45. Вскрытие

45. Вскрытие

В 1962 году Томас Ногуши еще не был патологоанатомом, расследовавшим смерти знаменитостей. И его — законное — копание во внутренностях Роберта Ф. Кеннеди, Шарон Тейт, Дженис Джоплин, Вильяма Холдена, Натали Вуд и Джона Белуши происходило несколько позже[113]. Но не будем забегать вперед. Потому что именно его вклад в досье Мэрилин открыл ему дорогу к определенной известности.

* * *

К 5 августа 1962 года Томас Ногуши уже два года работал в отделении судебно-медицинской экспертизы округа Лос-Анджелес. В то утро телефонный звонок Теодора Керфи вызвал у него больше вопросов, чем реального волнения. Потому что шеф только что поручил ему заняться случаем, который, как он сразу же догадался, мог самого его уложить на стол в морге.

В конце концов, человек, эмигрировавший из Японии за десять лет до этого, мог сразу же догадаться, какая на него была возложена ответственность: произвести вскрытие умершей богини.

* * *

Все это показалось ему вдруг настолько нереальным, что Ногуши охватили сомнения. Нет, в это невозможно поверить! Может быть, ему поручено распотрошить какую-нибудь тезку Мэрилин Монро?

Но, взглянув на тело, лежавшее на металлической поверхности стола номер 1, он быстро вернулся в реальность. Впервые в жизни его охватило огромное волнение, и врач принялся размышлять, почему именно ему шеф поручил эту задачу.

Он не был самым опытным врачом службы, хотя его постепенно стали считать специалистом по случаям, сложным с научной точки зрения. Кроме того, имея одновременно дипломы клинической патологии и анатомии, Ногуши был единственным из команды Керфи, кто обладал солидными университетскими знаниями. В то время он был также ассистентом преподавателя патологии медицинской школы Университета Лома Линда[114].

Выбор его в качестве ответственного за проведение вскрытия самой легендарной актрисы Голливуда был не единственным признаком большого значения этой процедуры. Действительно, работать ему пришлось не одному — окружной прокурор Лос-Анджелеса прислал своего помощника Джона Майнера присматривать за ходом процедуры вскрытия.

В тот день 5 августа 1962 года в половине десятого утра Томас Ногуши взял в руку скальпель и склонился над самым знаменитым телом на планете.

* * *

Перед тем как надеть белый халат, врач просмотрел досье, которое сопровождало утреннюю «поставку».

Тело принадлежало «женщине кавказского типа, голубоглазой, ростом метр шестьдесят четыре сантиметра и весом пятьдесят два килограмма. Факт смерти установлен доктором Энджельбергом. На прикроватном столике были обнаружены многочисленные пузырьки с лекарствами, среди которых пустой пузырек из-под нембутала, пузырек из-под другого снотворного, гидрата хлорала». Отчет заканчивался страницами, на которых были изложены «дополнительные сведения», например домашний адрес покойной.

Оттуда же Ногуши узнал, что 3 августа доктор Энджельберг выписал звезде рецепт на нембутал.

Хотя патологоанатом еще и не приступал к осмотру трупа, но уже ясно представил себе причину смерти. Именно это он подтвердил позже: «В пятницу женщина купила пятьдесят таблеток нембутала, а спустя день тот же самый флакон был найден пустым рядом с ее кроватью. Я решил, что это был классический случай самоубийства». Но это вовсе не означало, что Ногуши решил закрыть дело.

Даже напротив. Он знал, что в этой стране не менее двадцати процентов вскрытий доказывали ошибочность предварительных выводов расследования, знал по опыту, что процедура вскрытия часто преподносила сюрпризы. Именно поэтому профессиональная ответственность заставляла его не пренебрегать ни одной деталью.

Не потому ли доктор Теодор Керфи поручил это дело именно ему?

* * *

Тонкое лезвие скальпеля зависло на мгновение.

Процедура вскрытия предписывала действовать по четко разработанному протоколу. Первым этапом аутопсии был тщательный поверхностный осмотр тела. В поисках возможных следов борьбы или другого насилия врач ощупал тело, чтобы удостовериться в отсутствии переломов. Затем осмотрел ногти, под которыми могли в результате возможной борьбы остаться мельчайшие частицы кожи нападавшего.

Врач не нашел на теле Мэрилин следов насильственной смерти, за исключением небольшой гематомы на левом бедре. Однако Ногуши отметил, что гематома совсем недавняя, на это указывал ее темный цвет. Но, как он потом пояснил, «при проведении вскрытия (он) не подумал, что ушиб мог быть связан с причиной смерти. Его местоположение на самом верху бедра и маленькие размеры никак не говорили о том, что он был результатом применения силы. Если бы Монро стала жертвой насильственных действий, я должен был бы увидеть следы борьбы на ее шее и на груди». Но ничего этого не было.

Тогда Ногуши вооружился мощной лупой и продолжил осмотр тела. Джон Майнер был удивлен тем, что врач так долго и внимательно осматривал, как ему казалось, каждый миллиметр кожи. На этот раз Ногуши искал след иглы шприца — убийство могло быть замаскировано под самоубийство, а укол казался наиболее вероятным средством для этого. Но и на этот раз ему ничего не удалось обнаружить.

Части пазла начали складываться.

Если Мэрилин умерла от передозировки, отсутствие следов борьбы означало, что большая доза лекарств не была введена в ее организм силой. Отсутствие же следов укола показывало, что смертельная доза также не была ей впрыснута.

Сделав эти два заключения, доктор Ногуши мог начать самый впечатляющий и самый тяжелый этап своей работы.

* * *

Составленный Томасом Ногуши отчет был точен и четок.

Конечно же, не надо испытывать аллергию к медицинскому жаргону или иметь слабый желудок для того, чтобы оценить его работу «потрошителя», но следует, по крайней мере, отметить его стремление четко сформулировать свое мнение. К тому же прослеживание его пути по внутренностям звезды было одним из основных этапов расследования.

В этом внутреннем исследовании сердечно-сосудистой, дыхательной систем, (…) половых органов и пищеварительного тракта Мэрилин Монро[115] следует отметить главное. А именно то, что желудок актрисы был почти пустым. Ногуши удалось набрать от силы двадцать миллилитров жидкости, то есть около столовой ложки.

Странным было и то, что врач отметил полное отсутствие в организме остатков снотворного в какой бы то ни было форме. Казалось, что все следы потребления нембутала и гидрата хлорала исчезли. И это, как мы увидим позднее, дало возможность перейти в нападение сторонникам криминальной версии.

Ногуши также отметил покраснение слизистой стенок желудка, что говорило о воспалительном процессе из-за злоупотребления лекарствами.

Хотя в кишечнике не было никаких аномалий, судмедэксперт отметил, не объясняя причин, покраснение и посинение ободочной кишки.

* * *

Перед тем как наложить швы, Ногуши взял ряд проб биологического материала. Он отобрал некоторое количество крови и отправил на исследование в лабораторию, чтобы определить уровень алкоголя и присутствие барбитурата. В завершение Ногуши приступил к изъятию печени, почек, желудка и его содержимого, мочи и кишечника для проведения дополнительных исследований.

Первым из лаборатории пришел анализ крови. Установив содержание нембутала и гидрата хлорала выше концентрации, не совместимой с жизнью, анализ не оставил ни малейшего сомнения в причинах смерти Мэрилин Монро.

Как можно было предположить, исходя из количества тюбиков и флаконов, обнаруженных на ночном столике, звезда скончалась от передозировки снотворного.

* * *

День 5 августа 1962 года начался удачно.

За дверью морга результатов вскрытия с нетерпением ждали представители прессы. Смерть звезды была у всех на устах, заинтриговала весь мир. Уже тогда начали циркулировать самые безумные слухи.

Но вскоре все вопросы были сняты. Доктор Томас Ногуши закончил свое расследование дела номер 81128.

Мэрилин покончила с собой.

Дело было закрыто.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.