92. Слабое звено

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

92. Слабое звено

Паутина лжи была очень плотной, но в основе довольно хрупкой.

Достаточно было дернуть за нужный конец, чтобы она задрожала, а затем и разорвалась.

Логично начать с рассказа Эйнайс Маррей.

* * *

Помощница по дому сыграла главную роль в драме 4 августа.

Действительно, отчет ДПЛА базировался в основном на ее воспоминаниях о той ночи. И если Рудин и Ди Маджио-младший подтвердили, что звонили Мэрилин в конце дня, дальнейшее развитие событий подтверждалось только словами самой Эйнайс. Только она утверждала, что в доме царила тишина, что Мэрилин спала, что интуиция разбудила ее посреди ночи и что ее обеспокоил свет, выбивавшийся из спальни звезды.

Но, как мы уже видели, это главное показание было ложным. И когда пресса поймала ее на этом, Эйнайс сама же и изменила свое свидетельство. Спустя десять лет после драмы уже не свет из комнаты привлек ее внимание. Из-за слишком ворсистого коврика она была вынуждена изменить свой рассказ. С того времени она стала говорить, что ее внимание привлек телефонный звонок. Но и тут речь шла не о мелкой детали, а о слабом звене в ее показаниях.

Это был пролом, в который мне предстояло протиснуться, чтобы приблизиться к истине.

* * *

Версия Маррей была полна нелепостей и нестыковок.

Например, очень необычным представляется ее объяснение, что якобы некое чувство заставило ее проснуться среди ночи. В своих воспоминаниях она даже прибегает к невероятному астрологическому объяснению, утверждая, что одним из качеств ее знака является развитая интуиция. В этом, если кто-то не докажет обратное, можно сильно сомневаться.

Но поскольку эпизод с ковриком превратился в телефонный звонок, а она явно затруднялась установить точную хронологию, все ее объяснения кажутся весьма сомнительными.

Конечно, никто и не требовал от помощницы по дому рассказать поминутно, когда и как она обнаружила труп, но все же следует согласиться с тем, что ее свидетельство весьма расплывчато.

Так, отвечая на вопрос сержанта Клеммонса, первого прибывшего в дом полицейского, Эйнайс сказала, что она бросилась к выходящему во двор окну примерно в половине четвертого утра. Это время удивило полицейского. Если Маррей говорила правду, то получалось, что доктор Энджельберг позвонил в ДПЛА спустя по меньшей мере пятьдесят пять минут после визуальной констатации смерти.

Это расхождение во времени ничуть не смутило обоих врачей, присутствовавших в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Маррей связалась с доктором Гринсоном, который первым вошел в комнату, а Энджельберг появился спустя несколько минут после него. Это-то Клеммонс понял, но, рассчитав расстояния от домов врачей до дома звезды, установил, что от их прихода до звонка Энджельберга властям прошло около получаса.

И тогда Гринсон объяснил это так: смерть Мэрилин Монро была особым случаем, через несколько часов известие об ее кончине должно было потрясти весь мир. Но как только эта информация начнет передаваться по радиосетям полиции, не прошло бы и нескольких минут, как на месте появились бы первые журналисты. Поэтому до того, как сообщать в ДПЛА, врач проинформировал о случившемся… киностудию «20-й век Фокс», чтобы получить от ее руководства разрешение обнародовать эту новость.

Для Клеммонса было тяжелым это возвращение в реальность: он на секунду едва не забыл, что Голливуд жил благодаря киностудиям и ради киностудий.

* * *

Итак, хронология событий той ночи была установлена следующим образом. Маррей обнаружила труп около половины четвертого. В течение последовавшего за этим часа Гринсон разбил стекло спальни. Прибыл Энджельберг, был сделан звонок на киностудию, а в четыре часа двадцать пять минут сержант Клеммонс получил сообщение доктора Хаймана Энджельберга о самоубийстве Мэрилин.

Слабые места этой версии были очевидны. В 1963 году при съемках документального фильма в память о звезде на киностудии «Фокс» Эйнайс Маррей изменила свои показания. По ее словам, она выбежала во двор дома около двух часов ночи. Остальные события этого сценария, по ее словам, остались прежними, поскольку она увидела труп Монро и стала дожидаться прибытия Гринсона.

Вся проблема была в том, что эта новая хронология расходилась со временем, которое потребовалось на то, чтобы сообщить о смерти в полицию. Потому что теперь получалось, что до звонка прошло около двух с половиной часов.

Но это было еще не все. В 1973 году, как мы уже видели, Эйнайс дала пространное интервью журналу «Ледис хоум джорнэл». И там она опять изменила время обнаружения ею трупа. Теперь речь уже не шла о половине четвертого или двух часах ночи, а о полуночи! Огромная разница.

Если Маррей в этот раз говорила правду, это означало, что ДПЛА узнал о смерти по прошествии уже четырех с половиной часов. И ни один аргумент доктора Гринсона не оправдывал столь длительного молчания.

Что же произошло за тот интервал времени, когда априори Маррей, Энджельберг и Гринсон оставались наедине с телом Монро?

Почему после внезапного пробуждения среди ночи и выдуманной истории о полоске света воспоминания помощницы по дому так мало походили на правду?

Ответ заключался в другой выдумке Эйнайс Маррей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.