Голубая

Голубая

Девяностые: перестройка, разгул кооператоров, бандитов, желтая пресса, пропаганда секса.

Обыкновенное питерское уныние. Только что выскочила из театра «Балтийский дом» с репетиции фестивального спектакля и теперь мечусь по улице в поисках кофе. Торговки вежливо и не очень предлагают свой товар. Передвигаюсь как во сне, едва ли не забывая переставлять ноги. Слякоть и низкое давление. Хотя нет, ноги-то свои я как раз вижу – приятно посмотреть на хорошенькие сапожки с золотыми пряжками, дальше полоска чулок и уже совершенно роскошная черная бархатная юбка. Шарман!.. Изящное пальтишко – такое легкое, что ощущаешь себя почти что обнаженной, на руках тонкие кружевные перчатки и крошечная сумочка с точно такой пряжкой, как и на сапогах, – это уже полный charmant. Венчает очарование шляпка, из-под которой как бы случайно выбился рыжий мелкобесный локон.

Останавливаюсь на секунду у витрины, чтобы в который раз влюбиться в эдакую себя-лапочку, и тотчас буквально напарываюсь на подозрительный взгляд стоящей рядом торговки.

И вот тут началось такое, от чего вся ранневесенняя серятина засверкала точно радуга, за которой я, помнится, почти что безрезультатно гонялась в детстве и в которую, вероятно, влетела теперь на автомате.

– Девушка, а вы случайно не голубой? – хрипло просипела бабка, оглядывая меня при этом с ног до головы.

От такого вопросика я вдруг сразу ощутила не прилив, а какой то прорыв сил. Адреналин заметно подскочил.

– Вы что, простите, считаете, что я похожа на мужчину? – переспрашиваю, заметно веселея и предчувствуя остренькое.

– Вот еще!

Хорошо же. Я начинаю лихорадочно перебирать в голове близкие по значению понятия, – что же на самом деле она имеет в виду? Голубой – ну хоть через лупу гляди – в моем очаровательном прикиде нет ни одной нитки этого цвета. В балете есть термин «голубая танцовщица». В смысле – есть «характерная», но имеется и противоположная ей «голубая», прозрачная и безликая, словно призрак. Но так отозваться на мой счет еще никто не решался, да и тетка не больно похожа на театрального критика. Что же еще есть голубого? Разве что бабка скрытый экстрасенс и видит ауру?

– Простите, – наконец не выдерживаю я. – Объясните, пожалуйста, что вы имели в виду, называя меня «голубым»?

– Что? – торговка залихватски подмигивает, отчего мне сразу делается не по себе. – А то, что вы такая… такая тонкая, нежная.

– О господи! Да, я женственная!

– Женственная? Нет. Женщины не такие. Вот это, например, женщина, – продавщица разворачивается и с размаху тычет в огромную бесформенную бабенцию с двумя неподъемными сумками, висящими по бокам точно гири, и с совершенно осоловелым взглядом. – Вот женщина! Наша женщина. А вы…

– А я голубой, – соглашаюсь я, отступая и радуясь, как ни разу не радовалась за эту весну. – Ведь я никогда, никогда не стану такой женщиной!..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.