Плата за жилье

Плата за жилье

Коля был прописан где-то в пригороде, в доме-развалюхе, где было невозможно жить. Добавьте необходимость постоянно находиться на репетициях в Ленинграде. Чтобы как-то существовать и заниматься любимым делом, он снимает комнату у знакомого боксера, платя ему за жилье, что называется, натурой. Боксер использовал Колю как грушу, отрабатывая на маленьком, хрупком миме силу ударов.

Время от времени Никитин уходил от боксера, жил у друзей, залечивал раны. И в конце концов снова возвращался к своим пыткам, терпя побои за возможность иметь крышу над головой.

* * *

Однажды Коля влюбился в девочку из своей студии. Никитин был счастлив. Любовь заставляла его не замечать недостатков любимой, давая возможность той раскрыться как актрисе и очаровательной юной женщине. С этого момента, казалось, счастье полилось на Никитина, точно из рога изобилия. Ему дали квартиру в городе! Отметив новоселье, он тут же сделал предложение своей возлюбленной, женился и прописал девушку у себя. Но через год жена потребовала, чтобы он убирался вон.

Может, для кого-то другого потеря жилплощади не была бы таким ударом. Как говорится, благородный мужчина уходит в пустоту, оставляя дом жене и не требуя ничего лично для себя… мужчина должен сам заработать на новую квартиру, построить новый дом и новое счастье… но Коля – видели бы вы его большие печальные глаза! – Коля должен был вернуться к непрестанным побоям или унизительному пребыванию у своих знакомых, не зная, когда ему в очередной раз укажут на дверь.

Так говорит Наталия Андреева, поведавшая мне эту печальную историю о Никитине. Я-то знала Колю, когда тот был уже бомжом, и никогда не видела, чтобы он хотя бы смеялся, не то чтобы был счастлив.

Больше такого яркого счастливого периода в его жизни не было!

* * *

Как-то Колю сильно избили. На самом деле били его часто и обычно за дело. Но в этот раз все было как-то по-особому гнусно. Как я уже упоминала, у Никитина были длинное кожаное пальто, шляпа и шарф – все невероятно старое и поношенное. В кармане, как обычно, ни копейки.

Незнакомая подвыпившая компания предложила угостить его сигаретой, а он, вот ведь дурачок наивный, обрадовался и пошел за новыми знакомыми в ближайший подъезд, где у него отобрали пальто, шляпу, шарф да еще и сильно поколотили.

Я отлично помню Колю, с которым мне пришлось довольно-таки много времени провести на Пушкинской, 10, где мы подолгу разговаривали о театре. Когда мы познакомились, Никитин уже давно не работал и бомжевал. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, а тщедушное тельце было телом недокормленного подростка и старика одновременно. Поражали глаза! Большие, печальные, и какие-то невероятно наивные глаза человека, привыкшего соприкасаться с чудом и готового поверить в то, что это чудо может проявиться где и в ком угодно. Он все время ждал чуда, общаясь с нашими актерами, с замиранием сердца сидел на всех показах, включая черновые. Бывал на репетициях. Он искал проблески чуда в своих собутыльниках с Пушкинской или в бомжатнике на Свечном… Он был тем, кого у нас на Руси называют юродивыми, – наивным, точно ребенок, который смотрит на мир с позицией своей личной чистоты, не замечая его убожества и грязи. Поэтому особенно больно, когда в ответ на желание открыть в другом человеке чудо Коля получал жестокие удары.

«Будьте как дети», – говорил Иисус. Маленький мим Коля Никитин был святым ребенком – ребенком, который состарился, не растеряв своей детской чистоты, не осквернив душу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.