаменуем ее еще раз за другим экзаменационным столом, – сказал заместитель декана.

– А у нас, получается, не хватает компетенции, чтобы оценить знания студентки, – заметил хирург.

– Вашу компетенцию никто не ставит под сомнение, но, видите ли, вопрос спорный. Переэкзаменуем студентку для большей объективности, – сказал заместитель декана и быстро вышел к студентам. Нужно было срочно найти студентку. Она могла, не дожидаясь результатов экзамена, сесть за руль иномарки и уехать по своим делам, нисколько не переживая за полученную оценку.

Когда нашли, позвонив на сотовый, проблемную студентку, экзамены уже заканчивались. Только за одним столом отвечал последний студент. Экзаменаторы же и члены ГЭК с других столов, чтобы сменить обстановку, кто вышел в коридор, кто в комнату отдыха, где выставлялась на столах закуска – и пироги с разной начинкой, и ветчина, и копченая колбаса, и треугольники, и ватрушки, и несколько сортов салата, и фрукты. В роли официантов здесь были поочередно девушки-ординаторы с нашей кафедры или с кафедры хирургии или акушерства. Они всех, кто к ним заходил, спрашивали:

– Вам кофе или чай?

В комнате отдыха за столом часто между преподавателями завязывался непринужденный интересный разговор и о политике, и о любви в прежнее время, и о том, как любят студенты друг друга сейчас, и о гражданском браке, и о ценах на рынке, и о том, что произошло в последнее время в жизни того или иного преподавателя, и значительно реже разговор заходит на медицинские и тем более на педагогические темы.

Заместитель декана заглянул в комнату отдыха, пробежал взглядом по лицам экзаменаторов, которые сидели за столами, подумал: «Нужных экзаменаторов и членов ГЭК теперь уж не вытащишь из-за стола», – и вновь поспешной походкой направился в лекционный зал.

В это время последний студент сдал экзамен, и он на освободившееся место подсадил студентку Хабибуллину, которая недоумевала, зачем вся эта канитель – ведь никогда ничего подобного с ней за шесть лет ее обучения в вузе не было.

За экзаменационным столом сидела с кафедры терапии Вера Семеновна – преклонного возраста очень принципиальная женщина, за это ее не любил наш шеф. Он спал и видел во сне, как бы ее отправить на пенсию. Также за столом был Расых Мирзазянович – хирург. Он всего в жизни добился благодаря своим способностям, трудолюбию и настойчивости и того же требовал от студентов. Акушерство с гинекологией принимала милая женщина, но без своего мнения, которая, проставляя оценки студентам, ориентировалась, прежде всего, на то, как студенты сдавали терапию и хирургию. За одним столом с экзаменаторами сидел член ГЭК, заведующий кафедрой организации здравоохранения. Как только он увидел, что заместитель декана, направляясь к ним, ведет за собой студентку, то подумал: «Пахнет жареным». Он встал и поспешно покинул зал.

– Тут у нас небольшое недоразумение, – пряча глаза, обратился заместитель декана к экзаменаторам. – Студентка Хабибуллина сдала хирургию, терапию и акушерство за тем столом, – заместитель декана показал глазами на наш стол, – на неудовлетворительные оценки, а по практическим навыкам у нее по всем предметам удовлетворительно. Так вот уж для большей объективности, вы поспрашивайте ее по-быстрому, без билета. А при обсуждении замолвите за студентку слово. Экзамен закончился, не будут же все ждать, пока студентка по билетам подготовится.

Пока заместитель декана говорил, студентка Хабибуллина стояла около него. Она была уверена, что ей все равно выдадут диплом, и на ее лице не было тени волнения и беспокойства.

– Вы превращаете экзамен в профанацию, – возразила заместителю декана Вера Семеновна. – Экзаменаторы проявили принципиальность, поставили двойки, а мы должны заниматься, даже не подберу слово, чем! И все это на скорую руку! Это не педагогично. У нас не та организация, где один и тот же вопрос, чтобы его протолкнуть, по нескольку раз выносится на голосование.

– Ну, хорошо, пусть она возьмет билет, сделаем все официально.

Заместитель декана отправил студентку к секретарю, а сам наклонился над экзаменационным столом и сдавленным голосом произнес:

– Мне-то все равно, я с этого ничего не имею! Да поймите, просят же! А я человек маленький, подневольный.

– Кто просит? – спросила Вера Семеновна со свойственной ей прямотой.

– Ну, знаете, об этом у нас говорить не принято, – сказал заместитель декана, театрально поднял глаза к потолку и, не желая больше вести разговор на эту тему, демонстративно повернулся и пошел вкрадчиво, как ходят небольшие чиновники, выработавшие себе походку в кабинете, к своему столу, который располагался в центре зала.

– Так уж я и поверил, что деканат не заинтересован в этой студентке, – глядя в спину заместителю декана, сказал, ни к кому не обращаясь, хирург.

– У нас уж повелось, что на каждый чих сверху, экзаменатор должен ставить пятерку, – заметила Вера Семеновна.

– Вы обратили внимание, как ведет себя студентка, – сказала акушер-гинеколог, – я бы на ее месте сквозь землю провалилась, а ей – как с гуся вода. В ее лице ни один мускул не дрогнул. Ей не врачом нужно работать, а зазывалой в модельном агентстве.

Студентка Хабибуллина взяла билеты, ситуационные задачки и села напротив экзаменаторов.

Она пробежала глазами по некоторым вопросам в билетах, подняла глаза на Веру Семеновну, которая строго смотрела на нее, перевела взгляд на хирурга, затем, на акушера-гинеколога и подумала: «Здесь мне ничего не светит! Я дала промашку – села отвечать за стол к мужикам; думала, они увидят во мне интересную, сексапильную, красивую девушку и поставят хорошие оценки, а они, оказалось ничего не видят дальше носа своего, вдобавок ко всему наверняка они скряги, считают, как Плюшкин, копейки. Не зря же говорят: наука грудь сушит. Вот повезло их женам на мужей! Стоит мне только выйти на улицу, у настоящих мужиков сразу же автоматически повертываются в мою сторону головы, а они…»

– «Неотложные мероприятия при разрыве селезенки», – вслух прочитал менторским тоном хирург вопрос в экзаменационном билете и посмотрел на студентку, думая: «Девочка еще та: такие, как она, тусуются в ночных клубах с прожигателями жизни. И вся эта никчемная публика – золотая молодежь. Ей не пригодится наш диплом. Трудно даже представить, как она будет общаться с больными».

Студентка посмотрела на хирурга, словно сквозь бокал вина. Ее губы тронула чуть заметная легкая усмешка. Глядя на нее, у Веры Семеновны сузились глаза.

– Я жду. Вы что, прикусили язык, отвечайте, – обратился хирург к студентке.

Несмотря на ее уловки, он продолжал смотреть на нее хоть и с любопытством, но строго.

Студентка продолжала молчать, ибо знала, что молчание, когда не знаешь на вопрос ответа, лучшая тактика, а то брякнешь невпопад такое…

– Тогда вам такой вопрос, – продолжил хирург. – Какую роль в организме человека играет селезенка?

– Это мы на младших курсах проходили.

– И что же?

– Я уже забыла.

– Вы все это должны знать, – сказала Вера Семеновна, прислушиваясь к ответам студентки.

– Тогда еще такой вопрос: чем может осложниться разрыв селезенки?

Наступила длительная пауза.

– Кровотечением может осложниться? – задал хирург очередной вопрос. Ему хотелось студентку разговорить.

– Может.

– Если кровотечение сильное, будем удалять селезенку?

– Будем.

– Как будете удалять?

Студентка, глядя на хирурга, вильнула глазами. Ей показалось, что он тащит ее за уши и сейчас поставит положительную оценку, но тут вмешалась Вера Семеновна.

– Через эндоскоп можно удалить селезенку? – задала она провокационный вопрос.

– Можно.

Экзаменаторы с удивлением переглянулись между собой. Не часто можно услышать такое.

– Каким это образом?

– Так же, как желчный пузырь. Моей маме сделали такую операцию.

– Это какой же нужно иметь эндоскоп! Вы представляете, какие размеры у человека имеет селезенка? К тому же при селезеночном кровотечении в брюшной полости будет кровь, и эндоскопист ничего там не разглядит. Хотя в принципе если орган не кровит, то эндоскопически, к примеру, можно удалить фибромиому матки, ткань которой специальным механизмом разрушается и всасывается в эндоскоп. Назовите, пожалуйста, длинник и поперечник селезенки.

– Десять на двадцать, – подумав, наугад ответила студентка.

– Сантиметров?

– Да.

– Хватили лишку. А кстати, где расположена селезенка?

– В боку.

– В грудной или в брюшной полости?

– В животе.

– Справа или слева.

Студентки нахмурилась и на ее гладком лбу появилась небольшая поперечная ложбинка.

– Я знаю, что печень справа.

– А селезенка?

– Выходит, слева. Я помню, это мы еще проходили в школе.

– А то, что проходили в университете, выходит, позабыли, – заметил хирург.

– Я думаю, вести дальнейший опрос, в том числе и по терапии, не имеет смысла, – сказала Вера Семеновна и посмотрела на хирурга.

«Мегера», – подумала про Веру Семеновну студентка.

– Отвечайте акушерство, – обращаясь к студентке, сказал хирург.

Акушер-гинеколог, прислушиваясь к тому, как студентка отвечала про селезенку, уже решила для себя, что поставит студентке двойку. «А как же иначе, – рассуждала она, – заведующий кафедрой, мой шеф, поставил ей двойку, а я завишу от него и не должна равняться больше ни на кого. Деканат от меня далеко. К тому же двойку поставлю не только я. У нас будет коллегиальное решение».

Акушер-гинеколог внешне не выделялась ни красотою лица, ни статью, отчасти поэтому в студентке ей не нравилось все: ни ее фигура, ни черты лица, ни то, что она, судя по всему, не была стеснена в средствах, но особенно ей не нравились ее невозмутимость, самоуверенность и броская, волновавшая большинство мужчин красота.

– «Послеродовое маточное кровотечение, причины, неотложные мероприятия», – вслух прочитала акушер-гинеколог вопрос и посмотрела на студентку. – Пожалуйста, отвечайте.

– У меня уже был про кровотечение вопрос. Спросите меня что-нибудь еще, – как ни в чем не бывало сказала ей студентка.

– Остановка маточного кровотечения – это неотложка, принципиальный вопрос. Если вы не знаете на него ответа, то я ничем не смогу вам помочь. Остальные вопросы вас спрашивать даже не имеет смысла. Из-за вас мы и так уже задерживаем работу членов ГЭК и экзаменаторов, и студенты за дверью толкутся, ждут объявления оценок.

Акушер-гинеколог взглянула на своего заведующего кафедрой, который сидел напротив нее через зал, и взглядом сказала ему, что она так же, как и он, ставит студентке двойку.

Перед тем как покинуть лекционный зал, студентка взглянула на заместителя декана и надула губки. Неуверенность появилась в ее взгляде, в фигуре, походке.

«Как же я оплошал, – подумал заместитель декана, – напрочь решился второпях рассудка и посадил студентку отвечать за первый попавшийся стол».

Пока студентка проходила переэкзаменовку, члены ГЭК и экзаменаторы покинули комнату отдыха и собрались в лекционном зале для обсуждения оценок. Весть о том, что студентка Хабибуллина сдает экзамен повторно, уже облетела почти всех. Переэкзаменовка – это нарушение положения о госэкзаменах, но никто из членов ГЭК этим не возмутился. Почти все были происходящим заинтригованы и с любопытством ожидали, какова же будет развязка. Такое у всех было на памяти впервые.

Заместитель декана по тому, как студентка, надув губки, посмотрела на него, понял, что она вновь все сдала на двойки. Он лихорадочно стал прокручивать в голове различные варианты, с тем, чтобы вывести студентке итоговую тройку и подошел к столу, за которым сидел член ГЭК, профессор-хирург, с ним он был на короткой ноге. Их кабинеты в клинике были через стенку.

– Тут у нас объявилась проблемная студентка. Два раза сдавала теорию и оба раза не сдала, – сказал полушепотом заместитель декана профессору. – При обсуждении оценки, возможно, придется ставить вопрос на голосование.

– Ну и проголосуем. У нас ведь всегда, когда имеются затруднения, вопрос решается в пользу студента. К тому же, вы сами знаете, на что ориентируются при голосовании профессора.

– Это-то, да. Ну, а если, я говорю на всякий случай, возникнет необходимость выступить, поддержать словом…

Профессор-хирург в знак согласия, ничего не говоря, чуть заметно наклонил седую голову.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.