10 марта <1964 г., Москва>
Дорогие друзья!
Я в Москве. У Евг. Як. инфаркт, и полдня я провожу в больнице. Писать мне трудно, но вы не забывайте меня. Пишите о себе. Я о вас всегда помню. Н. М.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
144) П. Н. ФЕДОСЕЕВУ 7 января 1964, Москва Вице-президенту Академии наук СССР академику П. Н. ФедосеевуГлубокоуважаемый Петр Николаевич,Посылаю Вам фотокопию статьи Ф. Н. Каплуненко «С марксистских ли позиций рисует будущее науки академик П. Л. Капица?», опубликованную в
Н. Я. Мандельштам – В. В. Шкловской-Корди 22 <марта 1964 г., Псков> Варюшенька! от вашей телеграммы я действительно поверила, что дали разрешение. Это, наверное, новый способ отказывать. Они хотят, но кто-то не хочет: слишком перегружен паспортными делами.Итак,
Н. Я. Мандельштам – В. В. Шкловской-Корди 30 марта <1964 г., Псков> Варюша! Получила ваше письмо с Майминым. Он очень хороший, всё понимает в Тютчеве и Баратынском, но способен увлечься Ахмадулиной и Акуджавой[256] (слышал их в Ленинграде). Я видела в “Юности” стихи
Н. Я. Мандельштам – З. Г. Минц 21 ноября 1964 г., Москва Дорогая Зара Григорьевна!Спасибо, что вы не забыли меня и прислали мне “Блоковский сборник”[463]. Я не сразу вам ответила, потому что сидела в Тарусе, а книга пришла в Москву. Потом обнару жила, что не знаю вашего
<10 марта 1964 г.> Дорогая Надежда Яковлевна!Простите меня еще раз за молчание. Оно вызвано всё тем же – нет душевного спокойствия, нет минимума веселости, а – на советском языке – бодрости. ‹…›Когда-нибудь вы объясните мне полностью смысл стихов про “точку
<16 марта 1964 г.> Дорогая Над. Як.Спасибо вам за всё, всё. Ваша забота обо мне меня очень поддерживает. Но моя судьба – это тоже я, и, откровенно говоря, разве вы не думаете, что если бы она была другая, я не занимался бы так, внутренне, О. М.? Я на него ориентируюсь, но,
<26 марта 1964 г.> Дорогая Над. Як., Вы напрасно испугались за дневник Кузмина. Он – на 90 % занят романами, но на 10 % – регистрацией, кто пришел и что случилось. Важно, что всё датировано – и для историка здесь многое встает на место (ок. 1909–1911 гг., когда Кузмин жил
<Не ранее середины марта 1964 г., Москва> Дорогие Танюша и Евгений Александрович! Простите, что я долго не писала. Почему-то устаю и мрачна. Бог его знает, почему. Брат уже дома. Даже выходит в садик у себя в доме. На 20 минут. Устает и слаб. В начале июня едет
22 декабря <1964 г., Москва> Дорогой Евгений Александрович! Очень рада первой весточке от вас из дому, где вы с семьей и на месте <нрзб>. После всего, что вы пережили, конечно, сразу нельзя оправиться. Хорошо, что вы посидите месяц дома. Кончается ли уже этот
СССР. Москва. Конец января 1964 года Выключив назойливый будильник ровно в 6 утра, министр культуры СССР поднялась с постели, прихватила халат и пошла умываться. Где-то в начале 7-го, приведя себя в порядок, с чашкой кофе пошла в столовую, где домработница уже приготовила
1964 год, июль, Москва. Неглинная улица. Магазин музыкальных товаров Магазин еще закрыт на обед, но внутри прилавка в отделе с гитарами собралось начальство, товароведы и загадочная личность ВИТЕК, который дружил, а самое главное, пил со всеми в магазине — от грузчиков до
Н. Я. ПРОКОПОВИЧУ 13 марта <1842. Москва> Вот уже неделя прошла со времени полученья твоего письма и почти две недели с тех пор, как оно тобою написано, а между тем я до сих пор не получаю моей рукописи. Я не предчувствовал нимало скорого разрешенья и, читая твое письмо, я и не
П. А. ПЛЕТНЕВУ 17 марта <1842>. Москва Вот уже вновь прошло три недели после письма вашего, в котором вы известили меня о совершенном окончании дела, а рукописи нет как нет. Уже постоянно каждые две недели я посылаю каждый день осведомиться на почту, в университет и во все
М. И. ГОГОЛЬ 22-го марта <1842. Москва> Я долго не писал к вам потому, что был совершенно не в силах, и никому во всю бытность теперешнюю мою в Москве я не писал почти. Здоровье мое в странном положении, иногда я просто не в силах даже подумать о чем-либо. И что всего хуже, мной
Н. Я. ПРОКОПОВИЧУ Марта 25 <1842. Москва> Не могу решительно постичь, что сделалось и что могло сделаться с моей рукописью. Если бы вновь какое препятствие, об этом дали бы мне знать письмом. Ты бы первый, вероятно, уведомил меня; но вот уже почти месяц от числа, в которое было
<25 марта 1915 г., Москва>[252] Милая Верочка, Христос Воскресе! — Сидим еще в Москве, дежуря ежедневно в Союзе.[253] Удивляюсь, как у меня еще не образовались пролежни, думаю начать приходить туда на дежурство с резиновыми кругами.— Лиля уехала в Финляндию отдыхать — ее